и она отперла дверь своим ключом.
— Мы пришли! — Радостно оповестила она.
Они прошли из прихожей в гостиную и Патрик замер, оглядывая человека, стоящего перед ним, безумным взглядом: посредине комнаты стоял его сын. Гейл остолбенел, он оглядывал мужчины схожим взглядом, что и отец его.
Повисла гнетущая тишина. Энди не понимала реакции мужчин друг на друга. Она мельком поглядела на их лица. Внутри неё все похолодело, когда она вновь посмотрела на любимого: в его глазах читалась злость.
— Это что, шутка? — процедил Гейл сквозь зубы.
Энди услышала знакомые нотки гнева в его голосе, но не понимала, почему он так рассердился. Она не знала, что ответить ему и только крепче сжала руку Патрика. Мужчина лишь погладил её ладонь своей, успокаивая её.
Гейл продолжал сверлить отца взглядом, пока тот не прервал молчание:
— Ну здравствуй, Эрик.
Эрик Гейл нервно выдохнул, и сжал кулаки так, что костяшки побелели.
— Гейл, что происходит? — беспокойно спросила его девушка.
Её одолевал необъяснимый страх: она не понимала происходящее. В одном она была уверена: эти двое знают друг друга и по какой-то причине Гейл ненавидит Патрика, раз так реагирует на него. Мужчина же был спокоен, только напряжен.
Профессор Фрилинг попытался смягчить голос, обращаясь к ней:
— Что он тут делает, сладкая?
— Вы знаете друг друга? — Её голос дрогнул. Она посмотрела на Патрика, который неотрывно смотрел на Гейла.
— Я бы все отдал, чтобы не знать его, — проговорил тот, обращаясь непосредственно к отцу, снижая голос.
— Да что происходит! — выкрикнула Энди, её нервы не выдерживали. Её откровенно пугала его реакция.
Да уж, не так она представляла себе знакомство.
— Успокойся, Рей-Рей, — мягко проговорил Патрик, обращая к ней свой взор. Он видел, что она была напугана. Мужчина продолжил,
— Это, мой сын, Эрик Картер, но ты может знаешь его под именем: Фрилинг или как там ты его назвала, Джон?
Глаза Энди расширились, так вот кого Гейл ей напоминал, особенно когда улыбался. Все встало на свои места: странное поведение Патрика год назад, когда тот приезжал, чтобы предложить ей справлять вместе Рождество, она ведь тогда назвала ему имя нового профессора. Она была в шоке от услышанного, тем временем мужчина обратился к Гейлу:
— Рад видеть тебя, сынок.
Тот молчал, сжимая кулаки и поморщился: ногти больно впились ему в ладони.
Энди переваривала только что полученную информацию.
— Что он здесь делает? — отчеканил мужчина. Гнев постепенно окутывал его.
— Я… я… — девушка не могла связать двух слов.
Её накрывала волна разочарования, она так много ждала от этого вечера. Она была так счастлива, что Гейл сам предложил ей их познакомить, но все обернулось так. Она не знала, что делать и что говорить, её глаза застилали непрошенные слезы.
Она выпустила руку Патрика и кинулась вон из квартиры. Эрик Гейл хотел погнаться за ней, но отец вытянул вперед руку со словами: «Я сам разберусь», и вышел следом за девушкой.
Как только дверь за ним захлопнулась, Гейл дал выход своему гневу: он со злостью спихнул со стола один из бокалов, который приготовил к ужину. Но ему этого показалось мало, поэтому следом за ним полетела оставшаяся посуда. Он уселся на диван, прерывисто дыша. Так он просидел некоторое время, пока не услышал, как хлопнула входная дверь, через мгновение в гостиной появился отец.
— Я отправил её домой на такси. — Проговорил он, оглядывая беспорядок.
Молодой мужчина сверлил его взглядом, но ничего не сказал.
— У тебя найдется выпить что-нибудь покрепче? — Обратился Патрик к сыну, — думаю, пришло время нам с тобой поговорить.
29
Эрик достал из кухонного ящика бутылку виски с подходящими стаканами и поставил их перед Патриком. Он повернулся к холодильнику с намерением вытащить лед, но заметил, что из его руки течет кровь. Он взял кухонное полотенце и обмотал его вокруг ладони, чтобы не пачкать ручку холодильника. Мужчина поставил чашку со льдом на стол и сел напротив отца.
Тот положил им обоим лед и разлил виски, затем чокнулся с сыном, не дождавшись, когда тот поднимет свой стакан, и залпом выпил содержимое.
Гейл не спеша поднял свой бокал и сделал глоток, Патрик, тем временем, наливал себе вторую порцию. Он протянул стакан и сын неохотно чокнулся с ним. Патрик поднес стакан к губам с намерением осушить и его, но остановился и сделал лишь небольшой глоток. Мужчины поставили свои стаканы в стороны, готовые к диалогу, первым заговорил старший из них:
— Знай, что сейчас, она убежала из-за тебя, а не из-за меня, — проговорил он, смотря ему прямо в глаза.
— С каких это пор ты у нас стал экспертом в отношениях? — Ехидно произнёс Гейл.
Но мужчина проигнорировал его колкость, продолжая:
— Я никогда не доводил твою мать до слез, — тихо сказал он.
Эрик вздрогнул: Энди плакала из-за него. Его снова начал одолевать гнев, потому что отец не дал ему пойти вслед за ней.
Мужчина, тем временем, продолжал, не замечая изменившегося лица сына:
— Как долго это у вас? — он вновь поднял свой бокал, делая глоток.
— Полтора месяца.
Патрик кивнул и прикончил, оставшийся в его стакане виски. Он помолчал некоторое время, затем задал интересующий его вопрос:
— Вам вообще можно встречаться?
Эрик одарил его взглядом, в котором читалось: «А ты как думаешь?».
— Понятно.
В этот раз Эрик подлил виски им обоим. Алкоголь делал свое дело: напиток разливался по телу мужчины приятным теплом, притупляя боль в ладонях. Он окончательно успокоился.
— Мы встречаемся только здесь, у меня дома, — проговорил он после очередного глотка. Он не знал, зачем говорит это отцу, в конце концов он не должен оправдываться перед ним.
Патрик вертел свой фужер, рассматривая тающие кубики льда, на его лице была глубокая задумчивость. Эрик вдруг почувствовал себя неуютно, хоть он уже лет пятнадцать толком не разговаривал с отцом, но сейчас он чувствовал себя как обычный подросток, которому родитель устроил воспитательную беседу. Хотя тот не сказал ему ничего особенного.
— Что будет, если кто-то узнает о вас и доложит?
Эрик закатил глаза и глубоко вздохнул:
— Ну, меня уволят и вряд ли я смогу преподавать в каком-нибудь приличном месте. А Андреа, — он запнулся, ему было неприятно об этом говорить, — её, скорее всего, исключат, но может дисциплинарная комиссия смилостивится и отстранит её от занятий на год или на семестр, если она заявит им, что я, например, совратил её, — он поморщился, — шантажировал оценками. Но она этого не сделает, даже если я сам её попрошу. — Заключил он.