— Но давайте вернемся к тому, о чем мы только что говорили, — продолжил он. — Вы утверждаете, что оставили свой корабль прямо на виду, потому что люди никогда не замечают обычный предмет, если он не выделяется из окружающей обстановки. Это свидетельствует о вашем желании скрыть факт своего пребывания на Земле. Верно?
— Да, это так.
— Тогда почему, — с радостью продолжал Роджер, — вы сидите вот здесь, в разгар дня, и преспокойно выбалтываете свой секрет мне?
— Потому что закон очевидности действует и среди людей. Самый надежный способ заставить кого-либо поверить, что я не с Альтаира-6, это продолжать уверять его, что я именно оттуда.
— Хорошо, давайте оставим это. — Роджер со всей страстью запустил вторую ступень своей операции. — Давайте лучше обсудим ваше путешествие.
Внутренне он ликовал. Он был уверен, что теперь фантазерка у него в руках. Однако постепенно выяснилось, что подловить ее невозможно. Ведь строя свои планы на том, чтобы выманивать ее на все более и более глубокую воду, он проглядел очень важную вещь — возможность того, что она умеет плавать. А она не только могла плавать, но и чувствовала себя в океане науки более уверенно, чем он сам.
Например, когда юный ученый указал ей на то, что вследствие имеющегося соотношения между массой и скоростью движущегося тела скорость света не может быть достигнута и что по этой причине для ее путешествия с Альтаира-6 к Земле должно было потребоваться более шестнадцати лет, необходимых для прохождения этого же расстояния светом, она парировала:
— Вы забыли о преобразовании Лоренца. Движущиеся часы замедляют свой ход по отношению к неподвижно закрепленным часам, так что если я передвигаюсь со скоростью света, мое путешествие не продлится более нескольких часов.
Или когда он заметил ей, что на Альтаире-6 пройдет куда более шестнадцати лет и что вся ее семья и ее друзья станут гораздо старше, она, не моргнув, ответила:
— Да, но лишь с допуском, что скорость света недостижима. Однако сама скорость света может быть удвоена, утроена и даже учетверена. Несомненно, масса движущегося тела возрастает пропорционально своей скорости, но только не в том случае, когда используется ослабитель, устройство для нейтрализации массы, изобретенное нашими учеными.
И, например, еще, когда он, допустив (условно) возможность двукратного превышения скорости света, указал на то, что путешественница не только двигалась назад во времени, но и должна была закончить свой вояж гораздо раньше, чем начала его, давая тем самым рождение новому парадоксу, она весомо возразила:
— Здесь не может быть никакого парадокса, потому что при возникновении малейшего отклонения оно будет погашено сдвигом космического времени. Но все равно мы не пользуемся средствами передвижения более быстрыми, чем скорость света. Они нам доступны, и наши корабли снабжены ими, но мы не прибегаем к их помощи, за исключением случаев необычайной срочности, потому что синхронные множественные временные сдвиги могут разрушить непрерывность пространственно-временного континуума.
А когда вслед за этим он настойчиво попросил ее рассказать, как все-таки инопланетянка совершила свой прыжок, она спокойно ответила:
— Я выбрала кратчайший путь, тот самый, который выбирает каждый из обитателей Альтаира-6, когда хочет путешествовать на большие расстояния. Пространство искривлено (это известно и землянам), а с новым, использующим подобную деформацию движителем, разработанным нашими учеными, вообще нет никакого труда, даже для любителя, попасть в любое желаемое место галактики всего лишь за несколько дней.
Это был классический обман, но установить его не представлялось возможным. Роджер поднялся. Он понимал, что потерпел поражение:
— Ну что ж, только не столкнитесь с каким-нибудь деревянным метеоритом, — язвительно заметил он.
— Куда… Куда же вы, Роджер?
— В один бар, за сандвичем и пивом, к тому же там есть телевизор и можно посмотреть игру Нью-Йорк — Чикаго.
— Но… но разве вы не собираетесь пригласить меня с собой?
— Конечно, нет. С какой стати?
Преобразованию Лоренца никогда и не снилось, что оно вдруг проявится в ее глазах, превращая их в затуманенный синий океан печали. Неожиданно она опустила их, устремив взгляд к своим часикам.
— Я… Я не понимаю… Мой датчик совместимости указывает… а ведь девяносто и даже восемьдесят процентов считается весьма высокой степенью взаимопонимания.
Слеза размером с большую росинку скатилась по щеке девушки и с бесшумным всплеском упала на голубой корсаж ее платья. Ученый внутри Роджера оставался безучастным, но зато в нем проснулся поэт.
— Ну, пойдемте вместе, если вам так хочется, — попытался он исправить свою оплошность.
Бар находился недалеко от Главной улицы. Позвонив преподавателю дикции и условившись, что Элейн с Альтаира придет на занятие в половине пятого, он выбрал кабину, которая позволяла свободно наблюдать за экраном телевизора, и заказал два сандвича и два стакана пива.
Сандвич у Элейн с Альтаира исчез так же быстро, как и у него.
— А как насчет еще одного? — спросил он.
— Нет, спасибо. Хотя говядина была действительно вкусной, учитывая низкое содержание хлорофилла в земной траве.
— Так значит, ваша трава сочнее, чем у нас? Я предполагаю, что у вас гораздо совершеннее и автомобили, и телевизоры!
— Нет, они почти такие же. За исключением необычайных достижений в области космических полетов, наша техника развивается практически параллельно земной.
— А как насчет бейсбола? У вас он тоже существует?
— Что это бейсбол? Глаза Элейн с Альтаира стали еще больше.
— Увидишь, — пообещал Роджер с Земли, не скрывая злорадства. Притворяться, что ты с Альтаира-6, — это одно, но прикидываться, что ты не слыхивала о бейсболе, — это уже совсем другое. Лгунья обязательно выдаст себя, хотя бы единственным движением кончика языка, прежде чем день покатится к закату.
Однако ничего подобного она не сделала.
— Почему они не перестают кричать: «Давай, давай, Эпарисио»? — спросила она примерно в половине четвертого.
— Потому что Эпарисио — прославленный игрок по части финиша. Понаблюдай за ним, теперь он наверняка попытается перехватить второй.
Эпарисио не только попытался, а сделал это.
— Поняла? — спросил Роджер.
По растерянному выражению лица Элейн с Альтаира было ясно, что она ничего не поняла.
— В этом нет никакого смысла, — заметила она. — Если он так хорош в прорывах к цели, то почему же не сделал этого с самого старта, вместо того, чтобы стоять там и раскачивать этот дурацкий шар?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});