Вскоре войска Вильгельма подошли к Лондону и стали лагерем на южном берегу Темзы. Защитники города вышли из южных ворот и напали на норманнов, но вскоре были отброшены. Вильгельм приказал снести все селения по южному берегу реки. Воины норманнов двинулись по узким улочкам, убивая всех на своем пути. Следом за ними шли факельщики, поджигавшие каждый дом. Жители селений бросали оружие и молили о пощаде. Но пощады не было. Деревянные дома загорались быстро, и вскоре южное предместье превратилось в сущее пекло. Черный дым ел глаза. Рушились стены домов, обваливались башни, полыхали церкви… Бежали дети в горящей одежде, вспыхивали волосы у женщин… Норманны принялись грабить селения, хватая все, что еще не успел уничтожить огонь.
В Дувре и Кентербери Вильгельм взял в качестве заложников многих знатных саксов. Поскольку Ги де Монтгомери хорошо знал язык саксов, ему было приказано стеречь их, что он воспринял с облегчением — это лучше, чем жечь и убивать.
Вильгельм оставил Лондон, двинулся на запад и перешел Темзу у Уоллингфорда. Здесь его нашли посланцы Робера де Мортена, который к тому времени овладел Беркхэмстедом. Вильгельм прошел по Икнильдской дороге к проходу в Чилтернских холмах у Тринга, а оттуда двинулся дальше, на Беркхэмстед. Он уже показал свою беспощадность защитникам Лондона и теперь дал им время на размышление.
Жители Лондона приняли решение сдать город. Вильгельм узнал о том, что английская корона в его руках, на земле Беркхэмстеда.
В Беркхэмстедском замке места было мало, и Робер де Мортен был рад, что сумел найти уголок для своего старого друга Монтгомери, но людям Ги пришлось расположиться лагерем возле замка.
Ги оказался в обществе знатных особ. Самыми значительными фигурами среди них были второй брат Вильгельма — Одо, епископ из Байе, известный богохульник и интриган, и родственник Вильгельма Уильям Фицосберн, которого герцог так любил, что почти не расставался с ним. Немалую роль при дворе Завоевателя играли и три неразлучных друга: Ришар де Рюль, постельничий Вильгельма, Эдо Дапифер, его управитель, и Хью де Гранмесниль, чей многочисленный пеший и конный отряд прославился в битве при Гастингсе.
В огромном трапезном зале Беркхэмстеда за ужином Ги де Монтгомери сидел рядом с Робером де Мортеном и другими родовитыми норманнами. Им подавали великолепные блюда, хотя многие из них были не совсем по вкусу Ги: диких кабанов, зажаренных целиком, головы которых были усыпаны приправами, а пасти набиты яблоками; тушки молочных поросят на огромных блюдах со сладкой пшеничной кашей, приправленной корицей; на серебряных подносах блистали великолепием журавли и павлины, и когда их разрезали, они издавали пряные ароматы. Переварить все это было по силам лишь желудкам; привыкшим к острой пище. Блюда были украшены разноцветным желе или засахаренными лепестками роз. Изобилие еды в сочетании с винами, прибывшими из Нормандии, вынуждало гостей время от времени, извинившись, выскакивать из-за стола, так как их начинало тошнить от неумеренного возлияния и поглощения яств.
Разговор зашел о замке Беркхэмстед, бывшем на попечении Робера де Мортена, и он посетовал на плохо построенные сакские укрепления.
— У саксов нет ни малейшего представления о том, как должно строить крепости, — говорил он соседям по столу.
Ги слушал его с большим вниманием, поскольку его очень волновало, как превратить свой замок в цитадель.
— Все это не более чем деревянные форты, окруженные искусственной насыпью, — говорил Робер, помахивая рукой.
— Согласен. Саксы больше искусны в ремеслах, а не з военном деле. Посмотрите на прекрасные ковры, которыми увешаны их стены, на замысловатые узоры на серебряных блюдах, и при этом все их сокровища были так слабо защищены, что нам не стоило труда заполучить их, — отозвался Ги.
— Пойдемте наверх, я покажу вам план перестройки, который я набросал, — предложил Робер, разволновавшись, поскольку речь зашла о его любимом деле — строительстве.
Друзья вышли из многолюдной трапезной. Робер разложил на узком длинном столе свои планы и заговорил, водя по ним пальцем:
— Я хочу возвести вокруг замка каменные стены толщиной не менее восьми футов. На их верхней части, обнесенной стенкой с бойницами, мои люди будут нести дозор. Вход наверх будет защищен башней и рвом, заполненным водой до основания земляного вала.
Ги внимательно изучал план.
— А стража будет и внутри, и снаружи? — поинтересовался он.
Робер кивнул.
— И все это я решил окружить еще одной стеной из тесаного камня, с бастионами, воротами и двумя рвами, между которыми будет возвышаться земляной вал.
— Черт возьми, — заключил Ги, — такой замок взять почти невозможно!
В этот момент в комнату вошли две молоденькие служанки, чтобы поправить огонь и положить в постель мешочек с горячим песком. Робер, подмигнув другу, сказал:
— Надеюсь, вы меня правильно поймете! — И он шутливо обратился к девушкам, которые захихикали и, кажется, были готовы к дальнейшим услугам. — Мне бы хотелось не такого тепла!
— — Вы забыли, что у вас есть жена? — засмеялся Ги.
— Клянусь Иисусом, живя рядом с Вильгельмом, об этом невозможно забыть. Вы знаете, я думаю, что он ни разу не изменил Матильде. Как вы считаете, уж не боится ли он ее? — обратился Робер к Ги.
При этом предположении Ги расхохотался: подумать только, Вильгельм кого-то боится!
— Скорее всего Вильгельм, будучи сам незаконнорожденным, решил не повторять ошибки отца. В Матильде росточку всего четыре с половиной фута, как он может ее бояться? Хотя я знаю, что бывают женщины — сущие дьяволицы, — угрюмо добавил он.
Робер понял, что Ги имеет в виду свою собственную жену, оставшуюся в Нормандии, и сказал, кашлянув:
— Позвольте дать вам маленький совет. В каждом замке, будь то в Нормандии или в Англии, полно девиц, готовых исполнить все желания мужчины. Жены знают это, но относятся к подобному баловству снисходительно. А вот если вы заведете любовницу из знатных, жена устроит вам такое, что жить не захочется.
Перед мысленным взором Ги сразу возник чистый, прекрасный образ Лили. Он сжал кулаки и впился ногтями в ладони, чтобы усмирить пламя страсти, охватившее его.
Взглянув на девушек, Робер тихонько сказал Ги:
— Я охотно поделюсь с вами всем, что у меня есть, дружище.
— Идет! — осклабился Ги. — Но предупреждаю: я хочу похитить у вас плотников и каменщиков, когда поеду к себе. Я намереваюсь выстроить в Годстоуне новую крепость, и знаете, что я придумал? Главный зал у меня будет не внизу, у входа, а наверху, для пущей безопасности.
— Ладно, Монтгомери, хватит, или я, честное слово, усомнюсь в ваших мужских достоинствах!.. — засмеялся Робер.