Читать интересную книгу Атрибут власти - Чингиз Абдуллаев

– Вы думаете, он будет летать под этой фамилией? – снисходительно спросил сотрудник ФСБ, глянув на Дронго.

– Не думаю, – ответил тот, усаживаясь рядом.

Нащекина с некоторой тревогой смотрела на него. Она видела, что Дронго нервничает, от напряжения у него дергался правый глаз.

– Давайте сделаем по-другому, – неожиданно предложил Дронго. – Им еще звонили в тот день?

– Звонили. Из Брюсселя. И они звонили в Брюссель.

– А позже были звонки в Брюссель?

– Да. Тридцать первого декабря.

– Очень хорошо. Теперь мне нужен список людей, вылетавших в Брюссель двадцать пятого и тридцать первого. Одна фамилия может совпасть. Если этот Дзевоньский поляк, то он католик, а значит, мог на праздники полететь к себе домой. Проверьте списки всех пассажиров.

Он поднялся и принялся лихорадочно ходить по залу. У компьютеров работали сразу несколько операторов. Вместо прежней тишины теперь здесь стоял приглушенный шум бегающих по клавишам пальцев. Все негромко переговаривались, никто не хотел нарушать этой рабочей обстановки.

– Одна фамилия совпала, – сообщил сотрудник ФСБ, поднимая голову, и Дронго подошел к нему. – Станислав Юндзилл. Он летал в Брюссель и двадцать пятого, и тридцать первого декабря.

– Теперь быстро проверьте, когда он прибыл в Москву до этого. Я уверен, что он оставался в Москве примерно с середины ноября.

Сотрудник снова склонился над компьютером.

– Верно, – удивленно произнес он, – этот тип появился в Москве в середине ноября.

Дронго уже не слышал его. Он повернулся к Нащекиной и убежденно сказал:

– Это они. Дзевоньский католик и летал к себе домой на праздники. Он не подозревает, что мы смогли вычислить его фамилию, под которой он зарегистрировался в Москве.

– Руководитель фирмы ландшафтного дизайна – латышский гражданин Карл Гельван, – сообщил ему офицер. – За ним ничего нет. Мы проверили.

– Есть, – возразил Дронго. – Он как минимум знаком с Дзевоньским. Посмотрите по вашим данным, где он был двадцать четвертого февраля. Может, летал в Махачкалу?

Офицер работал минут тридцать. Затем покачал головой. Ни на одном самолете пассажир с такой фамилией не был зарегистрирован. Ни в Махачкалу, ни обратно.

– Проверьте шестнадцатое число. Вылет в Минводы из Москвы и обратно, – тяжело вздохнув, попросил Дронго. Он все еще не терял надежды.

Сотрудник ФСБ работал еще минут десять или пятнадцать. Затем вдруг поднял голову.

– Есть, – почему-то шепотом сообщил он. – Гельван улетел в Минводы шестнадцатого февраля рейсом «Аэрофлота».

– В котором часу?

– В двенадцать тридцать.

– А когда был на месте?

– В четырнадцать пятьдесят пять.

– А в шестнадцать был звонок из Пятигорска? – уточнил Дронго.

Офицер ФСБ счастливо улыбнулся. Дронго повернулся и пошел к Машкову. Он быстро рассказал ему обо всем. На часах было около девяти.

– Этот Гельван связан с Дзевоньским, – убежденно сказал Дронго. – Нужно отправить группу к нему домой. Прямо сейчас. И достать распечатку его мобильного телефона. Я думаю, это тот самый невидимка, который звонил на телевидение из Минвод, Махачкалы и Воронежа.

– Группа захвата! – мгновенно отреагировал Машков. – Давай адрес…

РОССИЯ. МОСКВА. 1 МАРТА, ВТОРНИК

Ранним утром сразу восемь офицеров спецназа ворвались в квартиру Карла Гельвана. Он не сразу понял, что происходит, и попытался сопротивляться. В конце концов Карл был достаточно подготовленным профессионалом, а у них наверняка – строгий приказ взять его живым. Именно поэтому ему удалось легко ранить двоих нападавших и нанести рваную рану третьему. Его довольно сильно побили, но действительно доставили в группу Машкова живым. К этому времени специалисты проверили два его сотовых телефона. Не оставалось никаких сомнений. Он успел побывать в Минводах, Махачкале и Воронеже как раз в те самые дни, когда оттуда раздавались засеченные телефонные звонки.

На всякий случай арестовали и остальных сотрудников фирмы: водителя, уборщицу, секретаря. Все понимали: счет идет на минуты. Гельвана допрашивали почти два часа. При этом его телефонные аппараты были включены, а специалисты из технического управления уже моделировали его голос для возможных ответов за него.

В двенадцатом часу дня раздался телефонный звонок. И уже знакомый голос, так похожий на голос Дзевоньского, недовольно спросил, почему Карл не перезвонил. Сотрудник ФСБ уже был готов ответить. Все замерли, ожидая трудного разговора.

– Что происходит, Карл? – задал вопрос Дзевоньский. – Наш друг сообщил из аэропорта, что тебя там не было. Его встретил наш сотрудник без тебя.

– Я не успел, – ответил сотрудник ФСБ, – ударил машину.

– Только этого не хватало! Очень плохо. Возьми другую или вызови водителя и приезжай к нам. Тебе нужно сегодня позвонить моему соотечественнику. Ты понял, о ком я говорю? О нашем госте.

– Все понял. Когда мне приехать?

– Прямо сейчас. Я тебя сегодня не узнаю. Ты какой-то заторможенный. Ты не пострадал в этой аварии?

– Немного. Ударился головой.

– Приезжай немедленно. Я тебя жду, – приказал Дзевоньский.

Номер его телефона уже высветился на дисплее. Операторы переключились на него, пытаясь установить, откуда шел звонок.

– Группу на выезд! – крикнул Машков.

Гельвану к этому времени уже вводили специальный состав, называемый «сывороткой правды». Латыш начал давать показания. И сразу рассказал, где живет Дзевоньский, которого он упрямо называл другим именем. Тем самым, которое сумел вычислить Дронго – Станислав Юндзилл. Противостоять современным методам допроса практически невозможно. Человека могут убить, если введут лошадиные дозы лекарства, но заставят рассказать все до конца. Гельван честно признался, что похищенный журналист Павел Абрамов находится на даче у Дзевоньского, где вместе с ним проживает еще герр Йозеф Шайнер и старая знакомая пана Юндзилла Эрика Франкарт.

Машков приказал любым способом взять живым Дзевоньского. Он был нужен не только для показательного процесса над возможными заказчиками, но и как единственный свидетель, знающий в лицо генерала Гельмута Гейтлера. Дронго хотел отправиться вместе с группой захвата, но не решился напроситься, понимая, что ему откажут. Оставалось мучительно ждать известий.

РОССИЯ. МОСКВА. 1 МАРТА, ВТОРНИК

В это утро Гельмут Гейтлер проснулся с четким ощущением надвигающейся беды. Он еще не понял, чем вызвано это ощущение, не знал, почему так плохо спал ночью, но предчувствие приближающейся катастрофы было очень четким. Или он видел во сне кошмары, о которых не помнил? А может, на него так подействовал этот первый день весны в России? Гейтлер поднялся, сделал энергичную зарядку и пошел умываться. Обычно они просыпались рано и завтракали примерно в девять часов утра. Или в половине десятого.

Он мрачно кивнул Эрике, поздоровался с Дзевоньским. Стол был заставлен привычными продуктами. Эрика сварила кофе. Может, она ему просто не нравится? Или он внутренне протестует против собственного плана? Сегодня они пройдут точку, после которой возврата не будет. Но почему тогда он так нервничает? Ощущение краха с каждой минутой только усиливалось.

– Гельван уже передал наше последнее сообщение, – объявил Дзевоньский, – я думаю, что третьего они заплатят нам деньги, и мы должны просчитать, где и как выпустить Абрамова. Уже сегодня его нужно отправить на юг. Три моих сотрудника будут готовы к вечеру.

– Что с вашим поляком, который передал пакет Курыловичу? – поинтересовался Гейтлер.

– Он не прилетел в Варшаву, – сообщил Дзевоньский. – Мне уже звонили оттуда. Кажется, у него диабет, а мы с ним немного перебрали. В самолете ему стало плохо, и его отправили в реанимацию. Я утром звонил, он в больнице.

– Странное совпадение, – мрачно заметил Гейтлер.

– Возможно. Но он сам говорил мне о своем диабете. А мы выпили около двух бутылок вина. Вернее, пил он. Я думаю, он просто не рассчитал свои силы. Хорошо, что сумел отдать конверт. А уже в салоне самолета ему стало плохо.

– Найдите кого-нибудь из его соседей, и пусть они вам подтвердят эту версию, – предложил Гейтлер.

– Каких соседей? Откуда я знаю, кто с ним летел?

– Пусть ваши люди любым способом найдут одного или двух пассажиров, которые были с ним в одном самолете. Мне не нравятся такие случайности. Я давно перестал в них верить.

– Про диабет он говорил мне сам, – упрямо повторил Дзевоньский. Однако достал аппарат и набрал номер Гельвана. Телефон был отключен. – Спит, наверное, – разозлился Дзевоньский. – С какой-нибудь из своих подруг… Перезвоню ему позже.

Гейтлер поднялся к себе в комнату и бесцельно побродил по ней. Затем неожиданно начал собирать вещи, словно получив какой-то толчок. Минут через сорок он спустился в комнату с камином.

– Вы нашли Карла? – осведомился он.