– Клянусь Иисусом, – воскликнул племянник Карла Великого, – никогда не слышал о таком способе сражаться! Поистине счастье, что я остановился здесь напоить коня и услышал твой рассказ. Но все же думаю, что еще до наступления следующего дня, если Небеса помогут, я покараю этого труса, жизнь которого составляет оскорбление Господу. Но скажи мне: известно ли хоть что-нибудь о том, что представляет собой это дьявольское оружие?
– Говорят, – отвечал пастух, – оно похоже на длинную трубку, возле одного конца которой на миг вспыхивает огонек, смердящий запахом серы, а из другого конца, свистнув в воздухе, со скоростью молнии вылетает свинец.
Роланд задал пастуху еще несколько вопросов. Затем он подтянул подпругу, вскочил в седло и, пришпорив коня, помчался к берегу моря, где высился замок чародея. Все время, пока скакал он, сумрак печали лежал на его лице. Впервые узнал Роланд о столь злодейском способе убийства – и хотя не ведал сомнений насчет того, как должен поступить, все же был мрачен. Ибо опасался, что кровь врага, которую он готовится пролить сегодня, окажется такова, что замарает его руки навсегда.
Солнце уже близилось к закату, когда пред Роландом встал замок чародея, черный на фоне пурпурного вечернего неба. Казалось, что этот пурпур стекает на землю, окрашивая все перед замком в кровавый цвет. И немудрено, что так могло показаться: страшным было обиталище мага, тут и там перед ним простерлись людские останки, а от вороньего карканья закладывало уши. Рыцарь остановился, высматривая путь к главной башне, но тут же понял, где он пролегает: там гуще всего лежали человеческие кости и пробитые доспехи. Не было иной возможности приблизиться к замку, кроме как пройдя прямо по костям. Роланд, стиснув зубы, мысленно попросил прощения у воинов, сложивших здесь голову, – и направил коня по этой скорбной дороге.
Он чувствовал, как в душе закипает бешеный гнев, но не давал ему себя ослепить. Помня рассказ пастуха, ехал, прислушиваясь и глядя по сторонам; хотя ничего, напоминающего опасность, не было видно окрест, правую ладонь рыцарь держал на рукояти меча и в любой миг был готов дать коню шпоры.
Вдруг какой-то странный грохот прозвучал в стороне – и, обгоняя его, нечто просвистело в воздухе. Не были эти звуки похожи на те, которые рыцарский слух мог воспринять как угрозу, но Роланд понял: черный маг пустил в ход свое оружие. Однако первая свинцовая молния прошла мимо, а вторую ему пустить не довелось: рыцарь сразу погнал коня во весь опор, перейдя из шага в галоп, и, по грохоту определив место, где затаился враг, налетел на него, даже не выхватив меча из ножен. Миг – и могучая рука в стальной перчатке стиснула горло чародея; еще миг – и его черная от грехов душа отправилась в ад, а тело Роланд с омерзением отбросил в сторону.
Труп колдуна упал на груду костей, в которой давно уже нечем было поживиться воронам. Но сейчас черные птицы вновь слетелись к ней, завидев добычу.
Уже совсем стемнело, когда Роланд выехал на морской берег. Там ждал корабль. Не интересуясь, откуда он взялся и куда держит путь, Роланд направил коня к сходням. Вскоре над мачтой взлетел парус – и корабль отошел от берега, держа курс в открытое море.
Куда же хочешь ты прибыть, Роланд? Зачем отправился ты в это путешествие сквозь мрак? Может быть, тебя утомила воинская жизнь и теперь твой путь лежит на один из тех островов, где прекрасные феи нежными руками ласкают изнемогших в сражениях рыцарей? Или у тебя еще остались дела в этом мире – и ты, узнав, что где-то творится несправедливость, спешишь туда, чтобы покарать зло и восстановить добро?
А может быть, Роланд, ты просто должен завершить дело этого дня?
Нельзя просто бросить оружие черного мага на том самом месте, где сразил его хозяина. Даже разломать это оружие на куски недостаточно. Всегда найдется злодей, который соберет обломки и восстановит оружие – либо, поняв его устройство, сделает новое, которое тоже будет сеять смерть…
Уже далеко берег, морская ширь окружает корабль. Твердой рукой Роланд взял дьявольскую трубку, плюнул на нее и бросил через борт. Со всплеском она скрылась под волнами.
Выпрямившись во весь рост, стоял Роланд на корме. Глаза его были закрыты, но все равно перед ними проплывали сейчас странные видения: война, где враги не сходятся лицом к лицу, но убивают издали, почти не видя друг друга; война, где подлость торжествует над доблестью; война, где исход сражения решается не силой и мужеством, а могуществом магических приспособлений, с грохотом мечущих смертоносные молнии.
Но покамест еще не истекло время его меча, имя которому Дюрандаль.
Роланд обнажил благородный клинок. Чистая сталь блеснула в лунном свете, отразила звезды – и на миг вдруг словно бы сделалась прозрачной, как стекло.
Черная кровь колдуна не оросила ее в недавнем бою, но сейчас по клинку текли слезы. Роланд, лучший из рыцарей, плакал над ним о погибшей эпохе, и мрак подступал к кораблю со всех сторон.
Чарльз Диккенс
Великий английский писатель Чарльз Диккенс пока что не из тех, кого надо представлять читателям. Но два его рассказа, фигурирующие в нашем сборнике, все же заслуживают отдельного комментария.
Оба они написаны для рождественских выпусков сборника «Круглый год». Рождественская тематика включала «привиденческие» сюжеты в качестве почти обязательной приправы к основному литературному блюду, но над рассказом «Сигнальщик», создававшемся к Рождеству 1866 года, Диккенс наверняка работал с особым чувством. Всего за несколько месяцев до этого он попал в железнодорожную катастрофу, причем сам не пострадал (локомотив и первый вагон, в котором находился Диккенс, успели проскочить по мосту, прежде чем он обрушился, увлекая за собой остальные вагоны), но погибших и раненых было много. Авария произошла из-за того, что ремонтные работы моста не были согласованы с графиком движения поездов, а сигнальщик, который, как и положено, входил в ремонтную бригаду, расположился на железнодорожной насыпи не совсем в нужном месте и подал сигнал слишком поздно. Возможно, в случае более правильных действий сигнальщика общее число жертв было бы меньше, но сам Диккенс почти наверняка бы погиб, так как первый вагон гарантированно должен был упасть с моста. А вот в случае полного бездействия сигнальщика, весьма возможно, вообще никто бы не пострадал: по всем расчетам, если бы машинист проскочил ремонтируемый мост на полной скорости, без попытки затормозить, тот обрушился бы уже после того, как поезд миновал опасный участок.
Поэтому вопрос, как должен поступить сигнальщик, для Диккенса оказывается отнюдь не теоретическим…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});