Выступление полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М. В. Кротова (16 октября 2012 года)
Глубокоуважаемый Высокий Суд!
Рассматриваемая сегодня жалоба гражданки Фроловой Ирины Юрьевны, обратившейся в Конституционный Суд Российской Федерации за защитой нарушенных ее конституционных прав и прав ее несовершеннолетних детей положениями Федеральных законов «О статусе судей в Российской Федерации» и «О трудовых пенсиях в Российской Федерации», имеет несколько необычных аспектов, на которые я хотел бы обратить Ваше внимание.
Во-первых, это то, что Конституционный Суд Российской Федерации планировал рассмотреть данную жалобу без проведения слушания в соответствии с требованиями статьи 47.1 ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации», на что, как Вам известно, мы высказали возражения, поскольку не усмотрели аналогии оспариваемых норм нормам, ранее признанным не соответствующими Конституции Российской Федерации постановлениями Конституционного Суда Российской Федерации, сохраняющими силу.
Во-вторых, это касается уточнения предмета рассмотрения, обозначенного в жалобе, и фактически допустимого, поскольку Конституционный Суд Российской Федерации по жалобам граждан проверяет конституционность закона, примененного в конкретном деле.
Из материалов дела следует, что правильность исчисления пенсии по случаю потери кормильца на основании Федерального закона «О трудовых пенсиях в Российской Федерации» заявительницей в судебном порядке не оспаривалась. Иск ею предъявлялся лишь к Управлению судебного департамента Самарской области о признании прав на пенсионное обеспечение в связи с потерей кормильца – судьи в отставке. Поэтому нормы Федерального закона «О трудовых пенсиях в Российской Федерации» не могут быть предметом рассмотрения по данной жалобе. Проверке на соответствие Конституции Российской Федерации может подлежать пункт 4 статьи 20 Закона Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации», конституционность которого, на наш взгляд, сомнений не вызывает, да и к обстоятельствам, изложенным в жалобе, он фактически не имеет отношения.
Пункт 4 статьи 20 предусматривает в случае гибели (смерти) судьи ежемесячную выплату возмещения в размере заработной платы занимавшего должность судьи нетрудоспособным членам его семьи. (В случае с Фроловым А. И. – он находился в отставке.) Далее эта норма предусматривает, что указанный порядок распространяется и в случае гибели (смерти) пребывающего в отставке судьи. В этом случае членам семьи, находившимся на его иждивении, выплачивается возмещение исходя из размера назначенного судье пожизненного содержания. В случае с Фроловым А. И., к сожалению, 20 лет необходимого стажа работы судьей не оказалось для назначения ему в соответствии с пунктом 5 статьи 15 Закона «О статусе судей в Российской Федерации» пожизненного содержания.
Кроме того, пунктом 7 статьи 20 оспариваемой нормы установлено, что вышеназванные правила пункта 4 не применяются, если в предусмотренном законом порядке будет установлено, что причинение вреда судье и членам его семьи не связано со служебной деятельностью судьи.
Из материалов дела видно, что заявительница не обращалась в суд за установлением факта причинной связи смерти мужа с его служебной деятельностью в должности судьи. Поэтому для проверки конституционности пункта 7 статьи 20 Закона «О статусе судей в Российской Федерации» имеются лишь формальные основания, поскольку заявительница оспаривала в суде отказ в назначении ежемесячного содержания.
В то же время изучение материалов дела позволяет сделать вывод о том, что реально существует законодательный пробел в пенсионном обеспечении как самих судей, так и членов семьи погибшего (умершего) судьи по причинам, не связанным с исполнением обязанностей судьи и, в частности, в первом случае из-за отсутствия норм о порядке взимания страховых взносов с судей в период исполнения ими своих обязанностей (на них не распространяется обязательное пенсионное страхование), во втором – из-за отсутствия законодательного регулирования.
Восполнение же имеющегося пробела относится к компетенции законодателя, а не Конституционного Суда Российской Федерации.
Обозначенная проблема возникла не сегодня. Она известна на протяжении уже лет пятнадцати. Еще в постановлении VI Всероссийского съезда судей (2 декабря 2004 года) отмечалось, что «до настоящего времени не решены вопросы социально-правовой защиты судей. Согласно законодательству после смерти судьи (судьи в отставке) прекращается выплата заработной платы (пожизненного содержания), что ставит членов семьи, находившихся на его иждивении, в сложное материальное положение». И мы знаем, что органы судейского сообщества совместно с Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации и Верховным Судом Российской Федерации пытаются восполнить законодательный пробел в пенсионном обеспечении граждан, осуществлявших полномочия судей (соответствующие законопроекты в деле имеются). Однако в них речь идет о пенсиях по старости и инвалидности лиц, работавших судьями. О пенсиях по случаю потери кормильца – судьи (работавшего судьей) в них ничего не сказано. А ведь правовой статус членов семьи умершего кормильца производен от его статуса, в данном случае – статуса судьи. Но это, опять же, дело законодателя, а не Конституционного Суда.
Поэтому мы сегодня можем лишь еще раз обсудить имеющуюся проблему, учитывая при этом высокий статус судьи в Российской Федерации, конституционные гарантии его социальной защиты. Но признать оспариваемые заявительницей нормы федерального законодательства не соответствующими Конституции Российской Федерации нет оснований, как и не видится возможности решением Конституционного Суда Российской Федерации обязать государственные органы выплачивать заявительнице и ее детям материальное обеспечение как семье умершего судьи. Для этого требуется законодательное решение.
В то же время следует констатировать, что права заявительницы и ее несовершеннолетних детей на пенсионное обеспечение по случаю потери кормильца не нарушены.
Фроловой И. Ю. назначена трудовая пенсия по случаю потери кормильца в соответствии с Федеральным законом от 17 декабря 2001 года «О трудовых пенсиях в Российской Федерации» с учетом стажа и заработка умершего кормильца, имеющихся до работы судьей, в размере 2 682 руб. 62 коп. Ее дочери – социальная пенсия по случаю потери кормильца в соответствии с Федеральным законом «О государственном пенсионном обеспечении в Российской Федерации» в размере 3 626 руб. 71 коп. В соответствии с этим же Законом назначена социальная пенсия по инвалидности сыну-инвалиду с детства в размере 7 253 руб.43 коп.
Заявительница просила назначить пенсии ей и ее детям с учетом содержания ее мужа-судьи. Однако, если мы обратимся к нормативным актам, устанавливающим пенсии по случаю потери кормильца за умершего (погибшего) судью Конституционного Суда Российской Федерации, а также депутата Государственной Думы или члена Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации, то увидим, что пенсия по случаю потери кормильца этих лиц, наделенных особым статусом, установлена в процентном отношении не к их заработку (содержанию), а к размеру социальной пенсии, предусмотренной подпунктом 1 пункта 1 статьи 18 Федерального закона от 15 декабря 2001 года № 166-ФЗ «О государственном пенсионном обеспечении в Российской Федерации». Каждому нетрудоспособному члену семьи, находившемуся на иждивении умершего, назначается 165 % от размера социальной пенсии, с последующей индексацией в соответствии с законодательством Российской Федерации37.
В то же время Федеральный конституционный закон от 23 июня 1999 года «О военных судах в Российской Федерации» предусматривает, что в случае гибели (смерти) судьи военного суда или судьи Военной коллегии (в том числе судьи, пребывающего в отставке) не в связи с его служебной деятельностью нетрудоспособным членам его семьи, находившимся на его иждивении, по их выбору органами, осуществляющими пенсионное обеспечение судей или военнослужащих, выплачивается пенсия, которая могла быть назначена судье военного суда или судье Военной коллегии по основаниям, установленным настоящим Федеральным конституционным законом, Законом Российской Федерации «О пенсионном обеспечении лиц, проходивших военную службу, службу в органах внутренних дел, учреждениях и органах уголовно-исполнительной системы, и их семей» или Законом Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации».
Опять же мы видим, что речь идет о пенсии, а не о содержании, получаемом самим судьей за время работы.
Поэтому вряд ли можно установить иное исчисление пенсии по случаю потери кормильца членам семьи умершего (погибшего) федерального или мирового судьи. Тем более что другое исчисление (скажем, с учетом стажа работы судьи и его денежного содержания) потребует установления порядка преобразования приобретенных пенсионных прав в расчетный капитал за период, когда на судей не распространялось обязательное пенсионное страхование.