Главное завоевание в психологической войне против СССР во времена Хрущева – внедрение в сознание людей идеологического штампа порочности и преступности пути, пройденного СССР под руководством И. В. Сталина.
"Да Хрущев – "Иван – дурак на троне", "кукурузник", "болтун", но зато он спас всех от тирана, злодея, поработителя людей – Сталина" /3/.
Б. Жутовский, отмечая в статье /3/ "жуткие встречи с людьми искусства", говорит о Хрущеве: "Цезарь был не из худших, а может быть из лучших Ну а главное из главных – кол в могилу усатого убийцы" (имея в виду Сталина).
Но время и объективная обстановка брали свое. Постепенно все более явным становилось неприятие Хрущева как лидера СССР и руководителя международного коммунистического движения. Его манеры и действия вызывали отторжение. Ф. Бурлацкий пишет /6/:
"Хрущев вообще был большой любитель поговорить и даже поболтать. Неоднократно мне приходилось присутствовать при его встречах с зарубежными лидерами, во время которых он буквально не давал никому вымолвить слова. Воспоминания, шутки, политические замечания, зарисовки относительно тех или иных деятелей, нередко проницательные и острые, анекдоты, подчас довольно вульгарные,- все это создавало, как говорят сейчас, имидж человека непосредственного, живого, раскованного, не очень серьезно и ответственно относящегося к своему слову. Прошло почти тридцать лет, и до сих пор приходится слышать о его неловкой шутке в США: "У нас с вами только один спор – по земельному вопросу, кто кого закопает". Точно так же и в Китае до сих пор вспоминают, как он, разбушевавшись в одной из бесед с представителями Китая, кричал о том, что направит "гроб с телом Сталина прямо в Пекин…".
Много шума наделало и выступление Н. С. Хрущева в ООН, где он стучал снятым с ноги ботинком. В своих воспоминаниях крупнейший советский хирург академик Петровский писал /7/:
"Хрущев и раньше имел взрывной, непредсказуемый характер. А под влиянием фимиама, который ему курили (кстати, те же люди, которые потом отстранили его от власти), стал фактически неуправляем.
Помню, по какому-то торжественному случаю я должен был выступать в Кремлевском Дворце съездов на многотысячном собрании. Волнуясь, рассказывал о достижениях в области хирургии, об успехах по пересадке почки. Говорил и о наших нуждах.
Вдруг Никита Сергеевич меня перебивает: "Вот здесь наш известный хирург Борис Васильевич рассказывает о пересадке почки. Хорошо было бы, если бы он пересадил голову Мао Цзэ-дуну!". Меня как кипятком ошпарило. В зале сидят делегации всех, как тогда говорили, социалистических стран. Вижу – демонстративно направились к выходу делегации Китая, Вьетнама, Северной Кореи. После короткой паузы я продолжил выступление. На следующий день газеты опубликовали отчеты о собрании, но из стенограммы выступлений эти слова Хрущева, естественно, исчезли".
В 1964 г. когда в обществе стало проявляться прямое возмущение деятельностью Хрущева, несмотря на его заслуги перед манипулировавшей им пятой колонной идеологов, возникает необходимость его мирной отставки. Именно руками Хрущева было положено начало новому витку психологической войны. Но упустив время, доведя ситуацию до непредсказуемого взрыва можно было потерять теневую власть. Заговор против Хрущева возглавляют идеологи. Вот как пишет об этом Авторханов /1/:
"Заговор этот возглавил Суслов. Он же сделал на Пленуме ЦК 14 октября 1964 г. обвинительный доклад против Хрущева. Если он при этом не занял пост первого секретаря, предложил Брежневу, то это было вполне в его духе. Суслов – безличная личность, созданная для действий за кулисами. Любой из членов ЦК мог представлять высшую власть, но не каждый мог ее осуществлять Суслов ее осуществлял, сам оставаясь за кулисами, не вызывая ненависти врагов и зависти соперников. Тем успешнее он действовал".
Отметим, что и по сути прямой выход идеологов во власть был преждевременным. Оптимальным вариантом в рассматриваемый период стали закулисные действия. Именно они дали пятой колонне наибольшие возможности по подрыву СССР и обеспечили маскировку.
Операция "Бродский".
Рассмотрим механизм формирования диссидентского движения на примере дела Иосифа Бродского. По своей внешней бессмысленности это дело кажется выдающимся. С фактической стороны оно освещено в статье Якова Гордина, друга Бродского /8/. Иосиф Александрович Бродский (1938 года рождения) имел нестандартный жизненный путь.
"Окончив семилетку, он работал на заводе, потом кочегаром в котельной (в отличие от нынешних времен это была настоящая кочегарская работа), санитаром в морге, коллектором в геологических экспедициях" /8/. В1958 году начал сочинять стихи. "При всем желании в них невозможно было вычитать никакой антисоветской агитации" /8/. С 1959 года Бродский выступает публично с чтением своих стихов. "Картавость, некоторая невнятность произношения, интонационное однообразие зачина забывались немедленно… Чтение Бродским своих стихов было жизнью в стихе" /8/.
Ничего особенного не происходило. И вдруг в конце 1963 г. появляются две статьи в газетах, направленные против Бродского, по приговору суда его отправляют в ссылку как тунеядца. Возьмем отдельные высказывания Гордина о Бродском /8/:
"Люди разного масштаба и противоречивых устремлений они самым фактом своего существования угрожали тому, что мы сегодня называем "бюрократическим социализмом". Духовные и административные отцы города ощущали несовместимость с собой этих непривычных стихов, которые казались особенно опасными из за личности автора. Позже Иосиф обозначил этот неполитический аспект проблемы: "Поэт наживает себе неприятности в силу своего лингвистического и, стало быть, психологического превосходства, а не по политическим причинам. Песнь есть форма лингвистического неповиновения"." В1963 году произошли известные встречи Хрущева с интеллигенцией, на которых интеллигенции было указано ее место. В этой ситуации ленинградские власти решили "очистить город".
Весь этот набор цитат, "объясняющих" дело Бродского не нуждается в комментариях. В них, несмотря на уважение к автору /8/, вряд ли кто-нибудь может увидеть реальный смысл.
Примечателен и ход самого дела. 29 ноября 1963 г. в газете "Вечерний Ленинград" появился фельетон "Окололитературный трутень", где говорилось о том, что надо перестать нянчиться с окололитературным тунеядцем. 8 января был опубликован еще один материал "Тунеядцам не место в нашем городе". 13 февраля 1964 г. Бродского арестовали, а уже 18 февраля началось слушание его дела по обвинению в злостном тунеядстве. Иосиф Александрович Бродский был направлен на психиатрическую экспертизу, после которой 13 марта состоялся второй суд. В ряде отношений публичное разбирательство носило пародийный характер. Приведем некоторые выдержки из выступлений свидетелей (Логунова, Николаева, Ромашевой) /8/:
"Логунов {заместитель директора Эрмитажа по хозяйственной части): С Бродским я лично не знаком. Впервые я его встретил здесь, в суде. Так жить, как живет Бродский, больше нельзя. Я не позавидовал бы родителям, у которых такой сын.
Николаев (пенсионер): Я лично с Бродским не знаком. Я хочу сказать, что знаю о нем три года по тому тлетворному влиянию, которое он оказывает на своих сверстников. Я отец. Я на своем примере убедился, как тяжело иметь такого сына, который не работает. Я у моего сына однажды видел стихи Бродского. Слушая Бродского, я узнавал своего сына. Мой сын тоже говорил,, что считает себя гением. Он, как Бродский, не хочет работать.
Ромашова (преподавательница марксизма-ленинизма в училище имени Мухиной): Я лично Бродского не знаю. Но его так называемая деятельность мне известна. Пушкин говорил, что талант – это прежде всего труд. А Бродский? Разве он трудится? Разве он работает над тем, чтобы сделать свои стихи понятными народу? Меня удивляет, что мои коллеги создают такой ореол вокруг него. Ведь это только в Советском Союзе может быть, чтобы суд так доброжелательно говорил с поэтом, так по-товарищески советовал ему учиться. Я как секретарь партийной организации училища имени Мухиной могу сказать, что он плохо влияет на молодежь.
Адвокат: Вы когда-нибудь видели Бродского?
Ромашова: Никогда. Но так называемая деятельность Бродского позволяет мне судить о нем.
Судья: А факты вы можете какие-нибудь привести?
Ромашова: Я как воспитательница молодежи знаю отзывы молодежи о стихах Бродского.
Адвокат: А сами вы знакомы со стихами Бродского?
Ромашова: Знакома. Это у-жас. Не считаю возможным их повторять".
Приведем также некоторые аргументы защиты:
"Наша задача – установить, является ли Бродский тунеядцем, живущим на нетрудовые доходы, ведущим паразитический образ жизни.