Читать интересную книгу Нумерация с хвоста. Путеводитель по русской литературе - Лев Данилкин

Русской культуре чрезвычайно повезло с Волковым. Стопроцентно вестернизированный человек, трезвый американец – и при этом абсолютно русский, испытывающий искренний энтузиазм по отношению к отечественной культуре. Консерваторский музыкант – но демонстрирующий завидную компетенцию также и в литературе, живописи, скульптуре, театре и кино. С одинаковым скепсисом относится к любой идеологии – но не третирует произведения искусства из-за их идеологической ангажированности. Провел много времени в общении с Шостаковичем и Ахматовой – но не превратился в жабу, раздувающую щеки от ложной многозначительности. Успел побыть журналистом довлатовского круга – но не стал размениваться на рассказики, глянцевые эссе и псевдохудожественную публицистику, а упорно занимался своим делом – и оказался самой значительной фигурой внутри этого «блумсбери». Осведомлен, что наблюдатель всегда влияет на наблюдаемого и поэтому знает цену своему «я» в книге, – но никогда не пытается солировать. Всегда стремился встретиться со своими клиентами лично – но при этом более всего ценит дистанцию, никому ничего не должен и может сколупывать с идолов столько позолоты, сколько потребуется. Первый по-русски научился рассказывать о высокой и массовой культуре вот так: не выбирая фаворитов, акцентируя курьезы, без ерничества и патетики, не впадая ни в панегирик, ни в пасквиль; заинтересовался не только сутью и формой произведений, но положением в списке бестселлеров, размером гонорара, премиальными интригами, сексуальным соперничеством, завистью, алкогольной зависимостью авторов; не считает зазорным цитировать ни штампы из монументальной пропаганды, ни ядовитые бонмо своих приватных собеседников – а также связывать чересчур экстравагантные особенности личной жизни с творческой некомпетентностью и итоговым местом в рейтинге значимости для потомков.

Это в самом деле исключительная книга – настолько же увлекательная, насколько новаторская. Называя вещи своими именами, Волков сделал для русской литературы то же, что двести лет назад Карамзин, – он привил ей целые жанры. Десять лет назад это были «разговоры с…» («Диалоги с Иосифом Бродским»); теперь вот – «популярная история одного предмета» («Волшебный хор»). Сюрприз.

Андрей Остальский

«Краткая история денег»

«Амфора», Санкт-Петербург

У наших соотечественников редко получается удачный научпоп по «истории вещей» – нет традиции; но Остальский – шеф-редактор «Русской службы Би-би-си» и романист («Боги Багдада», «Английские правила») – без пяти минут англичанин. Мало того, довольно долго он имел отношение к «Financial Times» – и, похоже, не только по службе; саму газету он явно читает от корки до корки.

И вот если вы совсем ничего не понимаете в том, как распределяется ограниченное количество ресурсов, но хотите, чтобы вам объяснили экономику на пальцах (на уровне: кто такой Кейнс, чем акция отличается от облигации и почему вместо золотых денег у нас бумажные), то Остальский – замечательный вариант войти в курс дела.

У книжки Остальского – в которой есть байки про жгущего купюры Генсбура, советские анекдоты и притчи о Ходже Насреддине, но ничего не сказано о счетах лора-ностра и сделках РЕПО, то бишь не особенно глубокой, предназначенной для простого обывателя, – есть, однако, несколько очень существенных преимуществ.

Во-первых, Остальский объясняет азы на примерах из хорошо знакомой российской и советской экономической истории и повседневной жизни (и активно пользуется местоимением первого лица; случаи из собственной, богатой событиями жизни занимают здесь довольно много места; иногда книжка превращается едва ли не в мемуары). Во-вторых, Остальский использует не только классические примеры, но и совсем недавний, газетный, злободневный материал: например, «дело Кервеля», человека из Societe Generale, который в одиночку чуть не обрушил мировую экономику (уже в сентябре выяснилось, что таки обрушил). Кому-то, правда, может показаться, что в погоне за живостью и доступностью автор несколько переусердствовал с имитацией разговорной, не сказать «залихватской», интонации: «ежу понятно» – пожалуй, без этого можно было бы и обойтись. Ну и что более существенно, Остальский все-таки слишком либерал; слово «нормальный» у него – синоним «рыночного», «капиталистического», тогда как все, что не вписывается в эти определения, – либо курьез, либо дурь (и повод для злословия соответственно; особенно, естественно, достается советской экономике); между тем касательно такого рода «нормальности» есть и другие мнения. Итак: перед нами не то чтобы библия экономиста – бывают и более основательные популярные книжки по экономике; однако Остальский, при всех своих ежах, сделал очень приличную книжку, каких раньше в России не было. И уж точно ни разу не скучную.

Ант Скаландис

«Братья Стругацкие»

«АСТ», Москва

«Более яркого, более необычного, более удивительного явления в отечественной словесности второй половины двадцатого столетия не было», – уверен автор биографии Стругацких, и даже если это не так, братья, конечно, заслуживают жизнеописания.

Трудно быть богом, но легко – апостолом. «Братья» оказались искренней, чистой, наивной, домашней, сектантской книгой. Ант Скаландис (псевдоним фантаста Антона Молчалона) – подвижник, ученик, ветеран секты. И слепому ясно – секта хорошая, первоклассная. Проблема возникает в том случае, если вы не член этой секты – да, повсеместно распространенной, очень известной, – но секты ведь. Энтузиаст, иногда вплоть до экзальтации («Стругацкие – это наши вывернутые наизнанку души. И наша совесть»), Скаландис вряд ли поверит в это, но в мире есть и люди, которые всего лишь слышали о феномене Стругацких, однако не читали ничего или совсем мало и лишь приблизительно знают, почему их книги – «культовые». И если для секты – фэндома, гетто – книга Скаландиса отныне – sine qua non, каноническое евангелие, то для посторонних она никуда не годится. Ну да, оказывается, БН ездит на «Тойоте Королле», содержит котов и кошек и плевать хотел на собак, тогда как АН всегда держал в тайнике за англорусским словарем коньяк, жену свою ласково называл «Крыса», собак уважал, а на сберкнижке у него к концу советского периода скопилось 150 тысяч рублей, и это не говоря о том, что его зятем был Егор Гайдар. Оказывается, их практически никогда не видели на людях вместе, вдвоем – и потому существует версия, что у Натана Залмановича Стругацкого был один сын, называвший себя в Москве Аркадием, а в Ленинграде – Борисом. Оказывается, братья Стругацкие пытались писать мистико-фантастический детектив вместе с братьями Вайнерами – представляете, в восемь рук. Оказывается… ну да, курьезы, очень любопытно. И было бы еще любопытнее увидеть здесь, например, пересказы романов, однако вместо этого мы узнаем, при каких обстоятельствах они сочинялись и издавались, черновые версии сюжетов, список прототипов, толкование эпиграфов. Однако бедная на внешние события биография Стругацких – это прежде всего их романы, и если вы не читали книг, то все прочие подробности не имеют ровным счетом никакого смысла, и поэтому биография Скаландиса – полная, плотная, насыщенная, какая угодно, только не популярная, не просветительская.

Скаландис, чей талант скорее беллетристический («Он сидел на берегу и смотрел в темноту южной ночи»), чем аналитический, предпочел исследовать черновики и реконструировать сцены из жизни, а не устраивать ревизию феномену «братьев Стругацких». Для него не существует всерьез вопроса – что они такое по большому счету в мировом контексте? Не были ли братья дутыми фигурами? Не может ли их манера аффектированно акцентировать свою этическую позицию и злоупотреблять эзоповым языком показаться кому-либо отталкивающей? Не были ли они чисто советским феноменом, чья уникальность и привлекательность после открытия границ оказалась под большим вопросом? Не может ли юмор Стругацких – абсолютный для секты – показаться посторонним вовсе не таким уж и остроумным?

Скорее всего, на все эти вопросы следует твердо ответить «нет», но это не значит, что авторы биографий не должны задавать их; и если они не делают этого, то сами обрекают свои книги на промежуточный, межеумочный статус. Окончательной версии того, что такое «братья Стругацкие» как не было, так и нет.

Людмила Сараскина

«Александр Солженицын»

(вторая премия «Большая книга»-2008)

«Молодая гвардия», Москва

Литературовед и философ («Читать Достоевского – значит познавать свою душу») Л. И. Сараскина познакомилась с А. И. С. в середине 90-х и затем на протяжении нескольких лет навещала его в Троице-Лыковской усадьбе, где беседовала с писателем под магнитофон и работала с материалами из личного архива. «Широта ее интересов была велика» – сказано здесь про одну из героинь; что ж, именно такую эпитафию, по-видимому, и может высечь благожелательный рецензент на памятнике трудолюбию автора.