Словно проснувшись, она стянула с себя шарф, и он медленно опустился к ее ногам. Твердо и отчужденно она сказала:
— Мы должны идти.
— Великолепно, — захлопала в ладоши синьора Лидия, и ее близорукие глаза за толстыми стеклами очков радостно заблестели. — Ходить ты научишься быстро, для тебя это не составит проблемы. Главное — в тебе есть шарм и стиль! Из тебя получится манекенщица экстра-класса.
Соня посмотрела в глаза синьоре Мантовани и понимающе улыбнулась. Эта случайная встреча могла изменить всю ее жизнь, стать прологом к спектаклю, где ей обязательно будет отведена главная роль, и хозяйка модного салона сможет помочь ей в осуществлении ее мечты. Сама же синьора Мантовани думала в эту минуту о том, что она нашла наконец идеальную модель для демонстрации своих нарядов.
— Спасибо за комплименты, — сказала Соня, — но, кроме шарма и стиля, нужны знания. За красивые глаза аттестата зрелости не получишь.
— Я думаю, мы с тобой найдем общий язык, — синьора Мантовани растроганно прижала к себе Соню. — Приходи, когда сможешь, я буду тебя ждать.
ГЛАВА 6
— Я запрещаю вам вмешиваться в жизнь моей дочери!
Сидя в машине, синьора Бамбина много раз повторила про себя эту эффектную фразу, предвкушая, как она бросит ее Лидии Мантовани, и вот наконец произнесла вслух, глядя в упор на «хваленую портниху». Синьора Бамбина никого на свете не боялась, так неужели она растеряется перед этой спесивой ряженой куклой? Если бы синьора Бамбина обладала такой способностью, она испепелила бы ее своим взглядом, чтобы от этой бесстыжей дряни и следа на земле не осталось. За долгую работу в остерии она достаточно наслушалась мужских разговоров о домах терпимости, о женщинах легкого поведения, поэтому, когда увидела модельершу, сразу поняла: эта размалеванная, как шут, особа из той самой породы.
— Да что вы понимаете? — не растерялась синьора Мантовани. — Вы же деревенская баба!
— В нашей семье есть устои, а для вас ничего святого не существует. Руки прочь от моей дочери!
— Соня — как цветок, — высокопарно начала модельерша, — редкий, необыкновенный цветок, а вы хотите вырвать его с корнем и растоптать. Бог дал вашей дочери красоту, это великий дар, а вы без сожаления готовы выбросить его на помойку.
— Ни на какую помойку я ничего выбрасывать не собираюсь, я спасаю свою дочь.
— От чего же, позвольте спросить, вы ее спасаете? Я открываю ей путь к успеху, вы вообще понимаете, что такое успех?
— Очень даже хорошо понимаю. О нем мечтают все, а добиваются его единицы. Остальные на панели кончают.
Так, молниеносно парируя удары, они кололи друг друга, как две отменные рапиристки, но уже было ясно, что победу в этом турнире одержит синьора Бамбина: Лидия Мантовани начала заметно нервничать, это проявилось в том, что ее грассирующее «р» становилось все более раскатистым.
Получив аттестат зрелости, Соня рассказала матери о предложении хозяйки знаменитого салона и в ответ услышала хорошо знакомую фразу:
— Не беспокойся, я сама обо всем позабочусь.
На следующий же день, наняв автомобиль, синьора Бамбина помчалась на улицу Бильи и как ураган влетела в мастерскую ателье. Служащие, почуя недоброе, ретировались в соседнюю комнату, где помещалась примерочная, и оттуда невольно слушали перепалку.
Синьора Бамбина, чтобы не ударить перед «портнихой» лицом в грязь, нарядилась в цветастый шелковый костюм, который едва сошелся на ее животе, и вдела в уши серьги — подарок мужа на двадцатилетие их супружеской жизни. Жемчуг хваленой законодательницы мод вызвал у нее презрительную усмешку. Она признавала только массивные золотые украшения, потому что они блестят и сразу бросаются в глаза, вызывая зависть соседок, а такие бусы, как у этой штучки, — полная чепуха.
Ярость синьоры Бамбины можно было понять: много лет она вынашивала планы относительно будущего своей дочери, и теперь, когда они почти осуществились, появляется какая-то особа и хочет все разрушить. Синьора Бамбина мечтала, что ее дочь станет самой богатой, самой респектабельной женщиной в их городке, для этого они с мужем работали не покладая рук, на всем экономили, чтобы скопить денег. В конце концов они преуспели: две лавки, квартиры, участок земли — неплохое приданое для единственной дочери! Чтобы дать Соне хорошее образование, она определила ее в Школу урсулинок, где девушек не только учили разным наукам, но и следили за их нравственностью. В результате Соня имеет диплом учительницы и невинность не потеряла. Осталось одно-единственное звено — брак с Альдо Порта, сыном всеми уважаемого владельца табачного магазина. Альдо как раз вернулся со срочной службы, так что тянуть с помолвкой не стоит. За Соней они дадут шесть квартир в новом доме и участок земли для строительства в шесть гектаров. Синьора Бамбина всю жизнь положила на то, чтобы дочь воплотила ее замыслы, и поэтому она будет бороться с этой пигалицей в жемчугах до конца.
— Ах, я деревенская баба! — такого синьора Бамбина стерпеть не могла. — Так слушайте, вы, рафинированная барыня, моя дочь несовершеннолетняя, и, пока ей не исполнится двадцать один год, она будет делать то, что я скажу. Я вам свою дочь не доверю, так что держитесь от нее подальше, а то как бы вам не хлопнуться вашей жирной задницей в лужу.
— Вот вы и сами доказали, что вы деревенская баба! — надменно бросила хозяйка салона и встала, намереваясь уйти первой.
— Минуточку! — почти ласково сказала синьора Бамбина и, словно желая ее остановить, широко взмахнула рукой, да так неловко, что угодила синьоре Мантовани сумочкой прямо по лицу. Очки отлетели в сторону, а хозяйка ателье, и без того с трудом сохранявшая равновесие на своих высоченных каблуках, рухнула на пол. Боли она не почувствовала — пол был застелен мягким ковром, но от унижения не могла прийти в себя. Она догадывалась, что служащие, притаившись за дверью примерочной, не упустили ничего из этой отвратительной сцены. Синьора Мантовани могла себе представить, с каким злорадством они будут сплетничать между собой и, конечно, рассказывать своим знакомым.
В этой ситуации синьора Бамбина сочла за лучшее удалиться, не забыв при этом громко хлопнуть дверью.
— Бедняжка, как это тебя угораздило? — заботливо наклонившись к беспомощно сидящей на полу Лидии Мантовани, спросил высокий, приятной наружности мужчина лет пятидесяти.
Только сейчас придя в себя, женщина одернула задравшуюся юбку и, подав мужчине руку, с его помощью встала на ноги; из глаз ее капали слезы.
— Где ты пропадал, Командир? — всхлипывая, спросила она. — Не мог прийти хоть на минуту раньше?