Марек с удивлением понял, что как раз об этом он и забыл. Странно, ведь Гилаэртис говорил о щите, а он все равно забыл.
– Эмпихедора двигается медленно, – добавил Рене. – Обломать ей ветки можно запросто, если руки свободны, но она внушает, что ты перед ней беззащитен.
– Меня об этом не предупредили.
Внезапно его прошиб холодный пот, после чего он опять обмяк и теперь глядел на приближающиеся бутоны с нездоровым безразличием. Повисшие над местом действия магические шарики давали достаточно света, чтобы хорошенько рассмотреть эту гадость: лепестки бурые, как давно засохшая кровь, а внутри, откуда вырастают сияющие иголки, шевелится что-то черное, словно лапки паука или шмеля.
– Я ведь предупреждаю.
– А они ни слова не сказали. Если бы я был тут один, наверняка бы спятил.
– Так не делается, – возразил Рене. – Новички всегда проходят эту тренировку вместе с кем-то более опытным. Даже меня еще ни разу не оставляли с эмпихедорой наедине, хотя я здесь уже целый год. Ты помнишь о том, что умеешь ставить щит?
Снова забыл. Марек принял к сведению, что эти отвратительные цветы не слишком опасны и убить человека не смогут, но то, что… Что – то?… Что-то важное, именно сейчас крайне важное, выскользнуло из памяти, как выскальзывает из пальцев мелкая монетка.
– Ты владеешь чарами щита! -Рене улыбнулся, хотя на лбу у него тоже блестели капельки пота. -Эмпихедора заставляет тебя об этом забыть. Приготовься, они уже близко.
Жадно приоткрытый темный бутон с дрожащей иголкой находился в дюйме от живота Марека. Сейчас эта мерзость проткнет кожу, вгрызется во внутренности…
– Ставь щит! – скомандовал напарник.
За секунду до того, как Марек успел завопить, опомнившись, поставил щит. Плотоядный цветок ткнулся в невидимое препятствие, нехотя отстранился.
– Молодец, – одобрил Рене.
Дальше стало хуже. Как будто эмпихедора лепила из человеческих эмоций, как из пластилина, все, что ей хотелось, и вдобавок пыталась совершать манипуляции с памятью. Богатый арсенал изощренных приемов, а цель одна-единственная – набить желудок. Или что там у этого окаянного куста вместо желудка?
Ощущение тягучей, тошнотворной безнадежности чередовалось с приступами дикого страха, который захлестывал, как ледяная вода, и тащил с собой, как волна тащит слизанную с берега добычу по острой, ранящей россыпи камней на мелководье. Еще и боль намного хуже, чем от комариных укусов. Выдержать это молча удавалось не всегда.
«Я. За это. С Гилаэртисом. Рассчитаюсь!…»
Рене тоже приходилось несладко, хотя он подвергался этому испытанию не в первый раз. Ставить щит он умел давно, однако сопротивляться воздействию эмпихедоры – совсем другое дело. Марек был старше и упрямей, это компенсировало недостаток опыта. Если бы они не поддерживали друг друга, было бы во сто крат тяжелее.
В один из моментов этой нескончаемой ночи – в момент передышки, им как раз удалось одновременно выставить щиты, и алчущее растение скребло ветвями, как по стеклу, – Марек даже подумал, что, если бы они с Рене встретились при других обстоятельствах и на другой территории, они бы, наверное, подружились.
Их совместная защита все-таки рухнула под напором голодной эмпихедоры, и обоих снова скрутил разъедающий волю страх, в кожу вонзились иглы. А потом, в довершение всего, из сине-черной искрящейся бездны ночных небес накатила сокрушительная звуковая волна – одновременно и чарующее пение, и ужасающий рев, и Марек оцепенел, чувствуя, как кровь в буквальном смысле стынет в жилах.
Темный силуэт бабочки на фоне лунного круга. Мелькнула мысль, что это красиво, но бабочка стремительно увеличивалась в размерах, и вместе с этим нарастал звук, замораживающий кровь. Магические шарики погасли. Бутоны эмпихедоры скукожились, ветки безжизненно обвисли, на глазах увядая. Марек посмотрел на Рене: похоже, тот потерял сознание, а дымчато-радужные крылья уже заслонили полнеба, и полная луна просвечивала сквозь крыло призрачным желтоватым пятном. И вообще это не бабочка, а ифлайгри, одетая в перламутровую чешую, спускается с небес, ее серебрящиеся в звездном свете волосы- змейки извиваются в причудливом танце.
– Шельн! – крикнул Марек.
Точнее, попытался крикнуть. Вместо голоса – беспомощный хрип, но Лунная Мгла и так его заметила.
Кто- то еще появился рядом, торопливо разрезал веревки. Он увидел перед собой искаженное бледное лицо эльфа. Губы шевелились, но пение ифлайгри заглушало все остальные звуки.
Эльфы двигались, как пьяные, словно каждое движение давалось им с трудом и причиняло боль, а Марек и вовсе был не в состоянии пошевелиться. Он упал на землю рядом с Рене, остальные окружили их кольцом, обнажив голубовато мерцающие клинки, но тут сверху обрушился страшный звуковой удар, от которого потемнело в глазах. Марека схватили за руку, плечевой сустав чуть не вывернулся, и вслед за этим он почувствовал, что болтается в воздухе. Кошмарное пение прекратилось. Вскоре его опустили на мягкую траву, похлопали по щекам.
– Марек! Марек, очнись! Ты живой?
– Да… – губы снова подчинялись ему, он приподнял веки и увидел лицо Шельн. – Это вы…
– Кто же еще? Подожди, я по-быстрому перекушу, и полетим отсюда, – хрипловатым от хищной страсти голосом бросила ифлайгри, переворачивая на спину того, кто лежал ничком рядом с ним.
Рене.
– Не надо! – сообразив, что сейчас произойдет, попросил Марек.
– Это моя добыча. Я схватила тебя и одного из них, самого слабого. Надо управиться поскорее, пока эти мерзавцы не пришли в себя, а с этим будет меньше всего возни, он еще не обладает подлинной силой темного эльфа.
– Вот именно, – Марек отчаянным рывком подполз ближе, – Рене еще не стал эльфом, он человек, такой же, как я. Не трогайте его!
Предмет их спора очнулся. В затуманенных раскосых глазах мелькнуло недоумение. Потом понимание. Потом страх. Шельн потянулась к нему, но Марек – и откуда только силы взялись – перехватил ее руки.
– Стойте! Не надо!
– Мне нужна его кровь. Я потратила уйму сил на это волшебство. Не мешай, просто подожди несколько минут.
Шелковистые чешуйчатые руки ифлайгри легко вывернулись из его ослабевших пальцев, но он снова втиснулся между ней и Рене.
– Тогда возьмите мою кровь. Только не всю, чтобы я не умер. Вы спасаете меня, значит, я сам и должен за это расплатиться, а его не трогайте!
– Он скоро станет темным эльфом.
– Ну и что? Пока он человек, у него даже имя человеческое. Инспектору не понравится, если вы загрызете человека. Шельн, вы же еще в Халеде хотели моей крови, помните? Я согласен, я сам предлагаю, только, пожалуйста, не трогайте Рене. Имейте в виду, я все расскажу!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});