Новая смута. В первые недели после большевистского переворота Советская власть, не успев родиться, переживала тяжелый кризис. Становление власти сопровождалось ростом социальной напряженности, углублением экономической разрухи.
Вслед за самодержавной властью была разрушена еще не окрепшая после Февраля демократическая власть Временного правительства, его комиссаров на местах, земств, городских самоуправлений. Свергнуть Временное правительство оказалось легче, чем решать созидательные задачи. Власть оказалась в руках большевиков достаточно неожиданно, застав их во многом врасплох. В период формирования СНК многие видные большевики отказывались от предлагаемых им наркомовских должностей из-за боязни не справиться с ответственными и незнакомыми им функциями. Состав нового правительства был сформирован с трудом. Ленин также первоначально не хотел в него входить, предпочитая руководить страной в качестве идейного вождя.
К октябрю 1917 г. большевики не располагали не только конкретными планами строительства социализма в стране, но схемами организации власти, структур аппаратов, органов управления. В результате после захвата власти у Ленина и его единомышленников в СНК не оказалось реальных рычагов управления страной. Центральные и местные учреждения бездействовали. На Октябрьский переворот госслужащие ответили массовым бойкотом. Закрывались министерства, банки, учреждения. К началу декабря 1917 г. этот способ борьбы принял для большевистской власти угрожающий характер. Чтобы закрепиться у власти, большевикам пришлось отказаться от многих положений марксистской теории об отмирании государства и создавать специальные карательные органы, применять жесткие репрессивные меры. При CHK 7 декабря 1917 г. с целью пресечения «контрреволюционных и саботажнических попыток» была создана Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК). Попытки левых эсеров подчинить ВЧК Наркомюсту, который они возглавляли в декабре 1917 — марте 1918 г., и тем свести к минимуму ее деятельность успеха не имели.
Не оправдались надежды большевиков на Советы как высший тип демократии. Они не стали той работающей корпорацией, которая издает декреты и сама проводит их в жизнь, о чем писали К.Маркс и Ф.Энгельс. Открытые для всех жаждущих власти, многопартийные, не связанные никакими нормами Советы делали трудной задачу подчинения их центральной большевистской власти. Раскалывая российское общество по социальному, национальному и другим признакам, они неумолимо подталкивали страну к масштабной Гражданской войне. Формальный переход власти в руки Советов, ускорив центробежные тенденции, обернулся усилением хаоса и анархией. Территориально в первые послеоктябрьские дни Советская Россия представляла собой конгломерат не связанных между собой республик и коммун. 18 апреля 1918 г. на заседании ВЦИК отмечалось, что «на местах Советы делают все, что хотят. Они проводят новые налоги, вмешиваются в государственное управление, в работу таможни». В уездных городах удерживали лидерство меньшевики, эсеры и другие социалистические партии.
Разобщенные, недееспособные Советы не могли решить сложные проблемы, стоявшие перед страной, и вполне закономерно политическая система приобрела те формы, которые диктовали реальные обстоятельства, а не теоретические доктрины. Марксизм остался официальной идеологией Советского государства, но определял содержание политики новой власти в той мере, в какой это возможно и приемлемо для самой власти. Если какое-то время после переворота большевистское руководство пыталось использовать диктатуру пролетариата как форму прямого участия рабочих в управлении государством, то вскоре оно отказалось от этих утопических взглядов, равно как и от многих других, с которыми они пришли к власти (о рабочем самоуправлении, о «всеобщем вооружении трудящихся»). На VII съезде РКП(б) Ленин вполне откровенно говорил о том, что Советы, будучи по своей программе органами управления через трудящихся, на самом деле являются органами управления для трудящихся через передовой слой пролетариата, но не через трудящиеся массы. Иначе говоря, субъект власти не сам пролетариат, а его авангард — коммунистическая партия. Постепенно представления о диктатуре партии как единственно возможной форме диктатуры пролетариата становятся главенствующими и получают свое воплощение в организации власти в Советской России.
К концу Гражданской войны главные законодательные права окончательно перемещаются из ЦИК в ЦК РКП(б) и Совнарком.
Война против деревни. Воспользовавшись крестьянской революцией, развернувшейся в 1917 г., для прихода к власти большевики были вынуждены «в силу особых обстоятельств» стать на время защитниками мелкой собственности. Декрет о земле, принятый II съездом Советов, был пронизан идеей укрепления мелкого частного крестьянского хозяйства и не содержал предложений о переходе к иным формам собственности в сельском хозяйстве. Крестьяне, поверив в возможность самим решать свою судьбу, на деле осуществить свои идеалы, дружно взялись делить захваченную землю. Переделу подвергалась не только помещичья земля, но и владения зажиточных крестьян. Власть, не имея реальных ресурсов для помощи малоимущим крестьянам, поощряла грабеж богатых крестьян, уравнивание их с беднотой, что создавало в деревне состояние гражданской войны. В результате «черного передела» крестьянство получило от 20 до 150 млн десятин земли. В масштабах страны средний общинный надел пахотной земли, составлявший до революции 1,87 десятины, поднялся до 2,26 десятины на душу. В целом прибавка оказалась незначительной — от 0,5 до 2,2 десятины. Уравнивание крестьянских хозяйств вело к худшему использованию земли, техники, скота, снижалась производительность труда. Вместе с помещиками, большинство которых покинули деревню, уходили вековые традиции, падала культура земледелия, терялись организационные навыки. В считанные месяцы на нет были сведены все достижения Столыпинской аграрной реформы. В 1917–1918 гг. общины нарезали земли по числу едоков; в результате крупные хозяйства стали вытесняться мелкими, а «мелкобуржуазность» страны лишь усилилась.
Укрепив политический режим, большевики вновь вернулись к крестьянскому вопросу. После разгона Учредительного собрания III съезд Советов принял Закон о социализации земли, в котором под давлением большевиков рекомендовались коллективные формы хозяйствования — коммуны, товарищества. Соединение двух утопий — бедняцко-середняцкой и коммунистической — привело на практике к натурализации крестьянских хозяйств, созданию малоэффективного условного землевладения. Крестьяне оказались лишь пользователями земли, обязанными отдавать государству хлеб по твердым ценам, так как большевики не отменили введенный еще 25 марта 1917 г. Закон об установлении государственной монополии на торговлю хлебом. На основании этого закона все зерно, за исключением необходимого для прокорма крестьянской семьи, подлежало сдаче государству по твердой цене. Крестьянин ответил на эту политику сокрытием излишков зерна и сокращением посевных площадей. Крестьянство, вкусив плоды свободы, хотело распоряжаться не только землей, но и произведенной продукцией, свободно торговать. Выразителем и защитником подобных настроений становились крестьянские Советы. В руководстве многих из них оставались эсеры. Советы Самарской, Симбирской, Тамбовской и некоторых других губерний отменяли монополию государства на хлеб, твердые заготовительные цены, разрешали свободную торговлю. Система государственных продовольственных заготовок из-за этого разрушалась, экономика страны была на пороге паралича. Сокращались поставки продовольствия. Над городами, промышленными центрами нависла угроза голода. В январе 1918 г. хлебный паек в Петрограде составлял 100 г, в Калуге — 125 г. Совнарком, не желая отказаться от монополии, 14 мая 1918 г. ввел в стране режим продовольственной диктатуры. Частная торговля хлебом запрещалась, «спекулянтам» объявлялась беспощадная борьба. Для борьбы с мешочниками на транспорте выставлялись заградительные отряды. Для изъятия «излишков» хлеба в деревню направлялись вооруженные рабочие отряды. В поддержку им создавалась специальная продовольственная армия. К лету она насчитывала более 10 тыс. человек, а к концу года — 40 тыс. В деревне из бедноты формировались чрезвычайные органы — комитеты бедноты (комбеды). Часть изъятого у крестьян хлеба шла в город, другая распределялась среди деревенской бедноты. Конфискационные действия находили поддержку в деревне среди беднейших слоев населения, вовлекая в противостояние новые социальные группы населения.
Не сумев весной 1918 г. наладить (из-за отсутствия промышленных товаров) товарообмен с деревней, большевики все шире применяли военную силу при сборе хлеба в деревне, обосновывая свои действия революционным правом и демагогическими заявлениями о защите городских и сельских пролетариев.