Читать интересную книгу Ремесло - Леонид Бершидский

Работать с Меценатом — мечта любого мастера-ремесленника, только есть опасность потерять квалификацию. Все-таки быть реципиентом благотворительности — не то же самое, что делать рыночный продукт.

6. Профессионал. Этот, мой любимый тип владельца воплощал в себе Дерк Сауэр, основатель издательского дома Independent Media. Я уже не раз упоминал его в этой книге и скажу еще раз, что больше ни с кем мне не было так комфортно работать. Саэур и сам был редактором, прежде чем заложил дом, чтобы открыть медиакомпанию в Москве в самом начале 90-х. Он понимал, как устроен этот бизнес в условиях зрелого рынка, и старался не понижать планку. При этом не обладал апломбом Самодура: в понятных ему этических и профессиональных рамках он допускал любые структурные и контентные эксперименты. Сауэр спрашивал с редакторов за результат ровно тогда, когда спрашивать уже было можно, а перед тем проявлял уважение и давал работать. Больше того, он служил для своих редакторов надежной «крышей» от претензий со стороны чиновников и рекламодателей, флегматично выслушивая вопли и брань, только чтобы, дождавшись конца извержения, кротко объяснить, что так уж устроены настоящие медиа.

У владельца-профессионала всегда есть журналистский опыт, и не в какой-нибудь богом забытой региональной газете, а в серьезном СМИ. Он коллега, представитель одного с главредом цеха, и это дорогого стоит. У такого человека обычно нет интересов вне медиа, и это помогает исключить конфликты, которые обычно сильнее всего портят главреду жизнь.

Мне повезло оказаться в компании Сауэра в 1994 году. С тех пор я так и не нашел второго такого владельца СМИ, хотя имел дело и с еще одним интересным профессионалом — основателем Украинского медиахолдинга Борисом Ложкиным. Он тоже был когда-то талантливым редактором и хорошо понимал разные грани своего бизнеса. Тоже не вмешивался в дела моей редакции, хоть иногда и горько жаловался, когда на него давили извне. Тоже не проявлял склонности к самодурству.

Надо сказать, что и Сауэр, и Ложкин продали свои бизнесы. Владелец-профессионал много работает, потому что ему это нравится и потому что его цель — заработать побольше денег тем, что он хорошо умеет. Но именно поэтому годам к 50, а то и раньше, он устает. На его место непременно приходит представитель одного из вышеописанных типов, и это всегда ухудшение, пусть и не всегда фатальное.

Понимать, каков у вашего СМИ владелец, чем он мотивирован и чего в связи с этим захочет от главреда, полезно и рядовым сотрудникам редакции. Меня часто удивляло нежелание профессиональных журналистов разобраться в структуре собственной компании, узнать побольше о владельце, хотя бы мысленно представить его героем статьи. Думали бы об этом побольше — реже бы жаловались на неожиданные закрытия редакций, скандалы со снятием материалов и появлением «джинсы», «протекающие» на головы сотрудников капли нелогичного начальственного гнева.

Ну и неужели не интересно узнать, то ли требует писать главред, чего от него хочет «хозяин»? Ведь слова Волина, уверяю вас, справедливы далеко не во всех редакциях, применимы далеко не ко всем собственникам.

19. Заповеди главреда

Так получилось, что большую часть моей жизни в ремесле я провел в должности главного редактора. Впервые эту должность я занял в 26 лет в забытой теперь всеми газете «Капитал», а «Ведомости» наша команда запускала, когда мне было 27. Иным из коллег эта участь выпадала, когда они были еще моложе: Александр Локтев, о котором я уже упоминал в этой книге, возглавил редакцию «Коммерсанта» в 26, Владимир Бородин руководил «Известиями» в 25, Тамара Бабакова стала главредом украинского еженедельника «Фокус» в 22, Илья Красильщик и Шахри Амирханова в 21 год начальстовали, соответственно, в журналах «Афиша» и Harper’s Bazaar. Теперь молодые главреды — не редкость: вместо того чтобы десятилетиями нарабатывать мастерство, довольно неопытные люди оказываются во главе больших команд, делающих сложные журналистские продукты. Наверное, можно даже говорить, что это отдельная профессия. На одной закрытой встрече московских главредов с важным чиновником в начале 2000-х чиновник попросил, чтобы, не дай бог, ничто из сказанного не оказалось назавтра на страницах изданий. «Как можно, мы же главные редакторы, а не журналисты», — серьезно произнес один из участников встречи. Я аж чаем поперхнулся; теперь понимаю: можно и так. Я видел успешных главредов-менеджеров, главредов-пиарщиков, главредов-политиков, главредов-идеологов.

Для меня все эти функции — чужие. Мне кажется, главред — это как, к примеру, ювелир Михаил Перхин, чья мастерская сделала для Фаберже некоторые из императорских яиц. Начальник артели, сам способный выполнять ручную работу, человек, не отрывающийся от ремесла. Чтобы быть таким главредом, надо все-таки и репортером несколько лет поработать.

В 2011 году сайт Openspace.ru собрал от 10 главредов по десять «заповедей». Мои такие (буду комментировать по ходу):

1. Не прогибаться перед собственником и издателем, принимать решения только по профессиональным критериям. (Это урок из предыдущей главы. По закону за главредом последнее слово по важнейшему для СМИ вопросу — что публиковать, а что нет. Этим правом надо иметь смелость пользоваться, исходя при этом только из своего представления о том, что нужно и что не нужно читателю. Собственно, право в некотором смысле решать за читателя — довольно экзотическая, но все же привилегия главреда, за которую не грех и побороться. Иногда ведь читатель и не знает, что именно ему нужно, пока кто-то ему не покажет, — вот тут-то у СМИ и появляется возможность сделать что-то полезное, что-то изменить в мозгах той части аудитории, которая к изменениям открыта).

2. Не лезть в коммерческие дела, если не просят, не пускать коммерсантов в редакционные дела, даже если просятся. («Китайская стена» должна быть одинаково непроницаемой с обеих сторон. Рассказывают, что в 2011 году заместитель главного редактора «Газеты. ру» Роман Баданин потребовал от рекламного отдела убрать с сайта рекламу партии «Единая Россия», которую он считал позорной для ресурса. Последовал конфликт с издателями, и Баданина уволили. Если он и вправду требовал снять баннер, с ним поступили правильно: если мешать коммерсантам размещать на принадлежащих им площадях все, за что они могут получить деньги, они тут же придут за «твоими» площадями, и тебе будет нечего возразить: ты же лезешь в их дела! Помогать продавцам можно, разве что когда они попросят, к примеру, поделиться контактами или сходить на встречу с важным клиентом, чтобы рассказать ему про издание).

3. Ничего никогда не бояться, не думать, что будет, если напечатать какой-нибудь достоверный материал. (Тут все и так ясно. Страх ведет к самоцензуре. Единственный легитимный вопрос для редактора — правда ли то, что написано, и если правда — совершенно неважно, кому она выгодна).

4. Если собственник, издатель или какие-нибудь внешние люди льют на тебя кислотный дождь, не позволять ему просачиваться на команду. (Для меня это самый важный принцип: главреду платят больше, чем репортерам, которые нередко больше работают, как раз по той причине, что он должен держать над редакцией своего рода зонтик, внушать сотрудникам уверенность в том, что они не одни, что тот, кто стоит за ними, сделает все, чтобы выручить их в трудной ситуации. Без такой уверенности непонятно, зачем хорошему журналисту работать именно в этой редакции. Сейчас редакторы задавленных цензурой СМИ часто распекают репортеров после звонков из Кремля или от собственника, — эти люди, на мой взгляд, трупы с точки зрения ремесла).

5. Отказаться от корпоративной машины, личной секретарши, кабинета. Сесть в одну комнату с репортерами или как минимум с другими редакторами. (Казалось бы, не так уж важно, где сидит главный редактор. Но ты не чувствуешь редакцию, когда сидишь отдельно от нее, не можешь что-то на лету подсказать, помочь нужной ссылкой или телефонным номером, утешить, посоветовать. В кабинет не всякий ведь понесет свои слезы и неудачи, а сидя в ньюсруме со всей командой, многое замечаешь и выбираешь, в чем участвовать, а в чем нет. Жаль, что сейчас повсюду ликвидируют курилки: я в них много поработал, придумал сотни поворотов тем, вытер декалитры девичьих слез. На мой взгляд, если главред не участвует в производственной текучке, его работа во многом теряет смысл и главредские функции берет на себя кто-то другой — тот, кто сидит с журналистами рядом. Когда редакция слишком большая и всех журналистов невозможно охватить взглядом, полезно посадить вместе всех ключевых редакторов. В «Ведомостях» комната, где они все собраны, именуется Аквариумом — у нее всегда была стеклянная стена, через которую видно ньюсрум. По крайней мере с самыми важными участниками процесса главред в такой комнате общается постоянно. Некоторые любители кабинетов жалуются на шум, на то, что их отвлекают, — у этих людей проблемы с ремесленными навыками. Нормальный журналист способен — и любит — писать в любых условиях, делать несколько дел одновременно. Я не раз видел, как вновь пришедший редактор забивается в кабинет — и жизнь редакции идет своим чередом. Окрестр тоже ведь может играть, не глядя на дирижера, — но так слушатели лишаются особенной трактовки произведения, за которую и дирижеру, и главреду деньги платят).