прославимся. Если же стыдимся подражать Его страданиям, какие Он претерпел за нас, и живет в нас земное мудрование плоти избегать этих страданий, явно, что и славе Его мы не можем быть причастниками. Ибо без покаяния и слез, как мы сказали, ничто из сказанного не может быть и не будет ни в нас самих, ни в других. Он же в другом месте говорит: никто не может доказать от Божественного Писания, что без слез и всегдашнего умиления мог очиститься от страстей и чтобы кто-нибудь из людей мог достигнуть святости или получить Духа Святого или увидеть Бога или почувствовать Его внутри себя в своем сердце без предварительного покаяния и умиления, ибо только по мере слез печали и покаяния, все это производит божественный огонь умиления. И снова говорит: берегитесь, чтобы вам не лишиться иметь в себе Христа и чтобы вы не отошли с пустыми руками из этой жизни и тогда восплачете и возрыдаете». Приводя эти слова святых отцов, старец со слезами убеждал братию исполнять заповеди Христовы и приобретать себе сердце сокрушенное и смиренное. Все его наставления, все заботы, вся болезнь сердца были направлены к тому, чтобы все братии с полным единодушием, всем сердцем и всю душою хранили заповеди Божии и не проводили бесплодно и в нерадении время данное Богом для покаяния. Он убеждал братию усердно заниматься чтением святоотеческих книг и строго хранить заповеди Христовы, без чего и самое их общежитие не может устоять. Он говорил: «Пусть никто из вас не говорит, что невозможно каждый день плакать, ибо говорящие так говорят вместе с тем, что невозможно каждый день и каяться. Прежде всего вам следует с несомненною твердою верою и теплою любовью приступить к Господу и решительно отречься от мiра сего со всеми его красотами и сладостями, от своей воли и от своего рассуждения и быть нищими духом и телом. И тогда благодатию Христовой возжется в совершенных душах святая ревность. С течением же времени и по мере труда подадутся слезы и плач, и малая надежда во утешение души. Явится алчба и жажда правды, т. е. пламенное усердие поступать во всем по заповедям Его, достигать смирения и терпения, милосердия и любви ко всем, наиболее же к скорбящим, больным, злостраждущим и престарелым и все это плоды Духа по слову божественного апостола. Явится усердие носить немощи ближнего, полагать душу свою за брата, претерпевать искушения разного рода, обиды, поношение и укоризны, прощать от всей души друг другу всякие огорчения, любить врагов, благословлять проклинающих вас, добро творить ненавидящим вас, молиться за обижающих вас и гонящих вас, как того требует Христос. Ко всему тому мужественно с благодарностью терпеть разного рода телесные скорби, немощи, болезни лютые и горькие, временные страдания ради вечного спасения души своей. Таким образом вы достигнете в мужа совершенна, в меру духовного возраста Христова. И если твердо пребудете в таких трудах, то устоит и братство ваше, пока угодно будет Господу. Если же отступите от внимания себе и от чтения отеческих книг, то отпадете и от мира Христова и от любви Его и от исполнения заповедей Его и тогда водворятся среди вас беспорядок, суета, неустройство, душевное смущение, колебание и безнадежие, ропот друг на друга и взаимные осуждения и за умножение всего этого иссякнет любовь многих, а может быть, даже и всех. И тогда разорится собор ваш сначала душевно, а потом и телесно».
* * *
Ежедневное чтение старцем святоотеческих книг и его беседы имели огромное воспитательное значение для братии. Впоследствии, когда жизнь братства стала приходить в упадок, братья сами признавались, что одною из важных причин этого упадка было прекращение ежедневных бесед старца. Старец имел такой дар убеждения, что и самого печального мог утешить своими словами и самого унылого мог одушевить. А где нужно было, обличал, запрещал, умолял, отлучал, долго терпел и при безуспешности отсылал от себя. И только самых ожесточенных и самочинных запрещал, угрожая им гневом Божиим. Никто не уходил от него неисцеленным и каждый день все готовы были стоять перед ним, чтобы только насладиться его беседою. Как-то один из братии сказал старцу: «Отче, помысл мне говорит, что вы имеете ненависть ко мне, так как часто с гневом укоряете меня при братиях». Старец ответил: «Возлюбленный брат, гневаться и раздражаться чуждо евангельской жизни. Если Божественное Евангелие повелевает и врагов любить и добро им творить, то как же я могу ненавидеть чад моих духовных? А если я с гневом укоряю вас, то да подаст и вам Господь иметь такой гнев; я понуждаю себя казаться гневающимся, хотя благодатию Божией никогда гнева и ненависти не имею». Брат со слезами упал к ногам старца, прося прощения. Старец часто говорил братии: «Я не хочу, что бы кто-нибудь из вас боялся меня как грозного властелина, но чтобы вы любили меня как отца, подобно как и я люблю вас как детей моих духовных».
По установлению старца каждый духовник сообщал старцу о всяком брате, которого сам не мог умиротворить, так же и о причине его смущения. И когда такой скорбный брат войдет бывало в келью старца, то старец уже видел, с чем он приходит, и, подав брату благословение, прежде чем тот скажет что-нибудь, сам начинал с ним беседу и своими сладостными и утешительными словами отвлекал его мысли от случившихся ему скорбей. Беседу свою старец вел применяясь к положению, к нраву, к разуму и к послушанию брата. С более разумными имел обыкновение говорить о высоких предметах, поясняя свои слова священным писанием, и до такой степени удивлял и утешал брата, что тот готов был от духовной радости ни во что вменить все, всю славу, радости и скорби мiра. С более же простыми братиями старец говорил проще, приводя им примеры или от их мастерства, или от послушания и своими словами приводил их в такое чувство, что они готовы были укорять и себя и самую скорбь свою, ради которой пришли к старцу. Слушая слова старца, братья вникали внутрь самих себя и забывали о причине приведшей их к старцу и, приняв благословение, уходили от него, радуясь и благодаря Бога. Ни один раз старец говорил братии, что когда он видит чад своих духовных подвизающихся и ревнующих о сохранении заповедей Божиих и со смирением проходящих святое послушание, то он испытывает такую неизъяснимую радость, что большей радости не желает иметь даже и в Царствии Небесном. Когда же видит их