Читать интересную книгу Пробуждение - Кристина Рой

- Да. С кем имею честь?

- Я Иштван Уличный.

И сплавщик вдруг оказался в крепких объятиях Янковского.

- Значит, ты жив и пришел? О, сколько я об этом молился!

- Ты, Матьяс?

- Разве я не твой должник? Разве не ты исполнил самое большое желание моей дорогой Марийки? Ты ее увез домой, где она спокойно могла умереть, так как на земле жить ей было не под силу, потому что судьба слишком сурово обошлась с ней. Да воздаст Господь тебе за твою доброту. Но почему ты сегодня здесь?

- Я тебе все скажу, Матьяс, только сначала отпущу дядю Марка.

Минут через пять Матьяс с Уличным шли к деревне, а старик, с которым Уличный расплатился и ласково простился, отправился в соседнее селение.

- В Америке я лишился на время работы, поэтому вернулся на родину. Мне так хотелось увидеть ее свободной! Слава Богу, что многое изменилось к лучшему. Но так как за эти годы умерли все мои родные, я почувствовал себя здесь еще более чужим, чем в Америке, и хочу по возможности скорее уехать обратно. Я посетил могилу Марийки Скале, и на мельнице мне кое-что рассказали. Однако мне захотелось узнать все от тебя, Матьяс, и увидеть дочь Марийки. Поэтому я приехал, чтобы провести праздники с вами, если примете, конечно. Мне так хотелось прокатиться на плоту, я взял дядю Марка с собой, у которого здесь замужняя дочь, и мы поплыли. Теперь прошу тебя, прими меня и дай мне возможность провести эти дни с тобой и с Аннушкой.

- Мы очень рады принять тебя, Иштван. Заходи в мой дом, как в свой.

Так у Янковских появился нежданный гость, за которым Аннушка очень старательно ухаживала, а он в это время с нее глаз не сводил. Это была не Марийка, и все же сразу было видно, что она ее дочь. Если она была и не так красива, то привлекала большим обаянием. Ей удалось уговорить Уличного съездить в К. лишь за вещами, вернуться и остаться у них, пока тоска по Америке его не одолеет. Они рассказали ему все, что он хотел знать, и дали ему почитать даже письма от Марийки и матушки Скале. От Сусанны Ужеровой он узнал еще кое-какие подробности. О себе он сообщил, что в Америке нажил небольшое состояние и что живет один, так как другой Марийки не встретил.

Во вторник Михаил Ужеров благодаря ему пережил незабываемый день. Иштван Уличный пригласил всех соседей Янковских поплыть с ним на плоту на мельницу Аннушки. Из Ужеровых, кроме бабушки и отца, поехали все, присоединились также Рашовы, которые знали Уличного еще по жизни в Америке. К общей радости, с ними отправились также и пастор с учителем. Во вторник до самого обеда готовились к поездке. Нужно было найти брезент для палатки, котел, потому что Аннушке очень хотелось, чтобы поездка получилась такой, какой была та, когда матушка ее поехала домой. Дядя Иштван позаботился обо всем, даже о баранине на гуляш. Рашовы принесли казан. Захватили с собой дрова и одеяла, потому что ночи были прохладные. Аннушка пригласила братьев Боротовых, Степана, Мартына и Сусанку Ключ. Она бы всю молодежь взяла с собой, если бы можно было. Во вторник после обеда плот отчалил, и собравшиеся на нем запели веселую песню. Они обещали дяде Уличному как плату за проезд петь тренчинские песни, и вскоре на Ваге зазвучали народные песни, одна за другой: "Знал бы я, где смертушка моя...", "Сердцу милая моя...", "Солнце село за малиновым кустом...", "Нива зеленеет, скоро уж созреет, но жницы моей нет..." По желанию пастора Уличный стал рассказывать о пережитом, особенно о том, как он в тропических джунглях заводил ферму. Он описал жизнь за океаном; воспоминания, одушевленные живой фантазией, помогли ему повести своих слушателей по стойбищам индейцев.

Спутники вскоре заметили, что перед ними был словак, который основательно воспользовался американской свободой и возможностями образования. Он признался, что свой крестьянский костюм унаследовал от отца и что он его надел, потому что хотел здесь ощутить себя настоящим словаком. С тех пор как Иштван стал носить этот костюм, он действительно почувствовал, что вернулся на родину.

Вскоре был готов ужин. За ужином состоялась очень интересная беседа. После ужина на плоту зазвучали прекрасные духовные песни, и вся обстановка чем-то напоминала Геннисарет-ское озеро: может быть, пышной зеленью и цветами, чарующими взоры; может быть, мирным, как во времена апостолов, ландшафтом...

Пастор сидел на складном стуле с Библией на коленях; остальные сидели, лежали или стояли вокруг него. Ваг тихо шумел под легкими ударами весел, которыми Илья Ужеров и Мартын Ключ держали плот в верном направлении. На долину Вага опускались сумерки, на небе засияла вечерняя звезда. Исчезла нежно-розовая заря, и вдруг из-за горы появилась полная луна, заливая всю землю серебряным светом.

Прочитав соответствующий текст, пастор Моргач стал говорить о третьем явлении Сына Божьего своим ученикам. Он описывал красоту Геннисаретского озера, ночь, проведенную рыбаками в бесплодных усилиях, рассказывал о Христе, Который наблюдал за Своими учениками, хотя они Его не узнавали; слушатели представили себе, как Он на берегу развел огонь, чтобы приготовить пищу для усталых рыбаков, и как они потом, после богатого улова, пировали, а Он, глядя на них, радовался, что дал им наглядный урок о Слове: "Се, Я с вами во все дни". "И с нами Он также будет, - закончил пастор, - ибо "Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же". Он нас не оставит. Он с нами в труде, в борьбе и в страданиях, в радости и в скорби, а также в долине смертной тени, во всякое время".

Молодой пастор, никогда еще не использовавший в своих проповедях ни единого стишка, стал прямо-таки поэтом. И неудивительно! Все вокруг него было исполнено чудесной, святой поэзии. Михаил Ужеров не мог оторвать глаз от своих друзей. Он вспомнил слова своего брата о пасторе: "То, что он сегодня имеет, ему дали не ваши профессора". Верно сказал Илья: эту веру, эту уверенность в том, что Иисус Христос действительно воскрес и что Он, хотя и невидимый, живет со Своими последователями, профессора дать не могли. После молитвы в наступившей тишине девушки с Дорой начали петь, и душа студента поднялась ввысь, к Его и к нашему Отцу.

Я знаю, жив Воскресший чудно,

К Его ногам враги падут.

Я знаю, жизнь дает Он людям,

В Его руке и власть и суд.

Песня звучала сначала тихо, а потом со всей силой истины, несясь над Вагом и ввысь, к горам.

По просьбе Ужеровых Янковский через некоторое время в свободной беседе рассказал о своей последней Пасхе в России и последовавшем за ней духовном пробуждении. Он говорил в свойственной ему захватывающей манере так, что слушавшие его, как дети, едва могли дождаться конца истории.

- Как мы отстали от этих русских! - вздохнул учитель Галь.

- Ведь мы еще духовные дети, - утешал пастор, - а они были уже отцами и молодыми (людьми во Христе!

- Господь и нас не оставит, - добавил Янковский.

Между тем опускалась ночь; мужчины стали готовить ночлег для себя и натягивать палатку для женщин. Учитывая недавнюю болезнь пастора, Янковский укрыл его своей теплой русской шубой. Для себя он, чтобы успокоить Аннушку, взял с собой еще один полушубок.

Через час на плоту все выглядело иначе. Теперь это был освещенный луной и отсветом огня лагерь, в котором все спали, кроме сменявших друг друга сплавщиков. В палатке за занавесом спали женщины и девушки. Они, как и мужчины снаружи, накрыли свою сенную подстилку простынями и укрылись теплыми одеялами, так как ночи были еще холодными. Но утром, когда Рашова разливала по кружкам горячее молоко, никто не жаловался на плохой сон.

Аннушка проснулась раньше своих подруг. Ей подумалось, что пути Господни в самом деле неисповедимы: она, дочь Марийки, теперь плыла по Вагу, как когда-то однажды ее мать. Ей захотелось посмотреть на звезды, поэтому она быстро поднялась, оделась потеплее и вышла из палатки. Некоторое время она оглядывала освещенную луной и огнем сказочную картину. Кроме двух гребцов, облокотившихся на свои весла, все спали. Лишь у огня на стуле сидел, задумчиво глядя на пламя, Иштван Уличный. Аннушке хотелось узнать, спит ли ее отец, но она не решилась ходить между спящими мужчинами, так как не знала, где он лежит. Тут она вспомнила, что человек, сидящий у огня, был лучшим другом ее матери: Иштван прожил рядом с ней все детство и молодость, и от него она, конечно, могла бы узнать многое, чего ни-кто другой не мог ей рассказать. Девушка тихо подошла ко второму складному стульчику, на котором раньше, наверное, кто-то сидел. Мужчина очнулся от своих раздумий, когда девичья рука осторожно коснулась его.

- Аннушка, ты не спишь?

- Я уже выспалась, дядя Иштван. Если вы не хотите спать, может быть, расскажете мне немного о моей маме? Моя приемная мать ничего мне не говорила и уже никогда не скажет, а отца я просить об этом не могу.

Девушка печально опустила голову.

Уличный ее нежно погладил.