Зачем разморозчику нужно терпеть отвратительные циклы качелей?
Дело в том, что качели сами по себе выращивают огромный крючок, ведь она беспрерывно решает сложную задачу: быть или не быть (с вами)? Представьте себе: вы не бросали никаких крючков, вы не умеете их бросать, ни разу не пробовали, вы вообще рыба, а не рыбак, а крючок у нее в поле появился сам собой, огромный как гарпун, и поймал вам эту рыбу почти без вашего участия. Вы просто ему не мешали. Не посылали ее никогда и не звали обратно, сидели на берегу и примус починяли. Максимум слегка пинговали (лайки, томный взгляд при встрече, вопрос общим друзьям, как она, и т. д.). Вы печально качали головой и грустно соглашались, когда она объявляла о расставании, а потом с радостным облегчением принимали ее обратно в свои объятия, когда она просилась. И она сама вскоре влюбилась, раскачав себя своими же качелями.
И второе, что делают качели, это создают в поле рапунцели большую дыру стресса, которую ей нужно чем-то закрывать. И которая растет, ведь она все время психует.
Подергавшись какое-то время и попытавшись вас навсегда бросить пять или пятнадцать раз, она начинает закрывать стресс иллюзиями. Она ходит по подружкам и обсуждает вас с ними, сочиняя целый роман про ваши отношения и взаимные чувства. Красивый, пронзительный, страстный роман. Так она сама себя и влюбляет, пока вы занимаетесь своими делами. Почему она это делает? Да потому что придумать великую и необычную любовь – единственный шанс спрыгнуть с качелей, на которых она уже истрепала себе все нервы и потеряла море энергии. Она пыталась расстаться с вами и не может, поэтому ей придется поверить в большую любовь.
Теперь она ваша. Избушка ее откроется, качели станут реже, скалки меньше, а может быть, их не будет совсем. Правда, будет, скорее всего, много демьяновой ухи и липкого клея, ну с этим вы уж сами как-нибудь разберетесь. В крайнем случае просто бросите ее, как надоест.
Замороженные рапунцели – это самая доступная добыча, которую только можно придумать, если сразу не сбегать от ее выносов мозга, никогда не выяснять с ней отношения и не садиться на ее качели.
Глава 5.7. Главный инструмент разморозки
Сильно замороженная рапунцель – это даже не рыба, это рапан, то есть мягкий моллюск в твердой раковине.
Рыбачить на рапана не надо, нашел и взял. Чтобы извлечь моллюска, достаточно кинуть раковину в кастрюлю и подогреть.
Так и случается с рапунцелями. Им достаточно попасть в чей-то горячий поток, и они тут же влюбляются и скармливают себя, то есть оказываются в сильном минусе, а потом брошены и выпотрошены.
Но многие делают из этой истории два неправильных вывода.
• Надо оставаться холодной, и тогда никто не съест.
Может, и не съест, если побрезгует. А если нет, съест довольно легко, не сомневайтесь. Нет никого слабее закрытого от мира человека, он ослаблен постоянным энергетическим голодом и отсутствием навыков активной жизни, он ослаблен так же, как лежачий больной, не тренирующий мышцы.
• Размораживать рапунцелей и онегиных нужно своей страстью.
Со словом «страсть» очень большая путаница.
Некоторые пытаются быть страстными, а получается липкость и собственное растворение.
Многие видят женщин, которые выглядят холодными, а мужчины их любят. А холодных мужчин, за которыми бегают женщины, еще больше.
Так нужна страстность или не нужна?
Смотря какая.
Страсть бывает проактивной и реактивной.
В первом случае источник вашего потока находится внутри вас и обладает магнетической, заразительной, пассионарной силой для других. Во втором случае вы инертны и пассивны, субпассионарны в своей страсти и вас, словно глупый предмет, влечет куда-то. Вы – бревно увлекаемое потоком, и увидев вас, человек захочет скорее отойти, чтобы не задело, а не прыгнуть в тот же поток. Вы настолько глупы, слабы и непривлекательны в этом состоянии несущегося бревна, что холодные люди по сравнению с вами действительно выглядят лучше.
Глядя на минусов, плюсы еще больше уходят во фрустрацию. Им не хочется выглядеть так жалко.
Проактивное движение в потоке – это нечто другое. Вы не плывете как бревно, ударяясь о все встречные предметы, вы имеете лодку и управляете ею. И чем более вы проактивны и осознанны, тем лучше оснащена и более вам послушна ваша лодка.
Однако если вы замороженная рапунцель, то есть рапан в раковине, у вас нет не только лодки с удочкой, но даже просто возможности срывать с крючков наживку, как это умеют крупные рыбы. Вы питаетесь мусором иллюзий.
Если замороженная рапунцель становится страстной, она начинает кипеть в чужой кастрюле и вскоре ее нежная тушка становится чьим-то обедом. Когда замороженная рапунцель прячется в своей раковине, она всего лишь отдаляет тот день, когда ее кинут в кастрюлю. Впрочем, этот день может и не прийти, если она успеет состариться раньше и стать несъедобной. В этом случае она всю жизнь прячется на дне, живет без любви. Хорошего в этом мало, поскольку любовь избегается из-за страха, а не потому, что жизнь насыщена чем-то другим.
Иногда некто пытается разморозить рапунцель (или онегина), начинает кипеть в страсти и сам из себя готовит уху. Такое тоже бывает нередко, потому что «кипеть в своей страсти» и «кипятить в своей страсти другого» – принципиально разные вещи. В первом случае вы теряете проактивность и превращаетесь в пищу. А во втором сохраняете себя, свое Я, свою волю и свой центр.
Что такое воля, лучше всех объяснил великий психолог Уильям Джеймс (1842–1910 гг.). Многие психологи пропустили то, что описывал Джеймс, а обратил на это внимание наш психолог Алексей Николаевич Леонтьев (1903–1979 гг.) и сформулировал конкретней.
Воля – это способность переключать свое внимание. Это возможность управлять своим вниманием.
Внимание связано с энергией. Куда вы направляете внимание, туда и течет ваша энергия.
Карл Юнг толковал «либидо» (энергию) как интерес, но имел в виду именно это – внимание.
Если вашим вниманием управляет другой, вы – рыба, если вы сами управляете своим вниманием – вы рыбак.
Смотрите, как поступают замороженные. Они боятся, что их волей, то есть их вниманием кто-то завладеет, и запираются в башню, в раковину свою. В результате они тоже не управляют вниманием, его не на что направлять, они просто тупят в темноте и тишине. Отвыкнув от искушений, они становятся еще более слабы и уязвимы, и как только они видят кого-то, кто дает им удовольствие, они сейчас же залипают на нем своим голодым нетренированным, безвольным вниманием. И все.
Человек должен жить среди множества стимулов, искушений, возможностей, кайфов, чужих страстей и привлекательных шансов, и он должен учиться сам владеть своим вниманием, сам направлять его на то, что ему полезно, забирать у того, что лично ему вредит.
Бесконечный вой людей-рыб, как их поймали на крючок или в сеть и держат, потому и бесконечен, что пока ты видишь в другом хозяина своего внимания и предъявляешь ему претензии, что он плохо обращается с тобой, ты не найдешь хозяина в себе. Ты останешься рыбой, довольной или недовольной, какая разница.
Каждый здоровый человек обладает врожденной возможностью развить собственную волю (вложив в это труд – непременное условие), чтобы самостоятельно владеть собой и своим вниманием. Нельзя упрекать хозяина в том, что он плохо обращается с тобой. Надо избегать любых хозяев: добрых и злых в одинаковой степени.
Все зависимые люди жалуются на то, что некто, к кому человек прилепился, жесток и жаден. А где жалобы на свою зависимость? Их нет, потому что как только человек осознаёт, что он зависим и что он не должен быть зависим, ему надо выйти из зависимости, – тут же начинается внутренняя работа и слияние становится меньше.
А пока человека зависимость устраивает, но не устраивает то, что хозяин плохо кормит, мало ласкает, он остается рабом и нет никакого смысла в доброте хозяина. Чем злей хозяин, тем больше у человека шансов перестать быть рабом. Хотя от злого хозяина человек может пострадать физически, с добрым его тушка останется сохранней. Но человек – это не тушка, это прежде всего – его воля.