него, внезапно погрузилась в роман с другим мужчиной и поняла, что мне понравилось пробираться мучительными тропками постепенного сближения.
Понравилось настолько, что я погрузилась с это увлекательное путешествие и просто забыла о других, даже, кажется, о себе забыла.
Были мы — я и мой жутко горячий, заботливый медведь Рос.
Мы болтали о многом, еще больше проводили времени в постели, строго советуя завету врачей — соблюдая постельный режим.
Вряд ли врачи советовали столько трахаться, объезжая рот и язык Роса, или вбирая его толстый член и прогибаясь под его хватку — теперь намного более деликатную, но в то же время до сих пор безобразно горячую — такую, от которой плавились мозги.
Если и была у меня самостоятельность и гордость, то они грозили вот-вот стечь жидкой лавой в мои трусики или просто по бедрам, потому что носить трусы в присутствии Роса было не самой хорошей идеей. Они слишком быстро намокали, а еще он мог скушать меня прямо в них, и тогда сама идея трусиков уничтожала себя.
— Да, увидимся, я сейчас в город еду. Ты у себя? — поинтересовалась я.
— Тебя выпустили из секс-рабства? — поинтересовался Павлуша. — Надеюсь, твои ноги еще могут функционировать для ходьбы, а не только раздвигаться по щелчку!
— Завидуешь, что ли?
— Конечно. Я даже в твоем молчании чувствую, как пиздецки кайфово тебе, а я ничего не знаю. Томлюсь…
— Я тоже соскучилась. Очень.
— Не верю.
— Давай на нашем первом месте?
— Я каждый день там, просто тоскую… — сообщил как будто между делом, поросенок!
— Я буду там. Когда?
— Сейчас сможешь? — предложил Павлуша.
Я прикинула, вроде по пути?
— Да, буду. Скоро буду!
Потом я обернулась на Ростислава, который сидел с каменным лицом и невозмутимо рулил.
Так невозмутимо, что я даже в его спокойствии читала осуждение и недовольство.
Нет, это же надо…
Уметь вот так — изображать крайнее неодобрение просто никак его не показывая, но заражая воздух вибрациями.
— Закинешь меня в парк? — назвала адрес.
— Там… этот, — едва заметно кивнул головой.
— Там мой Друг! Друг с большой буквы. Мы давно не виделись, я соскучилась.
Дубинин в ответ двинул челюстью из стороны в сторону, будто перекусывал шею Павлуше.
— Ты в курсе, что вас считают любовниками? До сих пор полощут… — проговорил.
— И?
— Еще он охотно делится тем, какой ты особенный для него человек, — Дубинин бросил в мою сторону мрачный взгляд, полный кипящей ревности. — Уверена, что речь идет только о дружбе? Или он все же планирует забраться тебе в трусики?!
От автора: не помню, кажется Павлушу я еще не показывала))) Исправляемся! Как думаете, зря ревнует наш Рос или нет?
Глава 33
Глава 33
Марфа
— Я буду честна и скажу, что мы пробовали переспать. В самом начале. Но ничего не вышло.
— Пиздееец, — протянул Дубинин, громыхнув кулаком по рулю. — Вот это новости! Значит, сейчас ты собираешься на встречу к своему почти-любовнику и так спокойно об этом говоришь?
— Ээээ… Да. Потому что ничего не вышло, и мы с ним оба знаем, почему. Если бы не он, мне было бы совсем туго в определенный период жизни. Я была в этом городе совсем одна.
— Я просто охереваю с того, как ты сохранила себя в разнузданной атмосфере богемной жизни, которая окружает скандального режиссера, и ты в нем… в этом котле… тоже варилась! Варишься до сих пор.
— Очень легко, Рос. Ты разве не знал, что самые грязные и мерзкие дела происходят не напоказ, а за закрытыми дверьми? Так что если тебя прет тема с моей невинностью и тем, что ты у меня первый во всем… То ты просто обязан отвалить Павлуше жирный презент и устроить вечеринку в его честь! — рассмеялась я.
Тоже хотела обратить все в шутку, но Дубинин оставался серьезным.
К тому же ему снова позвонила мама, и даже у меня уже задергался глаз.
— Павлуша — мой друг и точка. Особенный человек? Да, я могу сказать о нем тоже самое, если бы давала интервью или как называется этот мусор.
— Но ты не хочешь говорить обо мне, — заявил Дубинин. — Не хочешь даже признать, что ты — моя девушка, что у нас все серьезно.
Ох уж эти… Требования!
И вроде бы приятно, что он обо мне так печется, переживает…
Но в то же время, как только Рос начинает требовать что-то еще, меня прямо накрывает.
Почему он не может довольствоваться тем, что есть? Для меня и это чересчур, мы жили вместе. Это обалдеть какое притеснение моих границ…
— Ты ревнуешь?
— Люто.
— Павлуша давным-давно не пытается пробраться мне в трусики, в то время как тебя окружают одни самочки, готовые прокатиться с ветерком на банане, если ты понимаешь, о чем я…
— Зачем они мне, когда ты нехило так мой банан объезжаешь? — пошло поинтересовался Рос.
Я не могла не улыбнуться.
— Вечером у меня? — сразу же задал вопрос он, видно, довольный моей улыбкой.
Ох, сложно с ним все-таки!
Иногда ему и одной моей улыбки хватало, в другой раз он требовал от меня так много, будто хотел забраться в душу.
— У тебя? Кхм… Может быть, у тебя и крутая квартира, Рос, но явно она начала напоминать конуру для одной очень злой и цепной собаки.
— Ты сейчас о моей маме? — помрачнел он.
— О той женщине, что обозвала меня путаной и громыхала криками на всю клинику, как залп артиллерийского огня, требуя отдать ей сына… — фыркнула я.
— Мама у меня славная. Несмотря ни на что. Я познакомлю вас поближе, и…
— Так, стоп. Вот на этом моменте — стоп, Рос. Не надо знакомить меня со своей семьей. Это раз. Пытаться подогнать меня под предпочтения твоей мамы. Это два.
— У мамы есть предвзятость против распущенных девушек. Увидев тебя без белья, она