— Прошу!
Я вошел в кухню, из тех, где всё новое, но не напоказ, а действительно используется каждый день. Даже микроволновка была самой последней модели. Стоя на пороге, я принюхался: кофе, горячие булочки, кажется, бекон и еще какое-то мясо, кроме того…
— Кофе?
— Да, пожалуйста. — Я подошел ближе и протянул руку: — Скотт Хэмисдейл.
Несмотря на возню на кухне, ее руки оставались всё такими же холодными. Она пожала мне руку не слишком сильно, но и не слишком робко.
— Валери Полмант, — сказала она. — Можете звать меня Вэл. Сразу скажу, что не знаю, как перед вами извиниться, и моя страховка…
— Вэл! — Я поднял руку, прерывая поток извинений. — Это я во всём виноват — бежал и напоролся на твою дверцу. Что поделаешь — бывает… Я рад, что ты не подаешь на меня в суд за причинение душевных страданий, и закончим на этом. Только передашь мне еще счет от доктора Да Сильвы, пойдет за счет моей страховки, и так далее. Ладно?
Она надолго задумалась, и это начало меня слегка беспокоить — в конце концов, я протягиваю ей дружескую руку, а тут на тебе…
— Почему Да Сильва?
Теперь уже я надолго задумался. А, вот в чем дело?!
— Я имею в виду доктора Да Сильву, которого играл Нико Сенавака. Из сериала «Бай-бай, Дороти», — пояснил я.
Она нахмурилась и тряхнула копной огненно-рыжих волос, совсем как персонаж одного из мультфильмов Гарри Квестинга. На нее приятно было смотреть.
— Не понимаю, — в конце концов заявила она.
— Ну, это один тип, который играл в одном сериале, — терпеливо объяснил я. — Похож на того доктора, который был здесь вчера…
— А! Поняла, ну и идиотка же я. Это был Гарри Вернер. Страшно рычащее имя, верно? Как у какого-нибудь злого полицейского. — Она быстро расставила на столе тарелки, разложила приборы. — Прошу. — Она показала мне на стул, сама же бросилась к микроволновке и ловко выгрузила оттуда ломти бекона, куриные грудки, кружки перца с наложенной на них какой-то массой, теплые булочки. Прямо как для медведя, проснувшегося от зимней спячки. Она разложила еду по тарелкам. — Этим я в основном и питаюсь, — пояснила она, не ожидая вопроса, но ей, видимо, не первый раз уже приходилось объяснять отсутствие кукурузных хлопьев и тостов. — Потом я принимаюсь за работу и уже до вечера от нее не отрываюсь.
Я понимающе кивнул, затем, тщательно все продумав, перебросил на свою тарелку кусок постного мяса и немного перца, стараясь не смотреть тоскливым взглядом на чашку, но, кажется, всё же посмотрел, так как хозяйка хлопнула ладонью по столу и помчалась к кофеварке. Я алчно отхлебнул кофе, прежде чем откусить первый кусочек мяса. Натощак вкус показался мне несколько странным, но после нескольких глотков кофе даже поджаристый бекон выглядел вполне недурным. В поисках темы для разговора я окинул взглядом кухню. Над головой хозяйки висели круглые часы «зеркального» типа — тройка на месте девятки и ход против часовой стрелки. Но всё же, подумал я, это еще недостаточный повод для беседы за завтраком?
— Какая-то работа, в которой исключительно важную роль играет время? — наконец, спросил я, чтобы хоть как-то завязать разговор.
— Нет, просто привычка. — Она с хрустом откусила кусок хлеба с говядиной. — Что-то на грани научной литературы и беллетристики… Я психолог, но специализируюсь на человеческих страхах, точнее, нахожу новые страхи и фобии или извлекаю на свет старые, придавая им новый, современный блеск.
Интересно, подумал я, что это — самоирония или профессиональное предисловие к каталогу выставки? Я положил себе на ломтик мяса немного овощей. И кто так ест с утра?
— Если бы не упоминание о научной литературе, я бы рискнул и сказал, что вы наверняка пишете… пишешь романы ужасов?
— Почти верно, я ищу идеи для сценариев фильмов ужасов. Ну, понимаешь: кто чего боится, чем можно попугать уже сейчас, а чем только завтра. Поскольку есть такие… — она описала вилкой круг в воздухе, — моды, волны, тенденции. Помнишь — пауки? Куда ни повернешься — мохнатые, черные, бесшумно ползающие пауки. Все знали, что такое арахнофобия. Потом черви, и так далее. Летучие мыши, вуду, возродившиеся в Канаде вервольфы, не говоря уже о сибирских волколаках, вампирах…
— Ага… — Я подумал, что если занимаешься столь интересной тематикой, действительно есть смысл наедаться с утра, чтобы потом не подавлять тошноту во время работы. — Не думал, что создание ужастиков столь коммерциализировалось. И удается такими исследованиями заработать на жизнь?
— Наверняка! Может, и не хватит на хлеб с маслом для нескольких сотен таких, как я, но для полутора десятков… — Она пожала плечами.
— Ясно, — сказал я, стараясь делать вид, будто она меня убедила. — Значит, сидишь вот так и комбинируешь… — Я сделал паузу.
— Прежде всего, я читаю специальную литературу, журналы, отчеты о клинических случаях фобии, кроме того, старые романы ужасов, учебники черной магии, шабаши, ритуалы, верования и множество другого. Я живу не только за счет идей — немного пишу сама, иногда получаю письмо от сценариста: «Слушай, в этом месте должно что-то быть, но я никак не могу сообразить, что именно», читаю и помогаю. Потом получаю деньги, и всё.
Я допил кофе, вытер губы и машинально огляделся в поисках сигарет. Вэл перехватила мой взгляд и правильно его поняла:
— Я не курю, но если ты хочешь…
— Да, хочу, но три недели назад я бросил курить. — Я вслушался в собственный голос, пытаясь найти в нем признаки капитуляции, но, похоже, их пока не было. — Не будем об этом.
Она рискованно наклонилась вместе со стулом назад, но, видимо, подобная позиция давно уже была проверена и испытана, во всяком случае, она не глядя взяла кружку с кофе и перенесла ее на стол. Я поспешно подставил чашку.
— А ты чем занимаешься? — Рано или поздно она должна была об этом спросить, а я вынужден был ответить правду.
— Я частный детектив. Сыщик, про каких пишут в бульварных романах…
Она замерла столь выразительно, что если бы мне пришлось на основании ее реакции дать оценку «виновна-невиновна», я поставил бы на «виновна» последние ботинки и комплект любимых клюшек для гольфа. Несколько секунд спустя она пришла в себя — в достаточной степени для того, чтобы притвориться, будто обнаружила пятнышко на бедре, и наклонила голову, чтобы его стереть. Копна рыжих волос закрыла от моего взгляда ее лицо, но сейчас мне и незачем было на него смотреть.
— В последнее время для таких, как я, появилось новое прозвище, — продолжал я как ни в чем не бывало. — Канистра. От латинского «канис» — собака. Но как раз для него я не предвижу большого будущего.
— У тебя дело в Редлиф-Хилл? — Она подняла взгляд. — Хотя, наверное, я не должна спрашивать?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});