Читать интересную книгу По ту сторону огня - Василий Головачев

— Где я? — послышался замирающий шёпот Кати.

Кузьма тоже сел, пытаясь унять головокружение, чувствуя слабость во всем теле, ватное токание сердца и вязкую сухость в рту.

— Все живы?

— Я в рубку. — Хасид исчез.

— Что это было? — чуть громче спросила Катя.

Стиснув зубы, Кузьма заставил себя вылезти из медкомбайна, приблизился к девушке. Она лежала не двигаясь и смотрела на него огромными потемневшими глазами. Он с трудом улыбнулся:

— Досталось нам.

— Жаль старика…

— Кого?

— Я о том древнем, на острове…

— Да, жаль. Он так и не успел сказать, где находится управляющий центр.

— Надо что-то делать…

— Отдохнём, посоветуемся, выработаем концепцию. Лежи пока.

— Хорошо…

Кузьма поцеловал любимую в щеку, вернулся в рубку.

Хасид уже закуклился в кресле и на появление друга не отреагировал.

— Что у нас плохого? — пробормотал Кузьма, забираясь в соседний кокон и включаясь в общее поле связи.

— Пытаюсь починить конформинг, — озабоченно доложил Дэв. — У нас парализовало верхний магнитный контур.

— Мышцы свело, — пошутил Хасид. — Повозись-ка с защитой, иначе в следующий раз нас размажут по земле.

— Не размажут. Дэв, записал параметры разряда?

— Не один раз.

— Чуть позже займёмся анализом и разработкой экрана.

— Всегда готов.

— Где мы сейчас?

— На глубине километра. Плотность пород семь и шесть десятых, температура около нуля, гравитация…

— Включай бур, направление — шестьдесят градусов к вертикали.

— Что ты задумал? — осведомился Хасид.

— Надо уходить отсюда. Не будем же мы сидеть под землей и ждать, пока сторожа научатся двигаться в глубинах Титана. Если тот древний «шлем» прав…

— Ты сомневаешься?

— Если он прав, искать столицу местного социума и договариваться с хозяевами Системы нет смысла. Они даже живой артефакт не пожалели, оставленный на охраняемом острове.

— Жаль, что он не успел сказать, кто является Правителем Системы.

— Кузя прав, — присоединилась к мужчинам Катя, занявшая своё место. — Мы им ничего не докажем, не объясним и не понравимся. Они негуманы и действуют по своим логическим схемам. Врагов надо мочить, мы — враги, значит, не имеем права жить.

— Но и улетать вот так, ничего не сделав, не хочется.

— Почему ничего не сделав? Давайте протараним завод хронозеркал. Большого вреда мы ему, может быть, и не причиним, но на какое-то время выведем из строя.

— Отдельная атака малоэффективна, — проворчал Кузьма. — Ну, сделаем в заводе дырку, ну две, а потом нас отыщут «каракатицы» и…

— Ты против?

Кузьма помолчал, упрямо сжал губы.

— Одиночный удар — не стратегия, да и тактически он ничем не подкреплён. Мы только обозлим охрану завода и заставим его владельцев принять дополнительные меры по защите.

— Предлагай своё решение.

— Вернуться домой, разработать спецпрограмму ликвидации завода и вместе с нашими безопасниками нанести мощный удар.

— План хорош, — сказал Хасид хладнокровно. — Есть только одна небольшая неувязочка: мы можем больше сюда не вернуться.

— Мы вообще можем не вернуться домой, — поморщился Кузьма, — в наше время. Что тогда?

— Начнём партизанскую войну.

Кузьма невольно улыбнулся.

— Разве что…

— Итак, твоё окончательное слово?

Возникла ещё одна пауза.

Катя и Хасид ждали. Кузьма думал, хотя давно всё решил.

— А что? — сказал он наконец. — Партизанская война с этими насекомовидными идиотами — стоящее дело. Попробуем распотрошить завод. А потом — домой.

Катя засмеялась, послала ему воздушный поцелуй.

— Ты волюнтарист, — сказал Хасид строго. — За что я тебя и люблю. Завод, конечно же, надо уничтожить. Чтобы прошлое не возвращалось к нам в виде будущего. Потом будем посмотреть. Катерина, поддерживаешь этого волюнтариста?

— Я за партизанскую войну. Не уничтожив завод хронозеркал, мы хозяев Системы не остановим.

— Тогда поехали к Юпитеру. Дэв, пройди километров сто поглубже, а потом вынырни из Титана на экваторе.

— Как скажете, судари и сударыня.

Солнцеход без толчка устремился вниз, в глубины самого большого спутника Сатурна.

Однако преодолеть сто с лишним миллионов километров и подобраться к Юпитеру поближе оказалось непросто!

Солнцеход высунулся из горного хаоса Титана через час, поднялся над ним, окутанный силовыми полями, делающими его невидимым, наметил траекторию полёта к гигантской окольцованной планете… и был атакован «каракатицами», рыскающими вокруг Титана!

Сторожа местной цивилизации «насекомых», мало отличимых от «разумных технических систем», созданных ими же, быстро научились определять положение солнцехода — по его гравитационному полю, надо полагать, и почти безошибочно вычислили координаты земной машины.

К счастью, Дэв маневрировал так удачно, что колоссальной мощи удары, наносимые «каракатицами», проходили мимо. Но долго эта игра в кошки-мышки продолжаться не могла, и Хасид пришёл к выводу, что надо снова отступать, прятаться в глубинах Титана.

— Дэв, ищи спутник подальше от Сатурна! — опередил его Кузьма. — Будем идти от спутника к спутнику, если понадобится, а уж от самого дальнего помчимся к Юпитеру.

— Ближайший от нас — в десяти минутах лёта.

— Жми!

Солнцеход увернулся от очередного выпада самой настырной «каракатицы», почти мгновенно набрал крейсерскую скорость в двадцать тысяч километров в секунду и, стесав бок «каракатицы», не успевшей увернуться, пулей умчался в пустоту космического пространства, оставив позади разворошенный улей «насекомых», устроивших хоровод вокруг беспомощно кружащей над Титаном «каракатицы».

Сатурн «родной» Солнечной системы в двадцать четвертом веке имел больше ста двадцати естественных спутников, шесть из которых были внутренними, то есть вращались вокруг гиганта внутри колец, восемь — главными, так как были самыми большими и вращались по стационарным круговым орбитам, а остальные представляли собой космические камни размерами от двухсот двадцати (Феба) до полукилометра в поперечнике.

Спутник, ближайший к Титану, орбита которого пролегала дальше от Сатурна, назывался Гиперионом. Размеры его были равны трёмстам пятидесяти на двести восемьдесят и на двести двадцать километров, и представлял он собой гигантский каменистый обломок, покрытый множеством кратеров и трещин.

Здешний Гиперион при тех же размерах имел атмосферу и выглядел пушистым шариком с озёрами и реками из метана. Хотя никакой инфраструктуры, говорящей о наличии на нем жителей, беглецы с борта солнцехода не заметили.

«Солнечный крот», оторвавшись от преследования, настиг планетку и вонзился в неё как невидимый снаряд, остановив движение почти в её ядре, плотность которого лишь в два раза превышала плотность льда.

Пассажиры выбрались из кресел, в молчании собрались в кают-компании, пообедали.

— Как настроение? — поинтересовался у соратников безмятежный Хасид.

— Я попробую найти формулу защиты, — поднялся хмурый Кузьма. — Предлагаю сделать привал.

Он вышел.

Хасид посмотрел на выглядевшую рассеянной Катю.

— Я не уверен, что ему удастся перенастроить нашу полевую защиту. Спецы на Земле сделали бы это быстро, но мы не на Земле.

— У него светлая голова, — сказала девушка без надежды в голосе. — Захочет — всего добьётся.

— Да здравствует светлая голова, — серьёзно сказал Хасид, — средоточие неожиданностей.

Катя слабо улыбнулась.

Два часа они стояли на месте.

Потом Кузьма вылез из кокон-кресла мрачный, бледный, усталый и побрёл в отсек отдыха.

Катя догнала его, взяла под руку.

— Пока ничего, — пробурчал он. — «Крот» — специализированное корыто, предназначенное для функционального решения — прохождения сквозь солнечные недра. Перенастроить его защиту так, чтобы она нейтрализовала хиггс-разряды, вряд ли удастся. Я даже не могу задавить гравитационное поле «крота», чтобы нас вообще невозможно было обнаружить в пространстве. На Земле смог бы, формула достаточно проста, здесь — нет.

— Ещё не вечер.

— Я не волшебник.

— Все равно мы в тебя верим.

— Не успокаивай меня как маленького.

— Я и не успокаиваю. Что такое хиггс-разряды?

— Это те самые молнии, которыми стегают нас чёртовы «каракатицы». Они создают мощные амплитудные осцилляции вакуума, от которых нас ничто не спасёт.

— Значит, мы останемся без защиты?

— Не знаю. — Кузьма скрылся в душевой кабине.

Катя постояла в задумчивости у двери в отсек, потом вернулась в рубку.

— Кузя нервничает.

— А ты его не успокаивай, — сказал Хасид. — Когда он нервничает, переживает, он становится работоспособнее.