Читать интересную книгу Пешки Хаоса - Брайан Крэйг

— Взрыв религиозности? — повторил Мелькарт, усмехнувшись. — Как-то не очень себе это представляю.

— Тогда, вероятно, вы не знаете, какой властью обладает Верховный Инквизитор Баалберит над своими людьми, ваше превосходительство, — сказал Керфоро. — Мы с вами склонны считать, что видения накачанного наркотиками псайкера бессмысленны, и не тревожимся по поводу того, что контакт с Империумом может быть восстановлен, но агенты Инквизиции считают иначе. Им не терпится вернуться под власть Империума, «в объятия возлюбленного Императора». Эта возможность заставила каждого из них обратиться к своей совести и укрепить ослабленную веру новым всплеском благочестия. Они абсолютно искренни в своей вере, сир, и эта искренность не знает компромиссов. Что не слишком благоприятно для… дипломатии.

Конечно, Керфоро не считал себя всего лишь шпионом или тем более наемным убийцей. Он предпочитал думать о себе как о дипломате.

— Это неудобно, — согласился Мелькарт, задумчиво закусив нижнюю губу. — И, я полагаю, нам следует рассмотреть возможность того, что псайкер действительно может вскоре установить контакт с имперским кораблем. Мы должны быть готовы к этому, просто на всякий случай. Если состоится еще одна высадка… Что ж, если Баалберит намерен проявить себя как лояльный и способный инквизитор, я должен произвести впечатление лояльного и способного губернатора. Это не должно стать особой проблемой, учитывая тот факт, что я начал священную войну против еретиков Гульзакандры. Победоносную священную войну, которую генерал Фульбра уже выигрывает — слава Императору Великолепному!

Керфоро все еще потел и дергался. Ему явно не давало покоя что-то еще, кроме его очевидной неспособности организовать убийство.

— Что еще? — спросил Мелькарт.

— Э, ну, сир, — замялся шпион. — Просто мои люди… ваши скромные слуги… держат руку на пульсе народных слухов… и, хотя они делают все возможное, чтобы держать распространение слухов под контролем, иногда нельзя ничего поделать с тем, что появляются другие слухи, и…

— Ох, ну говори уже! — нетерпеливо прорычал Мелькарт.

— Ваше превосходительство, появился слух, что…как бы это сказать?… что вы поддерживаете генерала Фульбру не столь решительно, как могли бы. Простолюдины в своей глупости и невежестве, кажется, думают, что Баалберит более усерден в поддержке его дела, чем вы. На улицах ходят слухи, что вы отказались послать генералу самолет, о котором он просил, несмотря на тот факт, что самолет готов взлететь в любой момент — слухи, которые мои люди, конечно же, пытались пресечь, но, увы, безуспешно. И это все было бы не настолько плохо, если бы в народ как-то не просочились новости, что одна из операций генерала закончилась неудачно, и был потерян целый взвод… и эти два слуха сразу же оказались связаны в сознании толпы, как это обычно бывает, так, что это невозможно было исправить… или остановить.

Мелькарт внимательно обдумал эту информацию. Все это не имело бы значения, если бы Керфоро выполнил порученную ему работу должным образом. Если бы от псайкера удалось избавиться, или если бы Баалберит был ранен при покушении, на улицах просто не осталось бы места для каких-то других слухов. Никак не предполагалось, что чернь что-то знает о степени готовности самолета, и уж точно народ не должен был знать о провале операции «Зонд», но если кто-то, знавший об этом, имел какие-то мотивы обнародовать эти новости, их никак невозможно было сохранить в тайне. И похоже, у кое-кого такие мотивы были. Раган Баалберит, видимо, уже готовится к второй высадке имперских сил на Сигматус, и частью этой подготовки является подрыв репутации и положения губернатора.

— Вероятно, я водил его на этот балкон слишком часто, — проворчал Мелькарт. — Не стоило слишком уж демонстрировать, как я ненавижу и презираю его, но я просто не мог удержаться. Впрочем, это не беда. Можно предпринять эффектный ответный ход, если будем действовать быстро. Я всегда намеревался забрать самолет себе, когда придет время. И произошедшие события означают, что время пришло даже скорее, чем я ожидал. Отправляйся на аэродром как можно быстрее, и скажи техномагистру Солдрону, что я приказываю к рассвету привести самолет в готовность к вылету.

— Вы посылаете самолет в Гульзакандру, сир? — спросил Керфоро, не в силах скрыть свое изумление. — Вы передаете его в распоряжение Фульбры?

— Нет, — терпеливо сказал Мелькарт. — Я полечу на нем в Гульзакандру и оставлю его в своем распоряжении. Я намереваюсь стать героем войны. Если повезет, сражение будет выиграно еще до того, как мы туда прилетим, но даже если нет… самолет — оригинального имперского образца. Это лучший из имперских оригиналов, сохранившихся у нас, и его старательно поддерживают в исправном состоянии. Мы на нем будем вполне в безопасности.

— Мы? — испуганно повторил Керфоро.

— О, не ты, — ответил Мелькарт, у которого столь очевидная трусость вызвала отвращение. — Я возьму Форха и лучших дворцовых телохранителей.

Керфоро все еще смотрел на него в изумлении. Тишину нарушил долгий протяжный крик боли, лишь слегка заглушенный толстыми стенами тюрьмы. Кто-то явно развлекался. Мелькарт улыбнулся, но в его улыбке не было веселья. В отличие от Рагана Баалберита Керфоро не боялся высоты, но было что-то в самой идее полета — даже на лучшем образце оригинальной имперской техники — что приводило его в ужас. Мелькарт летал на самолете четыре раза, каждый полет занимал меньше часа, но боялся он только в первый раз и то лишь немного. Ему нравилось летать. Каким бы правителем он был, если бы ему это не нравилось?

— Мой дед рассказывал мне истории о скиммерах, — сказал Керфоро, пытаясь говорить весело и беспечно. — Но это были легенды, которые он слышал от своего деда, легенды о лучших воинах Императора. Ваш самолет не боевая машина — это просто транспортное средство. Вы уверены, что он выдержит двенадцатичасовой перелет, ваше превосходительство? Вы уверены, что будет безопасно лететь на нем в зону военных действий?

— Стрелять во врага я предоставлю солдатам Фульбры, — устало сказал Мелькарт. — Смысл в том, что я лично прилечу, чтобы поддержать генерала. Я так заинтересован в его победе, что решил взять под личную ответственность выяснение обстоятельств провала операции «Зонд». В конце концов, я именно такой губернатор, в поддержке которого генералы могут быть уверены. Я — губернатор, который заслуживает верности всех своих подданных.

— Но если вы не сможете выяснить, что случилось с пропавшими грузовиками, сир? — произнес шпион в явном недоумении.

— Какая разница, что случилось с грузовиками? — отмахнулся Мелькарт. — Смысл в том, что все в Состенуто увидят, как я лечу на помощь генералу Фульбре. Мы сделаем над городом два круга, чтобы уж точно все увидели. Одного зрелища самолета будет достаточно, чтобы ввергнуть большинство из них в благоговейный трепет. Новость о том, что я на борту, мгновенно пресечет все злонамеренные слухи, распространяемые агентами Баалберита. Когда я улечу — и когда генерал Фульбра вступит в решительное сражение с еретиками Гульзакандры — всякие подробности уже ни для кого не будут важны. Я вернусь с известиями о нашей великой победе, о которой я объявлю лично с моего балкона… и этот триумф послужит моим целям, как в том случае, если произойдет чудо, и Имперский Флот установит контакт с нами, так и в случае, если мы будем предоставлены сами себе и сами станем вершить свою историю. Это великолепно. Почему ты еще сидишь здесь? Почему не идешь на аэродром?

Керфоро вскочил со стула, его лицо неожиданно прояснилось, когда он вспомнил, что ему отдан приказ — и, как минимум временно, не грозит гнев его повелителя. Он поспешно выбежал из комнаты.

«Жаль, что шпион не застанет самое интересное на вечеринке», подумал Мелькарт. Впрочем, похоже, он сейчас не очень в настроении развлекаться. Самому губернатору тоже сейчас было не до развлечений, когда назревали такие важные события.

Когда Керфоро ушел, Мелькарт приказал одному из охранников разыскать губернаторского водителя — пусть прекращает развлекаться и подгонит машину к запасному выходу из тюрьмы. Если охранник и был удивлен, то никак этого не проявил.

Готовясь уезжать, губернатор все сильнее ощущал радостное волнение.

«Я слишком долго составлял планы и слишком много поручал другим», подумал он. «Я уже забыл, как это приятно — быть человеком действия. Но раньше я всегда был человеком действия, пока не слишком увяз в политике. Следовало запланировать эту экспедицию с самого начала. Это именно то, что мне нужно».

Спеша по коридорам тюрьмы, он услышал новый хор воплей, вырывавшихся из глоток заключенных, подвергаемых пыткам. Это была музыка для его ушей. Он ощутил приятное чувство удовлетворения при мысли о развлечениях, которым будут предаваться его самые верные сторонники этой долгой ночью, и о том, что это поощрение еще больше укрепит их верность. Впрочем, он был рад, что у него сейчас были более важные дела. Пытки заключенных, неважно насколько изобретательные, были слишком легким занятием, чтобы считаться интересным развлечением, особенно для человека действия.