Читать интересную книгу Царь-Ужас - Геннадий Прашкевич

– Нет, есть разница.

– Какая?

– Занимаясь искусством, мы начинаем глубже страдать. – Глаза экспоната X затуманились. – Ты что, не заметил, браток? У тебя глаз нет? Занимаясь искусством, мы начинаем осознавать вину перед миром. Мы все, все виноваты! – непонятно погрозил он офицеру Ли. – Если говорить откровенно, браток, до моего появления у вас просто не было сердца.

Наверное, он вспомнил коммодора Фрину.

– Зачем тебе туда, откуда мы тебя забрали? – в свою очередь поинтересовался офицер Ли.

– Там живет одна маленькая женщина, которая когда-то потеряла ногу. Я не успел спросить у нее, как это случилось. Моя маленькая сладкая сука, – ласково произнес экспонат X, и глаза у него вспыхнули. – Я места не нахожу от того, как нехорошо поступил с ней.

– Почему ты говоришь – сука?

– А если хочешь обратиться к женщине, браток, – несколько покровительственно объяснил экспонат X, – то нужно говорить именно так, ласково. Запомни, женщинам нравятся ласковые слова.

Он хотел добавить, что это нравилось даже коммодору Фрине, но благоразумно удержался, вспомнив о Давних отношениях коммодора Фрины и офицера Ли. Острым кончиком вилки он машинально, сам не замечая того, нацарапал на запястье долгое, как вскрик, имя – Фрина. Легкая боль его не испугала. Он прожил совершенно обычную жизнь, ничем не выделяясь из круга таких, как он, он, как только что выяснилось, заранее, чуть ли не со дня рождения был обречен на уничтожение, так что уж обращать внимания на такие мелочи?

– Я бы не пускал тебя обратно, – покачал головой офицер Ли, о чем-то смутно догадываясь.

– Обратно туда или обратно сюда?

– Я бы тебя вообще никуда не пускал, – прямо ответил офицер Ли. – Ты мне с самого начала не нравился. Надо было мне бросить тебя в пустыне. Лучше бы тебя заморозить и показывать посетителям Галереи искусств ледяную мумию. Сам знаешь, мумии не болтают.

Время упущено, тебя не поймут, браток, – нагло ухмыльнулся экспонат X. – Теперь я многое знаю. Теперь я знаю, что искусство ценится только живое. Искусство обязано быть живым, браток, вот что я теперь знаю. Вы тут втемную балдели в своих подземельях, пока я не появился. Но теперь-то вы понимаете, что кроме страха перед очередным Тоутатесом в мире есть еще искусство, а? Только оно позволяет преодолевать страх. Понимаешь?

– Нет, – ответил Ли.

Они поссорились.

Ссора позволила экспонату X избежать обязательной вечерней целебной ванны.

Впрочем, сам он об этом не думал.

Лежа в постели, он долго не мог уснуть.

Время идет… Время действительно идет… Бот он уже далеко не молод… Он уже действительно далеко не молод… Конечно, хороший уход сказывается, он выглядит гораздо моложе своих лет, но в Париже все будут выглядеть гораздо моложе, ведь там, где он появится, им все еще лет по двадцать… И Дэдо, и Жанне, и Пабло, и даже всем этим ублюдкам мясникам… Ну, может, по двадцать пять… А ему уже за пятьдесят, можно сказать – под шестьдесят… Есть разница, есть, даже существенная… Такую разницу заметит не только Жанна…

Ах, какой была Жанна в японской деревне Иноса, со вздохом вспомнил экспонат X. Конечно, он не собирался сравнивать Жанну с коммодором Фриной, все равно никто бы не выдержал такого сравнения, но…

7. Дэдо

Когда экспонат X добрался до перекрестка бульваров Монпарнас и Распай, ноги устали даже у офицера Ли. Ходить по булыжным мостовым древнего города оказалось ничуть не проще, чем по камням пустыни. Экспонат X помнить этого не мог, и офицер Ли ни в чем ему не мешал, – пусть идет, куда хочет, он честно заслужил отпуск. Правда, офицер Ли не совсем понимал, почему экспонат X называет его американцем, но, в общем, это не имело значения. Перебираясь из кафе в кафе, они попали в «Ротонду». Может, потому, что фасад ее был украшен знакомой обоим рекламой «Перно» – зеленой бутылкой с двумя такими же зелеными рюмками на черном фоне.

Экспонат X уверенно подошел к стойке.

Рыхлый господин с почтенной сединой и аккуратным пробором (мсье Либион) поставил перед ним стаканчик с аперитивом, но экспонат X отрицательно покачал головой. При этом он часто оглядывался, будто пытаясь что-то узнать и никак не узнавая. Несколько раз он с недоумением смотрел на правую руку, на которой не хватало среднего пальца.

– Хотите вина?

Экспонат X кивнул.

Он кого-то искал или что-то пытался вспомнить, это тревожило офицера Ли.

Впрочем, все в этом городе, включая кафе «Ротонда», выглядело подозрительно, особенно бледный черноволосый человек (волосы у него отливали явственной синью), перед которым на столике лежало несколько листков писчей бумаги, запачканных пятнами кофе. Свободных мест в кафе было мало, точнее, их просто не было, но перед бледным человеком почему-то никто не садился. Как перед прокаженным. Один только экспонат X, не церемонясь, опустился на ступ за столик черноволосого.

То же самое сделал офицер Ли.

Черноволосый взглянул в глаза экспоната X, перевел взгляд на скромную, но все равно вызывающую одежду офицера Ли и не возразил. Более того, он положил на стол пачку фотографий.

– Приторговывает порнографией браток, – весело пояснил экспонат X офицеру Ли и развернул веером фотографии.

Каменные изваяния.

Их, наверное, расплавили.

От жары они вытянулись и деформировались.

Очень длинные головы. Глаза без ресниц и без зрачков. Ужасно длинные носы и такие же длинные шеи. В принципе, это тоже порнография, невольно подумай офицер Ли.

– Вы этим торгуете?

– Сто франков…

– За любую?

Черноволосый кивнул.

– Жаль, у меня нет ста франков, – весело заметил экспонат X.

Что-то его все-таки тревожило, он явно пытался что-то припомнить. Может, черный мундир коммодора Фрины с погонами, украшенными серебряными контриками, усмехнулся про себя офицер Ли.

– Это моя вещь, – (черноволосый так и сказал – la chose). – Что хочу, то и делаю. Захочу, отдам вам за сто, а захочу, так и за пятьдесят.

– Все равно вещь нужно посмотреть.

– О-ла-ла! – обрадовался черноволосый. – Нет проблем!

Идя навстречу черноволосому, экспонат X хотел, наверное, отделаться от офицера Ли, которого он почему-то упорно называл американцем, но Ли и не собирался ему мешать. В бегстве не было никакого смысла, поскольку офицер Ли всегда мог определить местонахождение экспоната X. К тому же он устал, а в кафе «Ротонда» оказалось неожиданно интересно.

Позднее, в отчете, представленном Тайному Совету, офицер Ли восстановил массу убедительных подробностей. Это оказалось нетрудно сделать, поскольку в кафе приходили все новые и новые люди, и офицер Ли к ним прислушивался. Они приносили новости, они хвастались успехами, жаловались на неудачи, но почему-то никто не жалел пьяницу Дэдо.

О пьянице Дэдо говорили снисходительно.

Кто-то видел, как он повел какого-то глупого иностранца (американца, наверное) на строительную площадку и продал глупому иностранцу каменный блок, который никогда не принадлежал ему. Поскольку в данной ситуации сам экспонат X не мог оказаться объектом или субъектом сделки, офицеру Ли было все равно, что он там покупает или продает. Ему было наплевать на все эти непонятки. Подавая отчет Тайному Совету, офицер Ли, конечно, от души жалел экспонат X, погибший так нелепо: какой-то пьяный мясник сунул ему нож под сердце, но, в конце концов, сам экспонат X вел себя в тот день нелепо, даже вызывающе, как когда-то (до введения искусства) вели себя молодые люди на Старой Базе, оказавшись одни на краю чудовищного каньона. «Это моя мастерская, – привел в своем отчете офицер Ли истинные слова некоего Дэдо, который увел экспонат X на строительную площадку. – Хорошее место для моих вещей. На этой площадке удобно работать при луне, и ты тоже приходи сюда при луне, – якобы сказал Дэдо экспонату X. – Видишь, какой камень? Он мягок, но производит впечатление твердости. Ты, наверное, иностранец или моряк? Это я к тому, что моя вещь – египтянка. Я так ее называю. Так тебе будет понятнее. Теперь она стала твоей вещью, – довольно сказал Дэдо экспонату X, забирая пятьдесят франков. – Приходи к ней ночью. – Он нежно погладил скульптуру (вещь) по длинному носу. – Местный сторож любит красное вино. Только не садитесь с ним надолго, он болтун, отныне ты Должен проводить ночи только возле моей вещи. На тебя ложится ответственность. Ты обещаешь?»

Потом они пили в «Ротонде», и офицер Ли рискнул пропустить с ними стаканчик, да и другой. Потом Дэдо затеял дикую драку, и его выкинули в мусорный бак. День у Дэдо начался хорошо, но, в общем, все-таки не удался. Его выкинули поочередно из четырех разных кафе. При этом Дэдо ни разу не выпустил из рук книгу, которую некоторые принимали за молитвенник. «Без крови и резни нет войны, а без войны нет победы… Конечно, Дэдо цитировал не Библию. „Если хочешь стать знаменитым, надо уметь нырять в реки крови… Сделайся вором, пока у тебя не окрепли мускулы…“ Иногда Дэдо удачно обнажался перед случайными женщинами, тогда его снова выкидывали в мусорный бак. Когда кельнер Андре в очередной раз выкинул Дэдо из кафе „Дю Дом“, обиженный художник, обняв экспонат X, принимавший во всем этом самое деятельное участие, отправился на улицу Данциг. Свидетельница (проститутка, увязавшаяся за ними), рассказала, что даже ее удивил «Улей» – странный дом, похожий на уродливую пагоду. Было тихо, рассказала она, в небольшом садике цвели цветы, но со стороны бойни Божирар на убогое общежитие художников мерзко несло тошнотворным запахом крови, и оттуда же доносилось обреченное мычание скота. Дымили черные трубы какой-то фабрики. Экспонат X, пьяный Дэдо и пьяная проститутка пили вино и угощали консьержку. «Мазилы, божьи детки, бедные пчелки», – растроганно приговаривала консьержка, угощая их простой похлебкой. Когда в коридоре появилась ослица, ей тоже дали похлебки.