Они отправились в обратный путь. На сей раз Алан не любовался красотами пейзажа, несмотря на раздражающе яркие краски, что всюду лезли на глаза. Он задумчиво брел следом за Ви и Димитрием, думая о том, что название “Либера” — свобода — глубоко неправильное. Свобода не для всех не есть свобода в полноценном понимании этого слова. Свобода, основанная на рабстве, — великий обман и лицемерие.
А еще он думал, что, как это ни парадоксально, он начинает понимать Рыцаря Дебрей, его ненависть и желание насильно даровать всем свободу.
Глава 12. Амазония
— Ах, это были потрясающие дни и ночи! — разглагольствовал Димитрий, покачиваясь на коне. — Оказывается, Прислужниц обучают искусству любви, и я поставил моей девочке Тессе высший балл! Я — добрый экзаменатор!
Четверо Пилигримов трусцой скакали на своих лошадях по едва заметной тропе вдоль берега моря. Жаркий день только начинался, с моря тянул умеренный влажный бриз, на волнах подскакивали белые чайки, и их заунывные крики заглушали однообразный шум ветра. Либера с ее разноцветными крышами, террасами, садами, водопадами и дымкой горячих источников таяла в мареве далеко позади. Впереди холмистая равнина полого поднималась от моря к горному кряжу.
— Запоминай хорошенько эти дни и ночи, — ядовито проговорил Тэн. — Теперь ты не быть никакой экзаменатор целое поколение!
— Дружище Тэн, — благостно парировал Димитрий, — подобное завистливое настроение пагубно влияет на печень и мешает выходу желчи…
Матиас громко хмыкнул, но в их пикировку не вмешался. Алан старался пореже смотреть на него.
— Алан, всё в порядке? — спросил Матиас, заметив необычную молчаливость друга. — Тебе не понравилось в Либере?
— Нет, всё хорошо! — Алан натужно улыбнулся.
Матиас проницательно вглядывался в него.
— Уверен?
— Да брось, Матиас! — встрял Димитрий, который, конечно, понял, что к чему. — Алан в полном порядке и восторге от Либеры!
— Да, Димитрий прав, я в порядке.
— Я вас не узнаю, — с улыбкой сказал Матиас. — То вы деретесь друг с другом, то вступаетесь друг за друга… Отдых в Оазисе сблизил вас…
— Наверное, они познавать искусство любви друг на дружка, — съязвил Тэн.
Димитрий замахнулся на него плеткой, но не ударил. Тэн сделал вид, что достает из колчана за спиной стрелу и выпускает ее в Димитрия.
— С ней всё хорошо, — тихо произнес Матиас, обращаясь к Алану. — Стефан не даст ее в обиду.
— Ты о Кассии? — изумился Алан. Ну конечно, Матиас отнес подавленное настроение молодого человека к расставанию с любимой. Он поспешно сказал: — Э-э… да, я знаю, что она в безопасности. Она — Пилигрим, а значит, не просто женщина. Но проблема в том, что и она имеет право выбирать. А в караване Кровака выбор есть.
Он ни за что не признался бы в этом, если б не стремление отвлечь внимание Матиаса от Либеры с ее тайнами.
Матиас серьезно кивнул.
— Ты должен быть решительнее… Извини, что поучаю, но это в твоих интересах. Просто объяснись с ней, как с равным партнером. Она поймет. Она сильная девушка. Просто представь, что она — такой же человек, как я. Что она в какой-то степени мужчина.
Алан покосился на Матиаса. Несмотря на неудовольствие от непрошенных поучений, он был вынужден признать, что зерно истины в словах Матиаса есть. Действительно, а что если поговорить с Кассией как с мужчиной? В том смысле, что не пытаться ухаживать, а прямо предложить стать мужем и женой? Как она отреагирует на это? Она ведь сторонница равноправия между полами, и ей симпатична идея матриархата!
— О да! — раздался сзади голос Тэна. — Кассия Ринн — сильная девушка! Но говорить с ней, как с мужчина, — это глупость!
— Это еще почему?
— А потому, друг Матиас, что женщина — пусть самая сильная женщина на свете — оставаться женщина и никогда не быть мужчина! С женщина надо разговаривать как с женщина!
— Ты, я погляжу, специалист по женщинам? — насмешливо поинтересовался Димитрий.
— Меня учить мой отец, — невозмутимо парировал Тэн. — А он иметь много жен. Он знать, что такое женщина!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ну и что такое женщина? — спросил Матиас, стараясь не ухмыляться совсем уж откровенно.
— Все люди хотеть быть счастливый. Счастье для мужчина — владеть всем миром, а счастье для женщина — владеть мужчина, который владеть всем миром.
После такого заявления установилась краткая пауза, заполненная цоканьем копыт лошадей и шумом ветра.
— Хм, дружище Тэн, — сказал Димитрий. — Ты ошибаешься! Я, например, не владею всем миром, но вполне себе счастлив!
Тэн хитро прищурился.
— Ты, Пилигрим, не владеть всем миром? Разве ты не ходить, куда хотеть?
— Разве ходить, куда хочешь, и владеть — одно и то же?
— А что ты понимать под “владеть”? Запихать в седельный сумка? Владеть конь — значит, скакать на конь; владеть женщина — значит, иметь женщина, который тебя люби; владеть мир — значит, ходи по земле, где хотеть.
— А, ну если понимать это в таком смысле…
Матиас с нескрываемом интересом спросил:
— А что насчет Оседлых мужчин? Они ведь не могут ходить куда хотят? Получается, все они несчастны?
Тэн покачал головой, взметнув косичками.
— Для Оседлых мужчин их Оазис — весь их мир. Они владеть им, и они счастливы.
Алан с любопытством смотрел на Тэна. Почти то же самое сказала Рафу. Он не подозревал, что Тэн такой философ. Он привык, что Тэн отличный охотник, неприхотливый путешественник, хороший товарищ, певец и в некотором роде священник. Но чтобы еще и знаток мужчин и женщин…
Остальные тоже взирали на Тэна примерно с тем же выражением лица.
— То есть, — заговорил Матиас, решивший разобраться в вопросе до конца, — счастливый мужчина — это тот, кто владеет миром, каким бы крохотным он ни был, а счастливая женщина — та, кто владеет счастливым мужчиной?
Тэн просиял:
— Правильно! Теперь вы понимай мудрость мой отец?
— Мы едем сейчас в Амазонию и Хэйдиал, — сказал Димитрий. — Там властвуют бабы! Они, по твоему, счастливы?
— Нет. Их мужчины слабы и не владеть ничем. Они несчастливы, и их женщины несчастливы. У них ненормальный порядок вещей. Такой порядок не давать счастье и гармония.
— Кассия с тобой не согласилась бы, — хмыкнул Алан. — А если в этих Оазисах всё наоборот? Что если женщины матриархальных Оазисов поменялись ролями с мужчинами и теперь хотят владеть миром, а их мужчины хотят владеть ими?
Тэн подумал и покачал головой.
— Я сильно удивляться, если такое случаться. Это будет переворот мировой порядок с ног на голову.
***
Местность поначалу медленно, затем все быстрее поднималась к мощной горной гряде, чьи склоны сплошь заросли тропическим лесом. Многочисленные ручьи и реки шумели меж скалистых берегов, скрытые буйными кронами. Пилигримы поднимались по извилистой горной тропе, изнывая от духоты и мелких насекомых, кони осторожно ступали по краю каменистого обрыва. Никто больше не чесал языком — следовало держать ухо востро.
Алан по-прежнему надеялся встретить караван Кровака — а в нем Кассию — где-нибудь за ближайшим поворотом, но чем дальше продвигались Пилигримы, тем слабее становилась надежда.
Стефан обещал, что они встретятся в окрестностях Либеры, но, по всей видимости, этот тип не был склонен держать слово. Или что-то случилось…
Алан старался не попасть в объятия нарастающей тревоги. Если Кассии не будет и в Амазонии, тогда следует спешно устроить поиски.
Он оглянулся — тропа позади пропадала в зеленых кущах, равнина далеко внизу простиралась будто под наклоном вверх, пока не упиралась в блестящее зеркало моря, которое чудесным образом не проливалось вниз. Алан понимал, что это обман зрения. На самом деле это он с друзьями взбирается вверх по пологому склону, а равнина — совершенно плоская, как и море.
Еще через несколько часов они достигли гребня горы, и перед ними открылся гигантский цирк — круглый кратер, чьи склоны покрывал вечнозеленый лес, а дно с протекающими реками пестрело красными, фиолетовыми и желтыми прямоугольниками полей. Примерно в центре, окруженное лесом, синело озеро, принимающее воды всех речушек и ручьев.