Читать интересную книгу Философия кошки - Елизаров Евгений Дмитриевич

Как проходит сеанс «кошкотерапии»? В доме престарелых кошка обычно «работает» с группой, выступая в роли массовика-затейника и психотерапевта. Пожилые люди играют с кошкой, ласкают ее, смеются над неповторимой кошачьей клоунадой. Кошка дает заряд хорошего настроения, снимает депрессию. Совсем иной подход у кошки к серьезно больным людям. Пережившие инфаркт или инсульт встречаются с кошкой наедине. Нередко у таких больных нарушена чувствительность конечностей. Тогда кошка не затевает веселых игр, она трется о больную руку, тщательно и терпеливо вылизывает неподвижные пальцы и мурлычет. Иногда уже во время первого сеанса наступает улучшение, и пациент начинает гладить кошку! Да, шершавый кошачий язычок и мягкая шерстка, в соединении с приветливостью и добросердечием, по силе воздействия превосходят самые современные методы массажа.

Еще одна область медицины, в которой кошка нашла применение своему целительному дару, – психиатрия. Имеются свидетельства, что еще в XVIII веке в некоторых клиниках для душевнобольных существовал целый штат лечебных кошек, которые успокаивали разбушевавшихся пациентов. И в этом нет ничего удивительного: пожалуй, любой из нас испытал на себе способность кошки за несколько минут снимать стресс. С пациентами психиатрических отделений пушистые доктора «работают» строго индивидуально, а курс лечения занимает обычно несколько месяцев.

Секрет успеха заключается в способности кошки установить тесный душевный контакт с больным. По сути, так работают и опытные психотерапевты, за плечами которых медицинский институт и несколько лет самостоятельной практики. Люди с нарушениями психики воспринимают ее присутствие без малейшего раздражения. Кошка же не делает ничего особенного: она просто льнет к больному, мурлычет, лижет руки и лицо. Такая бесхитростная, но искренняя, кошачья ласка очень действенна при депрессии, неврозах, мании и шизофрении. Даже трудный пациент рано или поздно привыкнет к присутствию этого живого существа и будет с нетерпением ждать ее визита. А это уже путь к выздоровлению. Поэтому совсем не случайно, что в расположенном неподалеку от моего дома восстановительном отделении известной всему Петербургу психоневрологической клиники им. Скворцова-Степанова кошка – одна из ключевых фигурантов терапевтического воздействия на мятущуюся душу больного.

Показатели кровяного давления лучше у владельцев животных. И, что совсем странно, содержание холестерина в крови – одного из факторов риска инфаркта – у них ниже. Серьезное исследование о влиянии кошек на продолжительность жизни их владельцев было проведено берлинским институтом геронтологии. Группа из семи ученых в течение пяти лет наблюдала более 3000 владельцев кошек. По их мнению, кошки – настоящий эликсир молодости для своих владельцев. Вообще говоря, любое домашнее животное благотворно влияет на здоровье своего хозяина, но кошкам, как кажется, это удается лучше всех.

Говорят, что те люди, которые долгое время общались с кошкой, живут в среднем на 10 лет дольше тех, в чьем сердце не находилось для нее никакого места. Так что вовсе не исключено, что где-то в недалеком будущем врачи наряду с лекарствами и диетой будут прописывать своим пациентам общение с домашними животными.

Но все же свести ее роль к одной только терапии было бы неправильно. Незримые каналы связи, которые неизбежно возникают в ходе любого контакта живых душ и уж тем более – между нами и четвероногими членами наших семей, имеют куда большие возможности.

Да, правда, эти каналы не способны пропускать через себя ни сюжеты прочитанных нами книг, ни дух музейных коллекций, ни таинство физических формул, но вдумаемся: а содержание ли этих библиотек, конструкции ли порождаемых нами машин, существо ли принимаемых нашими парламентами законов делает из всех нас то, что мы есть? Накопленное ли нашей цивилизацией знание формирует то, чем мы отличаемся от животных?

Думается, что все это: и научные открытия, и произведенные машины и юридические кодексы – лишь по­бо­ч­ный продукт нашей общей ис­тории; дей­ствите­ль­ное же ее содержание ле­жит совсем в другой, если уго­д­но, чу­­ж­дой все­му перечисленному, сфере. Зададимся вопросом: что отличает нас, скажем, от пещерного человека? Ведь не эти же материи, а совсем другое: лю­бовь и милосердие, сострадание и жертвенность, верность и благородство… – многое ли из этого понятийного ряда было присуще неандертальцу или даже кроманьонцу, появившемуся где-то около сорока тысяч лет тому назад? Правда, есть и другой ряд: кова­р­ст­во и низость, завистливость и алчность, жесто­кость и вероломство… – ни­­­что из этих качеств нашей сегодняшней природы, если быть справедливыми по отношению к самим себе, тоже не бы­­ло зна­ко­мо че­ло­ве­ку где-то там, в древнекаменном веке. Меж тем именно эти, пусть и противостоящие друг другу, свойства сегодня об­­ра­зуют со­бой состав, вероятно, са­­­мых су­ще­ст­венных оп­ре­делений того, что мы называем нашей совокупной натурой или, вернее, ду­­шой.

Но если ничего из этих определений не было присуще далекому пращуру, зна­чит, именно наша душа в том ее виде, в каком она существует сейчас, на про­тя­­же­­нии всех ис­­текших ты­ся­че­­ле­­тий и была подлинным и еди­­н­ст­­вен­­ным средоточием всех наших забот, единственным предметом не прерываемой ни на мгно­ве­ние творческой дея­те­ль­­но­сти всего нашего рода. Завоевания же науки, памятники искусства, чудеса техники, регулирующие условия нашего совместного существования общественные институции – все это только вехи, которые разметили пройденный человечеством путь, а вовсе не самоцель его бытия.

Словом, тайна всемирной истории не сводится к хро­ни­ке войн или классовых битв, к строительству го­­родов или освоению новых ко­н­ти­не­н­тов – она в становлении и развитии нашей души, и только этот ве­чный процесс восхождения к какому-то идеалу и образует собой ее под­лин­ный смысл.

Заметим: все свойственные человеку качества вовсе не даются с рождением, они воспитываются в нем в сущности всю его жизнь. Между тем воспитывать – это всегда передавать что-то в общении друг с другом, только общение способно культивировать в нас все то, что, собственно, и делает человека человеком. Но вот с удивлением мы обнаруживаем, что кроме людского существует еще и другое общение. Реальностью нашей цивилизации оказывается тот непреложный факт, что воспитание направляется не только родителями, учителями и наставниками, – в стороне от него каким-то непостижным для нас образом не остаются и наши маленькие пушистые питомцы. Они тоже незаметно для нас вмешиваются в этот сложный процесс, и их не всегда зримое вмешательство сообщает формированию наших характеров какой-то дополнительный импульс. Как это происходит – до сих пор никому неизвестно, но зато хорошо знаком общий вектор такого вмешательства: еще ни одна кошка не была уличена в том, что она способствует появлению в нас худших черт нашей натуры; и если в том, кто становится объектом ее приручения, формируются именно те качества, которые составляют предмет ее усилий, значит, этому существу все-таки удается что-то донести до нас. Значит, какой-то канал связи между нами все-таки есть.

Конечно же, утверждать, что кошка вмешивается непосредственно в формирование человеческой личности, было бы неправильно. Это ей не дано, но зато в ее власти нечто другое, чаще куда более эффективное, нежели прямая дидактика и наставительность, какой часто грешат те, кто призван помочь нам сориентироваться в запутанном лабиринте условностей нашего социума. Речь идет о способности каким-то таинственным образом воздействовать на лучшие чувства открытого добру человека. А вот уже они, пробуждаясь к жизни, способны порождать в нас и нравственные ценности.

Есть одна поразительная особенность восприятия: даже вселенское чудо, ежедневно развертывающееся прямо на наших глазах, со временем перестает удивлять пресыщенное им сознание. Вот так и здесь: таинство преобразования поддающихся регистрации физическим прибором импульсов, которые исходят от внешнего окружения, в некие символические ко многому обязывающие нас начала воспринимается нами как скучная обыденность, как нечто само собою разумеющееся. Свыкшийся с ним рассудок не видит здесь решительно ничего невозможного и удивительного.