а там снизила обороты — ведь когда шел, видел, что там творилось. Вот, видно, тачка осторожно и объезжала все те американские горки, и плелась там, как черепаха, поэтому я не слышал ее.
А теперь, когда «бездорожье» было преодолено, машина вновь вышла на обычные обороты, да еще и стремительно приближалась ко мне.
Тянуть больше было нельзя.
Я рванул вместе с канистрой в кусты.
И рванул очень вовремя — из-за поворота дороги и деревьев вывернул на немалой скорости здоровенный черный внедорожник, «шевроле», вроде…
Его водитель явно не ожидал увидеть на встречке (где я и стал) другую машину, попытался все же затормозить, но скорость была слишком велика, а расстояние между автомобилями как раз наоборот, небольшое.
И джип влетел в «корейца». Влетел хорошо так — у обеих машин капоты в гармошку.
Тут же из черного джипа послышались крики и маты.
Ну надо же, так бахнулись, а выжили. И ведь, гадом буду, никто в этом черном чудище пристегнутым не ехал.
Я уже был в кустах, когда в джипе открылись двери и наружу начали вылезать пассажиры. Здоровые, бритые лбы с характерными, прямо-таки говорящими сами за себя лицами, с оружием в руках, они, матерясь, двинули к джипу.
— Это Шота тачка, — услышал я удивленный возглас одного из них.
— А сам он где? — послышался вопрос второго.
— А, мать твою…рука… — похоже, кому-то досталось — вон, из машины не вылезает, зато сидит внутри и стонет.
— Чичу глянь — его приложило…
— Терпи, Лысый, сейчас вытащу…
Так, это точно та группа, которую ждал Шот — вон, они его знают. И знают, какая у него была машина.
Фу-ух, повезло мне, вовремя смылся. И вроде не заметили. Прав все-таки Тимур был, что не захотел сюда ехать…
А хотя…могли бы успеть проскочить. Я вон столько тут проторчал, бензин сливая.
Хотя, чего гадать, успел бы или инет? Главное в другом — моя интуиция, сулившая мне отсутствие проблем, таки обманула. А вот Тимур со своими опасениями оказался всецело прав.
Черт…ну ничего. В конце концов, меня ведь не поймали…
Я взял свои пожитки и уже начал медленно, стараясь не шуметь, не зацепить ветки удалиться подальше, когда сзади раздался чей-то голос:
— Я вроде видел, как кто-то с дороги дернул в кусты. Топтун! Проверь!
Твою мать!!!
Я оглянулся и увидел, как в мою сторону от дороги двинулся один из бандюков.
И еще шел, сволочь, прямо на меня!
Все, убегать не вариант.
Это туловище идет, вертя головой и обшаривая глазами посадку. Попытаюсь уйти — заметит и начнет палить.
А раз так…
Я осторожно опустил канистру на землю, плавно, без резких движений стащил с плеча ружье (дробовик на ремне был переброшен через шею, и незаметно я его сейчас не сниму).
Ружье оказалось в руках, и я поднял его, упер приклад в плечо, выцелил идущего в мою сторону Топтуна.
Ну, давай, урод, сверни куда-нибудь в сторону! Не надо тебе сюда идти!!!
Но он мои пожелания не услышал: пер вперед и стал, как вкопанный, глаза его увеличились. Заметил меня, сволочь…
И я выстрелил.
Конечно же, эти типы представляли для меня серьезную угрозу, вот только я не стал убивать Топтуна. Целился специально по ногам, держал прицел на коленях.
Однако я слишком уж начал нервничать, и выстрел пришелся чуть выше — по ляжкам, возможно даже и в область паха дробь пошла, дистанция разлету способствовала.
Почему я его не убивал? Расчет был прост: мне нужно было отвлечь остальных, был шанс, что они переведут внимание на раненого, что позволит мне выиграть время.
Раненый, едва только ухнул мой выстрел, завалился на землю, начал орать благим матом. А вот дальше произошло то, о чем я не подумал, то есть не удосужился подумать.
Бандюки открыли бешеный огонь по посадке, в которой я и залег.
Я лежал, стараясь вжаться в землю, и слышал, как пули свистят совсем рядом, ломая тонкие ветки, влетая в стволы деревьев, вскапывая землю, считай, рядом с моим лицом. Благо, я залег за небольшим холмиком, и, похоже, именно это меня и спасло.
Бандюки отстрелялись быстро, и теперь все судорожно перезаряжали оружие.
Это шанс!
Я не стал подниматься в полный рост и так, гусиным шагом, в полуприсяде, бросился наутек. Пройдя десяток шагов, я понял, что бежать по прямой ‒ глупая затея, и принялся вилять из стороны в сторону.
Бандюки пока не стреляли. Орали как невменяемые на раненого, раненый орал от боли и просил помощи. Стоял дикий гвалт, но, к моему счастью, никто из них не спешил идти в посадку или уж тем более гнаться за мной.
Я отошел от дороги метров на пятьдесят, и только после этого позволил себе распрямиться, подняться в полный рост, и уже просто побежал.
Уйти как можно дальше не получалось — посадка закончилась, начиналось поле, и бежать по нему было опасно. Во-первых, я тут как на ладони, и если кто-то пойдет за мной, то увидит, как я убегаю, и обязательно шмальнет мне вслед. А во-вторых, я точно знал, каково это: бежать даже не по лесу или посадке, а именно по полю — там без должного навыка подвернуть или того хуже, сломать ногу — плевое дело.
Так что мне пришлось повернуть на 90 градусов и продолжать свой бег вдоль посадки и по посадке, параллельно дороге, на которой остались бандиты.
Сзади пару раз вспыхивала стрельба. То ли паниковали, то ли почудилось что-то в зарослях, а может и мертвяки уже к ним подтянулись (или кто-то из своих в мертвяка превратился), но стреляли точно не в мою сторону — никакого свиста пуль рядом я не услышал.
И славно!
Пробежав еще метров двести, я, наконец, позволил себе остановиться и перевести дыхание.
Да, в общем-то, дальше бежать уже и не мог — я дышал, как загнанная лошадь, ноги и руки тряслись, но не от страха — банально от усталости. Дико кололо в правом боку, легкие словно бы горели. А еще по организму гуляла огромная доза адреналина и прочей химии, от которой сердце прямо-таки выпрыгивало из груди.
Несколько минут я, бросив свой груз на землю, простоял, уперев руки в колени, лишь затем позволил себе плюхнуться на землю.
Только так никогда нельзя усаживаться или вообще падать после подобной физической нагрузки — легко можно дуба дать.
Дыхание худо-бедно приходило в норму, режущая боль в правом боку тоже