Читать интересную книгу Главные роли - Мария Метлицкая

– Тупица! – в сердцах бросал он. – Нет, ну просто бестолочь какая-то! – Антон совсем раздражался, а мать и бабушка сокрушались:

– Что ты, как можно! Ариша такая хрупкая и беззащитная, как же ты жесток, Антон. Ариша просто много пропускает и не справляется.

И еще что-то внушали по поводу долга, ответственности, доброты и терпимости, и далее по списку. К десятому классу Антоша превратился в рослого, с буйными темными кудрями красавца, спортсмена, активного комсомольца – в общем, плейбоя местного значения и, естественно, любимца всех девчонок без исключения. Он писал наивные и трогательные пылкие юношеские стихи, бренчал на гитаре, подпевая битлам, участвовал во всех возможных олимпиадах, лучше всех бежал стометровку – девчонки висли на нем гроздьями. Ариша, бледная и томная его подруга, до десятого класса доползла еле-еле и только благодаря ему. Ни с кем близко не дружила, часто плакала и жаловалась ему на что-нибудь – обязательно. То после физкультуры у нее безумно (она так и говорила – «безумно»!) болели ноги, то после физики – голова, а после песочного кольца, съеденного в буфете, разыгрывался гастрит с непременной изжогой.

До занятий он провожал Аришу в поликлинику, где она сдавала бесконечные анализы, после школы провожал до дому, таща за ней тяжелый портфель, а вечерами делал с ней уроки – вместо шумных компаний и свиданий с веселыми одноклассницами. Конечно, все это да и сама Ариша его безумно раздражали и утомляли, но в голове была заложена четкая программа, а он был уже вполне сформировавшийся и надежный человек, который никак не мог пренебрегать чувствами святыми – долгом и обязательством.

На выпускной Ариша пришла в голубом пышном платье из тонкой марлевки, босоножках на узких ремешках. Распустила свои небогатые, но легкие волосы, чуть голубых теней на тонкие веки, чуть-чуть розовой бледной помады на нежный рот. Антоша – эпицентр внимания и событий. Все и вся вокруг него – и концерт, и девочки, и танцы. Она – тихо в стороне, одна, глаза в пол.

– Пригласи Аришу на танец, – шепнула сыну Валечка-младшая.

Антоша вздохнул и направился к подружке. Обнимая в танце Аришу, он впервые отметил ее хрупкость, почти невесомость, и с удивлением для себя обнаружил – а она почти хорошенькая! От ночных гулянок Ариша отказалась. А Антон всю ночь «зажигал» на теплоходе – пил, пел, целовался до изнеможения, да не с одной, сам не помнил с кем. Аттестат у него образовался вполне приличный, а вот у Ариши – слезы. Какой уж ей институт – ни здоровья, ни сил, мудро решили обе Валечки. И в сентябре Валечка-младшая взяла Аришу к себе в библиотеку.

А Антон легко поступил в МАИ. С Аришей теперь они почти не виделись – у него бурная студенческая жизнь, у нее – тихая библиотека, чаи с Валечкой, запах пыли и старых книг. Да еще и хлопоты с матерью – Валечка-старшая начала прилично прибаливать. Антон появился у них под Восьмое марта, конечно же, по настоянию матери и бабки. Пришел с дежурной мимозой и коробкой шоколадных ассорти. Валечка-старшая ушла в поликлинику, а Ариша – Ариша, как, впрочем, всегда, болела. Тихая и печальная, она лежала в постели, бледная, почти прозрачная, с потрескавшимися губами и завязанным шарфом горлом. Антоша принес ей чаю с лимоном, она присела в кровати и слегка оживилась – он рассказывал ей про свою развеселую жизнь. Она шмыгнула носом, слегка скривилась и тихо заплакала.

– А у меня этого нет и никогда не будет, – горевала Ариша.

У Антона защемило сердце от жалости к этому нелепому и, в сущности, одинокому и несчастному человеку. Пожалел. Когда жалел во второй раз – даже не понял, как все это получилось, – в комнату зашла Валечка-старшая. Увидев эту картину, от неожиданности она вскрикнула, замерла и зажала рот рукой. Потом выскочила на кухню. Спустя минут десять, красный и смущенный, к ней вышел Антон. Он молчал, неловко топтался в дверном проеме и шмыгал носом.

– Что же теперь будет, что же будет? – раскачиваясь на табуретке, без конца повторяла Валечка. – Ты же уйдешь, а она? Она этого не переживет, она же такая слабенькая, Господи, – бормотала Валечка, уставившись в одну точку.

– Все будет хорошо, теть Валь, – сиплым от волнения голосом произнес Антон. И добавил: – Я женюсь, теть Валь, вы не беспокойтесь.

Валечка долго смотрела на него, а потом махнула рукой – иди, мол. Когда Антон ушел, она заглянула к дочери – та безмятежно спала, зарозовев и счастливо улыбаясь во сне. Валечка удивилась и ушла к себе – думать свои горькие думы. С одной стороны, она все, конечно, понимала – молодость, горячая кровь, случай, да и Антон для нее – родной человек, почти сын. Все нелепо и случайно, и не надо портить человеку жизнь, да и какая из Ариши жена? Все это понятно, понятно. Но еще ей было известно и другое – только она одна знала, как неизлечимо она больна и что отпущено ей не так много времени. А с кем останется Ариша? На кого? Ведь пропадет одна, точно пропадет. А тут семья – Антон, Валечка, Вера Игнатьевна. Они, конечно, и так бы ее не оставили, но жена – совсем другое дело, совсем другой статус. В общем, материнское победило человеческое. Оно и понятно – кто осудит? Вечером – ох, как на сердце тяжело – засобиралась к Валечке-младшей. С разговором. С дочкой ничего не обсуждала. Антоша, понятное дело, матери ничего об этом не рассказал. Конечно, на душе кошки скребли, было муторно и противно, но он постарался выкинуть все это из головы и поехал к друзьям в общагу – там и расслабился.

Валечка-младшая и Вера Игнатьевна ни о чем не подозревали. А тут – гром среди ясного неба. Валечка-младшая заохала, всполошенная:

– Как же так, да как он посмел, мерзавец, негодяй, ну, я его к рукам-то приберу, устрою ему, мало не покажется. А может, все обойдется, все по-хорошему, а пусть женятся, а? Мы же родные люди, – обрадовалась она такому правильному, как ей показалось, решению.

Вот только умная Вера Игнатьевна молчала. А когда Валечка-старшая ушла, набросилась на дочь:

– Ты что, полоумная? Какая женитьба? Так парню жизнь ломать! Какая она жена – мощи ходячие. А дальше что с ней будет? Ни родить, ни угодить? Ты о чем сейчас думаешь?

Валечка такого напора от матери не ожидала и растерялась:

– Как ты можешь так говорить? Они не чужие нам люди, она мне как дочь, опомнись, мама!

– Вот именно, как дочь. Это просто инцест какой-то, на сестрах не женятся! Это ты опомнись, Валентина. Тебе главное приличие соблюсти или счастье сына?

А Валечка ей отвечала:

– Главное – остаться приличным человеком, мы всю жизнь его этому учили. А сейчас выдадим индульгенцию на подлость? Ты меня так воспитывала?

В общем, разругались они насмерть – впервые за всю их долгую дружную жизнь.

Антоша пришел под утро – громко скидывал ботинки в прихожей, что-то ронял, гремел чайником на кухне. Обе женщины не спали и, затаив дыхание, прислушивались к звукам – сердце билось отчаянно. Понятно было, что Антон напился. С горя, наверное, подумала Валечка. От тоски, заключила Вера Игнатьевна.

А он просто напился – какое горе? К тому времени он уже все успел забыть. Наутро мать с дочерью не поздоровались и завтракали молча. Валечка тихо спросила у сына:

– К Арише зайдешь?

Он удивился и покраснел:

– А надо?

– Надо, сынок, ты же порядочный человек, ты же мужчина!

Антон сглотнул и кивнул:

– Да, мам.

Свадьбу сыграли скорую и тихую – дома у Валечки-старшей. Вера Игнатьевна не пришла – лежала с высоким давлением, две «скорые» за сутки. Ариша была вся в белом – пожелала и длинную пышную фату, и пышное шелковое платье, перчатки по локоть – все по-настоящему, говорила себе она. Была вполне довольна и счастлива – считала, что все справедливо – по-другому и быть не могло.

Платье роскошное, а гостей – раз-два и обчелся: обе Валечки, естественно, соседка по дому и две пожилые коллеги-библиотекарши. Из молодежи – ближайший Антошин институтский друг Мишка. Вышли на балкон покурить, и Миша участливо и сочувственно спросил у друга:

– Залетела?

– Не-а, – беспечно бросил Антон, – это я залетел. – И громко, в голос, заржал.

Жить стали у Валечки-старшей. Как жить? Да в общем-то изменилось мало что. После института Антон шел к себе – там своя комната, чертежная доска, да и мама с бабушкой скучают. И до вечера торчал дома. Ночевать шел к жене – все как положено, условности соблюдены. Ариша ходила в библиотеку вечно простуженная, кашляла, сморкалась, умудрялась два раза за зиму переболеть гриппом – тогда Антон на законных основаниях ночевал у матери. Неделями. А иногда ночевал и вовсе вне дома. Вера Игнатьевна тайно радовалась – слава Богу, у мальчика есть нормальная мужская жизнь. А Валечка-младшая плакала и терзалась – ну не получалось складно, как ей все это представлялось. Бутафория какая-то. Переживала за Аришу.

– Сына жалей! Своими руками ему такую жизнь устроила, – жестко бросала Вера Игнатьевна дочери. Отношения стали у них довольно прохладные. Валечка-старшая к ним теперь почти не заходила. «Права была мама – и подружку я потеряла, и сын несчастлив, и с матерью отношения отвратительные», – сетовала Валечка-младшая. Устраивала ситуация, похоже, только Аришу – Антону она недовольства не выказывала, сцен не устраивала. Главное – у нее был муж. А так, ну у кого семейная жизнь без проблем? Это она знала из литературы. Валечка-старшая умерла через полтора года на Каширке. Умерла с обидой на жизнь, но за дочь была спокойна. После похорон Антон уже постоянно жил у матери. Ариша не возражала. Нагрузка в виде обедов, стирки и глажки, была, как ей казалось, не под силу. Да и крайне редкая, почти исчезнувшая интимная жизнь с мужем была ей тоже ни к чему. Главное – статус. Разводиться Антон не собирался, да и семейными обязанностями не манкировал – относил белье в прачечную, приносил сумки из магазина, бегал в аптеку, пылесосил, размораживал холодильник. Изредка вечерами выводил Аришу на прогулку или в кино. После института распределился в КБ и половину зарплаты исправно отдавал Арише. Ариша принимала. Тихо умерла уже совсем пожилая Вера Игнатьевна, так и не простив окончательно свою несчастную дочь и не помирившись с ней перед кончиной. От этого Валечка-младшая страдала особенно сильно. А Антоша наконец влюбился – безоглядно, ошалело, с абсолютным безумством. И было отчего потерять голову.