Читать интересную книгу День «Д». 6 июня 1944 г. - Стивен Амброз

— Got any gum, chum? (У тебя есть жвачка, приятель?) «И когда мы проходили мимо, — вспоминает Мастерс, — кто-то из нашей колонны проорал американцам:

— Дайте ей хотя бы подрасти!»

Среди миллионов людей, собравшихся в Южной Англии для вторжения во Францию, мало кто знал детали операции «Оверлорд» — когда и где должна произойти высадка. Тех, кто владел сверхсекретной информацией, называли «биготами» («фанатиками»).

Но постепенно круг осведомленных расширялся. Верховная ставка Союзнических экспедиционных сил и штаб 21-й группы армий проинформировали о планах операции штабы армий и корпусов, а те, в свою очередь, командование дивизиями, полками, вплоть до командиров ротами и взводами, которые провели инструктаж среди сержантов и рядовых. На более низких уровнях названия районов высадки не раскрывались до самого дня отправки войск через Ла-Манш во Францию. В целом же информация была достаточно полной и точной, особенно о характере местности, численности и боеготовности германских сил. С подчеркнутым воодушевлением на брифингах говорилось о том, какое побоище устроят немцам авиация и морская артиллерия.

Инструктаж проводился на песчаных площадках или, как, например, в 12-м полку 4-й дивизии, на огромном макете полуострова Котантен, сделанном из губки и каучука. На нем в мельчайших деталях отображались все дороги, мосты, строения, линии электропередачи, укрепления и заграждения. Джерден Джонсон в своей книге «История 12-го пехотного полка во Второй мировой войне» пишет о том, что у десантников было такое впечатление, как будто они находятся на самолете и смотрят вниз на побережье и пляжи, которые им вскоре предстояло брать штурмом.

Для офицеров брифинги устраивались в полках. Лейтенант Ралф Истридж (115-й полк 29-й дивизии) составил подробное описание такого инструктирования. Один из командиров разложил карту «Омахи» и объяснил, что 16-й полк (1-я дивизия) и 116-й полк (29-я дивизия) высадятся бок о бок, а 115-й — вслед за 116-м. Затем он охарактеризовал укрепления и стационарные фортификации на «Омахе», особенности местности, расстояние от береговой стены до подножия утеса (около 200 м), его высоту (в среднем 30 м), привел другие детали.

«Вы видите, что наиболее мощная оборона создана в местах, где узкие лощины ведут в глубь материка. Для нас разломы или расщелины в скалах являются единственными выходами с берега. Успех первой атаки будет зависеть от того, как скоро нам удастся захватить эти выходы».

«Оборона противника в основном состоит из минных полей, заграждений из колючей проволоки, противотанковых траншей и огневых точек, перекрывающих выходы. На каждой позиции примерно по батальону, еще до батальона рассредоточены между ними. Все они входят в 916-ю дивизию, стационарную, названную так, потому что она призвана сражаться на фиксированных оборонительных линиях».

«Эта дивизия на 40 процентов сформирована из немцев, многие из них частично недееспособны. Но помните, что и однорукий солдат также способен вести пулеметный огонь из ДОСа».

«Остальные 60 процентов — наемники, главным образом русские, а также поляки, югославы и другие граждане Балканских стран… Они грубы, примитивны, невежественны и не слишком высоко ценят свою жизнь. Эти люди пришли из той части мира, где война стала главным занятием для целых поколений. Ими командуют немцы, и они будут биться насмерть».

«За стационарной дивизией располагаются мобильные войска первого эшелона. Личный состав в основном немецкий. Большинство воевали на русском или итальянском фронтах. Слабое место — нехватка транспортных средств».

«Теперь о плане действий. Десантный флот высаживает 16-й и 116-й полки около 6.30… Суда подходят к берегу в районе первой линии подводных заграждений, на приливной волне. Ставится задача незамедлительно захватить высоты, позволяющие немцам обстреливать пляжи. Наш полк выгружается в час „Ч“ плюс 90 минут, пробивается к этой деревне[30] и занимает позиции справа…»

«Первая часть операции сравнительно легкая. Основное сделает 116-й полк до того, как мы высадимся. Если у него все получится, то для нас останутся сущие пустяки».

— Сэр, — спросил один из офицеров, — что произойдет, если 116-й не очистит побережье, как это предусмотрено планом?

— Тогда нам придется выполнить их миссию.

— Сколько дивизий в первом эшелоне? — задал вопрос еще один офицер.

— Это будет потрясающее шоу, — ответил инструктор с улыбкой. — Поверьте мне. Но нас должен заботить только наш сектор.

— Когда наступит день «Д»?

— Мы еще не знаем. Возможно, 3 или 4 (июня).

Офицерам понравилось замечание насчет «сущих пустяков», но они не поверили инструктору. Лейтенант Истридж комментирует: «Перспективы представлялись малоутешительными. Схемы береговой обороны показывали, что немцы подготовились фантастически. Перед 116-м полком стояла неимоверная задача».

Рядовой Феликс Бранхем из 116-го полка помнит, как офицер, инструктировавший его взвод, говорил: если солдаты возьмут с собой побольше мин, снарядов для минометов, ящиков с боеприпасами, раций и батарей к ним, тем самым они помогут другим. Тогда 115-й, идущий следом и не столь перегруженный, «сможет воспользоваться оставленным на берегу снаряжением и быстрее двинуться вперед, пусть даже по нашим трупам».

Солдатам не всегда приходилось слушать такие пугающие речи. Чаще всего слова офицеров, инструктировавших роты и взводы, звучали более оптимистично. Спустя 40 и более лет ветераны «Омахи» вспоминают, хотя и с некоторой горечью, что им обещали: «Не будет никаких проблем, потому что нам расчистят путь авиация, морская артиллерия и реактивные установки на десантных судах. Поначалу будет легко, и нечего зря волноваться. Трудности наступят через два-три дня, когда начнутся танковые контратаки» (Роберт Хили, 149-я специальная инженерная бригада).

Вот еще несколько аналогичных воспоминаний.

«Нам говорили, что перед самым вторжением на наш участок 9-я военно-воздушная армия обрушит тысячи тонн бомб. И меня беспокоило, как наши грузовики пройдут через многочисленные воронки» (Мерикал Диллон, 6-я специальная инженерная бригада).

«Наш офицер только и делал, что пытался подбодрить нас. Он обещал, что более тысячи бомбардировщиков подготовят место высадки. Корабельные орудия сметут все, что обозначено на картах, — ДОСы, береговую артиллерию, минометные гнезда, проволочные заграждения. Все взлетит в воздух, и нас ждет «сущая ерунда» (Уильям Диллон, 26-й полк).

«Нас заставляли поверить в то, что на берегу не останется ни одной живой души. В общем, не высадка, а прогулка при луне» (Лерой Дженнингс, 5-я специальная инженерная бригада).

Почти в каждой части происходило нечто подобное. Все желающие — младшие офицеры, рядовые, сержанты — могли часами изучать места высадки на песчаных столах и макетах, обсуждать и обмениваться мнениями. Раздавались фотоснимки, причем некоторые из них были сделаны буквально несколько часов назад и отражали последние изменения на «Атлантическом валу». Казалось, что при такой информированности союзников у немцев не имелось никаких шансов выстоять.

Случались и довольно необычные брифинги. Офицер, инструктировавший 91-ю эскадрилью самолетов — буксировщиков планеров, предупредил:

— Пилоты должны отпустить планеры только тогда, когда ведущий «С-47» начнет плавный разворот налево к берегу. Если кто-то из пилотов «С-47» отрубит планер раньше времени, то ему следует лететь дальше и не возвращаться, потому что я здесь буду его ждать.

У одного из пилотов возник вопрос. Совершенно невинно он поинтересовался:

— Сэр, что нам делать после того, как планеры приземлятся? Инструктор замешкался. После некоторого молчания он сказал:

— Если честно, не знаю. Над этим мы еще как-то не задумывались.

Потом раздался нервный смех, когда пилот планера, сидевший рядом с Чарлзом Скидмором, ответил за офицера:

— Бежать куда глаза глядят!

Армия всегда остается армией, и в ней неизбежны разные анекдотичные ситуации. Сержант Алан Андерсон из 116-го полка рассказывает, как однажды его позвали в палатку, где с патриотической и страстной речью выступал полковник, отвечавший за связи с общественностью. Пропагандист говорил о том, что «для всех нас „большая честь участвовать в этой величайшей операции по вторжению во Францию, которая изменит историю всего мира“. А потом заявил, что очень жалеет, что не может быть рядом с нами. Мой приятель Арки Маркам ткнул меня в бок и сказав

— Хорошо, если он действительно этого хочет, то пусть идет вместо меня».

Полковник далее провозгласил, что армия готова к тому, чтобы в первые 24 часа понести чуть ли не 100-процентные потери. Андерсон вспоминает: «…все стали переглядываться и говорить:

— Да, не повезло нам».

После брифингов войска практически были заперты в своих лагерях. Военная полиция вела наблюдение как на их территории, так и по периметру. Никто не допускался вовнутрь без документа, удостоверяющего личность, и никому не разрешалось выходить без соответствующего приказа. Капитан Сирил Хендри, британский танкист, рассказывает, что 1 июня умер его отец, которого похоронили 3 июня, «но мне не позволили поехать на похороны, хотя мой брат, служивший в Дамаске, смог прилететь домой, чтобы попрощаться с отцом».