ситуации, когда это, несомненно, в плюс…
…Ахметка не соврал. Пока все четверо наших, с позволения сказать, конвойцев занимались внутренними разборками, мальчик умудрился исчезнуть. Сам или не сам, по собственной воле или насильно, уже не столь принципиально. Главное, что вот он был в пещере, а теперь его нет.
Кстати, черкески старого казака тоже. Хотя какое уж тут «кстати»…
На этот раз дед Ерошка даже не ругался на внучку, которой и была поручена охрана ребенка. Он прекрасно понимал, что сам допустил непростительную ошибку, выйдя из пещеры. Орать сейчас можно было на кого угодно, махать хоть нагайкой, хоть шашкой, хоть чем еще, но толку-то…
– Дедуль, прости. Дура я. Сорвалась на энтих оглоедов, а зря. Службу попустила.
– Чего ж, всяко бывает…
– Нет, виноватая я! – по ходу дела и Татьяну неслабо переклинило на эмоциях. – Сама от его найду, у всех отобью, да и возверну!
Барлога выразительно посмотрел на Заура, тот с пониманием кивнул, и они оба, в четыре руки поймали любопытного пса на химок.
– Фы чего тфорите, кунаки?
– А ну нюхай след, сволочь провокаторская! Нюхай и говори, кто сюда заходил, как пропал Михаил Николаевич, куда его потащили?
– Я же шайтан, а не охотнисья собак-к-к… Хфост отфинчифать на надо, я фсе понял и уше фесь готоф помось! Раз, дфа, три…
Ахметка честно принюхался к остывшей попоне, потом поймал след до выхода из пещеры, оттуда к ближайшим кустам и уверенно доложил:
– Это федьма Кушкафтар!
– Повтори, – потребовал Василий.
– Отногласая федьма Кушкафтай, пофторяю.
– Я почему-то плохо запоминаю ваши имена. Заурчик, душечка, а это кто?
Первокурсник выхватил кинжал прежде, чем понял, что, собственно, делает. При желании, да и без оного, Барлога мог легко затроллить любого, исходя из самых добрых побуждений. И не потому, что у него дурное воспитание, нет. Просто вежливость на Кавказе и вежливость в Калуге это, мягко говоря, не самые сопоставимые вещи. Учитывайте, господа-читатели…
– Василий, – буквально пересиливая самого себя, после короткого выдоха, на всякий случай еще и досчитав до десяти, напомнил господин Кочесоков. – Это та самая ведьма, которую вы своими эротическими фантазиями выгнали из леса. Видимо, она вернулась, и вот…
– Месть отвергнутой женщины, – краснея, пробормотал студент-второкурсник, ероша кудрявые волосы. – Я ничего такого уж и не думал себе, право. Но ладно. Ахметка, кунак ты наш лопоухий, где теперь искать старушку? Веди нас!
– Прям фот счас, што ли? – откровенно зевнул пес, с наслаждением укладываясь на освобожденной попоне. – А дафайте приляжем, отдохнем, расслапимся, но с утра мы фсе, друшно, как…
Ему в нос уставились стволы двух пистолетов, одного ружья и острие противокольчужного кинжала.
– Ой, ой, ой, фсглятите тока, какие мы фсе сердитые! Проблем-то…
В общем, после короткого расследования оказалось, что коварная одноглазая ведьма поджидала своего часа в засаде, мигом украла то, что плохо лежит, но можно вкусно приготовить, а потом дала деру через лес до ближайшей столетней сосны. Где и ушла с добычей в большущее дупло. Типа, вот как-то так.
– Я ему не верю, – заранее предупредил студент Кочесоков, прекрасно отдавая себе отчет, что маленькому шайтану вообще больше никто не верит, просто других вариантов нет. – Что значит ушли в дупло? Как туда вообще можно уйти? Он нам врет.
– Дак и проверить недолго, – казачка не задумываясь подхватила пса на руки и одним мощным, едва ли не баскетбольным броском запустила им в дупло. Ахметка исчез.
– Наши следующие действия? – лихорадочно потер ладони Василий. – Будем туда Зауркой кидаться?
Старый казак вопросительно выгнул бровь в сторону побледневшего первокурсника, но тут из дупла показалась довольная собачья морда:
– Лезем фсе наферх, тут проход. Федьма даже не скрыфается, не ферит, што ее найдут.
– А лошади как же, дедуль? Нешто мы их на ночь в лесу бросим?
– Есть идея, – вскинулся молодой человек, вытащил из-за пазухи черкески шмат осиновой коры и попробовал прожевать кусочек. – Шурале, шурале, за тобой первый долг! Мамочки, дрянь-то какая-я… горько…
– Это он нам? – с надеждой вскинулся Барлога, фривольно подмигивая Татьяне, но валявшаяся в стороне мохнатая коряга вдруг выпрямилась во весь рост.
– Никто, ты звал меня?
– Звал, – отплевываясь подтвердил первокурсник, пока все остальные вжались спинами в ствол той же сосны, на всякий случай ощетинившись острыми шашками. – Есть дело, нам нужно отлучиться, так вот не присмотришь ли за лошадьми?
– Мы лесные духи, э, – подумав, кивнул шурале. – Умеем заботиться о животных. Я знаю, э, где ваши остались кони. Идите смело, и да сопутствует вам удача, э!
Татарский леший углубился в чащу, а наши герои, даже не дав самим себе времени на вдох-выдох-опомниться-перекреститься, друг за другом полезли в дупло. И фактически сразу же провалились в другой, волшебный мир. Не сказать, чтобы сказочно-прекрасный, скорее наоборот, но тем не менее. Это Кавказ, тут возможно всё и всякое…
Меня разве что сбивали с панталыку некоторые детали. Например, Заурбек Кочесоков говорил, что за дуплом был розовый лес, зеленое небо, оранжевые облака, а под ногами дорога, вымощенная желтым кирпичом. Практически как в той же стране Оз, ну или в край что-то очень похожее.
Его старший товарищ, прямо наоборот, уверял меня, что неба не было вообще, потому что вышли они в пещере, пол был стеклянный, отполированный до блеска, а стены вокруг словно бы жили своей жизнью, подобно движущимся картинам Джорджа Полака. Интересно было бы послушать точку зрения деда Ерошки и его внучки, но не с ними мне довелось ехать в купе…
– Это дрефний лес, прародитель всех лесоф на Кавказе! Мы назыфаем его Мамбери!
– Чего «бери»?
– Мамбери, – пояснил другу первокурсник, и Вася понятливо заискрился синей аурой.
– Что ж, – старый казак посмотрел на лопоухого кабана-секача с впечатляющими бивнями и прежним собачьим хвостом, – Давай ужо, свинина сутулая, веди нас до той ведьмы. Как ее бишь кличут-то?
– Кушкафтар, – напомнил всем Заур, поправляя огромнейшую, метр на метр, папаху на затылке. – Запомнили?
– Я запомню, – сдвинула брови Татьяна, и они срослись у нее над переносицей в одну синюю линию. – Буду знать, что на могилке написать.
– Хочу и себе такой травы, – объявил Барлога, горстями ссыпая в карманы фиолетовый с серебряными проблесками песок. – Этот ж надо, как нас всех тут плющит…
На самом деле, скорее всего, никто из них ничего не выкурил, не вдохнул и не проглотил, просто волшебные миры редко бывают предсказуемы, и каждый рассказчик вольно или невольно, от всей широты души, на свой собственный вкус добавляет красок, ароматов, историй.
А уж откуда и как кто черпает вдохновение, вопрос дискуссионный. Тут уж каждому свое, и