Читать интересную книгу Конец ордена - Вадим Сухачевский

Виктор Арнольдович огляделся. В центре комнаты стояли два обшарпанных стула с высокими спинками, судя по их виду, найденные на помойке. Под воздействием "W-8" они, видимо, должны были выглядеть роскошными тронами, королевским и императорским, однако на сей раз они пустовали. Интересно, долго ли монархи заставят себя ждать? С банкой квашеной капусты стоя посреди этих помойно-нищенских чертогов, он чувствовал себя довольно нелепо.

Сзади послышались шаги. Серебряков обернулся и увидел, что к водителю подошел еще некто. Впрочем, приглядевшись, он этого человека узнал: это был тот самый слепой, предлагавший у Парка культуры ремонт швейных машинок. Только табличка с текстом о ремонте машинок теперь у него на шее не висела. Не было также черных очков. И вообще, как сейчас понял Виктор Арнольдович, тот был вовсе не слеп, он смотрел на Серебрякова хоть и почти бесцветными, но явно вполне зрячими глазами.

После затянувшейся тишины лжеслепец обратился к водителю "ЗИСа" на каком-то тарабарском наречии, Серебряков лишь понял по их взглядам, гулявшим по нему, что разговор ведется именно о нем.

— Баты тыр хок? Не зары куш хок, а тыр не хок…

— Хок, хок, — явно что-то подтвердил водитель. — Не бары пашибали, а карбалы.

— Кукусами пара, — кивнул и лжеслепец. — Капанами еж мигу. Хок – так хок.

С самого начала Виктор Арнольдович обратил внимание на две широкие скамьи, стоявшие у стен. На скамьях лежали какие-то тюки, прикрытые рогожами. После переговоров водитель, видимо получив на то согласие псевдослепого, поочередно сдернул рогожи с обоих тюков.

Это вовсе были не тюки. На скамьях лежали два явно покойника. Даже без всякого "W-8", искажавшего мир, в лице одного было что-то свиноподобное, а лицо другого покрывала короста, напоминающая корку на хлебе плохой выпечки. Серебряков не сомневался, что перед ним король и император, недавно отошедшие в мир иной.

— Кто их? — спросил он у водителя.

Тот взглянул на него недоуменно, затем перекинулся с прозревшим слепцом несколькими словами на своей тарабарщине и наконец сказал:

— Гм, а мы думали, что это сделали ваши люди, Серебряков.

Виктору Арнольдовичу с трудом удалось не выронить банку с капустой. "Я Полтораев!" – чуть было не выкрикнул он, но водитель, словно прочитав его мысли, усмехнулся:

— Да бросьте вы, бросьте! Вы же Серебряков. Виктор Арнольдович Серебряков. Это они не знали, — он кивнул на покойников. — Старые были, доверчивые, а моя-то служба сразу вас установила.

— Что ж вы им не рассказали? — спросил Виктор Арнольдович.

— А зачем? — вмешался в разговор лжеслепец. — Мы, как поняли, что вы пасынок того Серебрякова, которого наши старички в тридцать четвертом кончили, так и решили, что вы с тем и пришли, чтобы их замочить.

— Ну решили и не препятствовать, — вставил водитель. — Только странно, что это, оказывается, не вы.

Виктор Арнольдович отчего-то в этот миг не испытывал ни радости, ни облегчения.

— Вам так нужна была их смерть? — спросил он.

— Да зажились, зажились старички на свете, — вместо водителя отозвался лжеслепец. — День деньской сидели, капусткой своей только и знали баловаться, давно их надо было менять.

— Что ж сами-то не убили?

— Нельзя, — вздохнул водитель. — Вы, Серебряков, не думайте, мы по закону живем. Короля и императора никто не может замочить из своих. А тут, думаю себе: вот она, удача! Уж Серебряков-то, ежели он тот самый Серебряков, уж он-то должен их – обязательно!.. Так что, правда, что ли, не вы? Кто же их тогда?

Ясно было: Колобуил. Но ему-то это зачем? И ведь в один миг сделал то, о чем он, Виктор Арнольдович, мечтал столько лет! Что это, подарок или еще какая-то игра.

Водитель сказал:

— Ну не вы – так и не вы, нам-то что. Главное – дело сделано. — Он повернулся к своему сотоварищу: — Не знаю как тебе, а мне – так и без разницы вовсе.

— Да и мне, — отозвался тот.

— И что ж теперь – ни королевства, ни империи? — спросил Серебряков.

— Это еще с чего? — удивился водитель.

— Такие колоссы не исчезают, — изрек бывший слепец. — Произошло самое обычное… — Вдруг он сел на один из стульев-тронов и произнес на чистом французском: — Le roi est mort. Vive le roi![23] — и сразу в лице его с бесцветными глазками появились какие-то свинячьи черточки.

— L`impereur est mort. Vive l`impereur![24] — провозгласил водитель, садясь рядом с ним на соседний трон, и рябая кожа лица теперь напоминала корку, какая бывает на плохо выпеченном черством хлебе. — И капустку, капустку сюда давай! — уже повелительно бросил он Серебрякову.

Виктор Арнольдович с облегчением избавился наконец от этой банки.

Новые монархи сразу принялись чавкать, хватая прямо из банки грязными руками – видимо, без этих "полутора кил" еще не ощутили себя полновесными монархами своих необъятных владений.

— Однако, — чавкая, проговорил новоиспеченный король, — die Verpflichtungen des Staates werden bei beliebigen Umstдnden gesichert.[25]

— Да, да, — подтвердил император, — do not doubt, all obligations are executed.[26]

— Именно так, — переходя на русский, сказал со своего трона король. — Тем более, что ваши обязательства целиком выполнены. — С этими словами он достал из кармана и помахал в воздухе обоими замшевыми мешочками.

— Когда вы получили второй? — спросил Серебряков.

— Так ведь тут, на полу лежал, — удивился вопросу император.

— Прямо рядом с покойниками, — кивнул король. — А что, не вы положили?

Виктор Арнольдович покачал головой.

— Выходит, кто их замочил, тот и положил, — сказал император. — Нам-то в конце концов какое дело? Нам главное – что все без обмана, по-честному. Верно я говорю?

— Верно, — подтвердил король. — А раз по-честному – так и мы по-честному.

— Так что ваш товар в "ЗИСе" вас ждет, — продолжил император, бывший водитель. — Вы дорогу, Серебряков, небось сами-то найдете, не заплутаетесь? А то мне теперь как бы и не по чину вас провожать.

— Найду, — кивнул Виктор Арнольдович.

— Да это я так спросил, для проверки, — сказал император. — Все равно дам провожатого, по городу ведь кто-то должен машину вести. — И обратился к королю: — Говорил же – дошлый мужик! Я сразу смекнул – шаги считает. Если бы этим доложил, — он указал на покойников, — они б его, небось, сразу прикончили.

— Факт! — подтвердил свинорылый король. — Не любили усопшие такой дошлости в людях. А кабы еще проведали, что он вовсе и не Полтораев, а Серебряков!.. К тому же – Арнольдович!.. А по мне – хоть горшком назовись… Капустку-то недурственную принес, а?

— Хороша капустка, — согласился император. Еще почавкав с минуту, опять перевел взгляд на Серебрякова. — Так вот, коли дорогу найдете, то там, в "ЗИСе", вас товар и дожидается, — сказал он. — А раз вы по-хорошему, с капусткой – так и товар вам с довесочком.

Виктор Арнольдович не понял:

— С каким еще?

— Хороший такой, аккуратный довесочек, — усмехнулся свинорылый. — Тут на полу лежал. Да только нам без надобности, мы его в машину перенесли. Нам задаром достался, а тебе, стало быть – за капусточку. Ежели ты со вкусом мужик – должен бы оценить. — С этими словами он совсем не по-императорски пронзительно свистнул в два пальца, и на пороге возник мальчонка – тот самый, что когда-то вел Виктора Арнольдовича от Парка культуры.

Император протянул ему свой фонарик-жучок и приказал:

— Отведешь Серебрякова к машине и доставишь на ней домой. Машину потом вернешь на место. Вернешься – капустки дам, если останется.

Парнишка отдал вполне церемониальный поклон, как верноподданный законным монархам, затем деловито бросил Виктору Арнольдовичу:

— Пошли.

Серебряков двинулся следом за парнишкой и вдруг, едва выйдя из тронной залы на что-то наступил. На всякий случай он быстро нагнулся и поднял какую-то жестянку. Наощупь сразу понял, что это такое. Это был раздавленный его ногой баллончик вроде тех, в каких выпускают аэрозоли. Виктор Арнольдович поднес его к носу – и голова слегка закружилась. Теперь он не сомневался, что именно в этом баллончике недавно был тот самый сонный газ.

Он поспешно спрятал его в карман прежде, чем парнишка обернулся со словами:

— Не отставайте, Серебряков.

После кружения по совсем уже знакомым коридорам и изгибам туннеля они оказались возле машины.

Серебряков открыл заднюю дверцу и увидел дремавшего сидя человека с густой белой бородой. За тридцать лет он здорово изменился, но Виктор Арнольдович его сразу узнал: тот самый Чокнутый, за которым когда-то на Сухаревке следил из-за котла Федька-Федуло. "Значит, Колобуилу все-таки удалось…" — подумал он.

На сидении, которое напротив, лежал кто-то прикрытый, как и усопшие король нищих и император помоек, грязной рогожей. Серебряков откинул ее дрожащей рукой и увидел, что это Наташа.