Авторитет русского ученого, завоеванный у папуасов, оказался достаточным, чтобы одним его словом была предотвращена неизбежная война и мир на долгие годы сохранился на берегу Маклая.
Спустя некоторое время произошел новый эпизод, характеризующий изумительную выдержку и непоколебимую прямоту русского путешественника.
Как-то, часу в шестом вечера, он отправился к своим соседям в деревню Бонгу. Там он надеялся встретить и жителей деревень Били-Били и Богатим, которых ожидали. Придя в деревню, он вошел в буамрамру (общественную хижину), где происходил громкий оживленный разговор; при его появлении разговор оборвался. Миклуха-Маклай догадался, что туземцы говорили или о нем самом, или о том, что хотели скрыть от него.
Заходящее экваториальное солнце красноватыми лучами освещало внутренность буамрамры и возбужденные лица жителей Бонгу, Били-Били и Богатим. Сборище папуасов было очень большое.
Миклуха-Маклай сел. Все продолжали молчать. Стало ясно, что он помешал их совещанию. Тогда старый папуас по имени Саул, подошел к нему и, дружески положив руку на плечо путешественника, спросил, заглядывая в глаза:
— Маклай, скажи, можешь ты умереть? Быть мертвый как люди Бонгу, Богатим, Били-Били?
Вопрос Саула удивил Миклуху-Маклая своей неожиданностью и торжественным, хотя и просительным тоном. Выражение физиономий окружающих папуасов говорило, что не один только Саул ожидает его ответа с крайне напряженным интересом. Так вот о чем совещались папуасы перед его приходом!
На простой вопрос надо было дать простой ответ, но его следовало прежде обдумать. Миклуха-Маклай знал, что туземцы ему безгранично верят, у них даже образовалась поговорка «баллал Маклай худа» — слово Маклая одно.
Постройка буамрамры.
Обманывать их даже в этом случае он не хотел. Да и что пользы сказать «нет», если любая случайность завтра или через несколько дней могла показать папуасам, что Маклай сказал неправду. Тогда навсегда было бы поколеблено их доверие к нему. Но и сказать «да» он не хотел, Потому что еще было свежо воспоминание о запрещении им войны, а сознание, что Маклай так же смертен, как и они все, могло толкнуть их на непослушание. Все эти соображения с быстротой молнии пронеслись в его голове.
Чтобы иметь время обдумать свой ответ, он встал и нарочно медленно прошел вдоль буамрамры, смотря вверх как бы ища чего-то. Косые лучи солнца освещали различные мелкие предметы, висевшие под крышей. От черепов рыб и челюстей свиней его взгляд невольно перешел к коллекции разного оружия. Там были луки, стрелы и несколько копий разной формы... Ответ был найден.
Сняв тяжелое и хорошо заостренное копье, удар которого должен был причинить неминуемую смерть, Миклухо-Маклай подошел к Саулу, стоявшему посреди буамрамры и следившему за всеми его движениями. Путешественник подал копье Саулу и, отойдя на несколько шагов, остановился прямо против него. Затем спокойно снял шляпу, широкие поля которой закрывали его лицо, — он хотел, чтобы туземцы по выражению его лица могли видеть, что он шутит, и решительно сказал:
— Посмотри сам, может ли Маклай умереть.
Недоумевавший Саул, хотя и понял смысл смелого приложения Миклухи-Маклая, даже не поднял копья и взволнованно заговорил:
— Арен, арен! (Нет, нет!)
Некоторые из присутствовавших бросились к путешественнику, как бы желая заслонить его своим телом от копья Саула.
Простояв некоторое время перед Саулом, как бы в ожидании удара, и даже назвав его шутливо бабой, Миклуха-Маклай, наконец, сел между туземцами, которые в возбуждении говорили все сразу. Ответ, повидимому, оказался вполне убедительным, так как никогда потом никто из них не спрашивал путешественника, может ли он умереть.
В АНГЛИЙСКИХ КОЛОНИЯХ
6 ноября 1877 года в залив Астролябия совершенно случайно зашла английская шхуна «Flower of Jarrow». Так как русский ученый находился на берегу Маклая вместо предположенных шести месяцев уже около семнадцати, а другой случай уехать отсюда вряд ли мог представиться скоро, он решил договориться с капитаном, чтобы тот доставил его в Сингапур, куда направлялась «Flower of Jarrow».
Отъезд был настолько внезапным, что Миклуха-Маклай не успел даже захватить все научные коллекции, собранные им за это время, и поручил туземцам Бонгу оберегать их до его следующего возвращения на берег Маклая. Действительно, когда через семь лет, в 1883 году, русскому ученому пришлось еще раз побывать в этих краях, он нашел все, им оставленное, в целости и сохранности. Туземцы Бонгу берегли его вещи, как зеницу ока. Был даже такой случай: на следующий год после отъезда ученого в залив Астролябия пришла шхуна из Австралии с золотоискателями, привлеченными слухами, что русский ученый нашел здесь богатейшие золотые россыпи. На берегу австралийцы увидели дом Миклухи-Маклая. Запертый на простой висячий, дверной замок, он был в полной сохранности. Один из золотоискателей взялся за замок, пытаясь сорвать его и войти в дом. Но папуасы Бонгу, наблюдавшие за пришельцами, сразу окружили их и знаками объяснили, что дом принадлежит Маклаю и они никого туда не пустят.
Любовь туземцев берега Маклая к русскому путешественнику была так велика, что даже много лет спустя, в девяностые годы, когда северо-восточная Новая Гвинея была захвачена Германией, около селения Бонгу и на острове Били-Били туземцы показывали участки земли, принадлежавшие, по их словам, Миклухе-Маклаю. На острове Били-Били участок земли Миклухи-Маклая находился в очень красивом месте у берега моря, и туземцы долгое время очищали его от лесной поросли, дожидаясь приезда своего друга. Эта память и уважение к личности русского путешественника тем более замечательны, что островок Били-Били очень мал и густо заселен. Каждый свободный клочок земли представляет там большую ценность.
«Flower of Jarrow», как все европейские коммерческие шхуны, не прямо взяла курс из бухты Астролябия на Сингапур, а по дороге посетила ряд мелких островов, где капитан шхуны выменивал всевозможные туземные изделия на никчемные безделушки или оружие и виски.
Наконец, 19 января 1878 года шхуна бросила якорь на Сингапурском рейде.
Сингапур, что значит «Город львов», приобретен англичанами в 1819 году у джохорского султана. Тогда это было гнездо морских разбойников, населенное всего двадцатью малайскими рыбачьими семьями. За шестьдесят лет, протекших с того времени, все переменилось неузнаваемо. Хотя Миклуха-Маклай уже несколько раз бывал в Сингапуре, он с нетерпением ожидал увидеть этот город, который англичане с гордостью называют «Гибралтаром Востока».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});