И вот наконец в августе мы получили от него долгожданный полный набор данных... Но тут налетел ураган и - прощай навеки, приливомер. Браунинг, взявший теперь на себя вместо Дикасона обязанности кока, узнав о потере, сказал: "Ну, затонуть он не мог, иначе его вес удержал бы лед на месте". Поскольку приливомер весил около 60 фунтов [27,2 кг], это замечание можно было воспринять только как остроту. Ее следует поместить в один ряд с другим высказыванием Браунинга. Однажды в сильный мороз, когда обледеневшие термометры особенно сильно пощипывали руку, я возмутился: "Какое бездушие! Ни капли сочувствия бедному метеорологу". "О нет, сэр, - возразил Браунинг, - в некоторых термометрах души хоть отбавляй!" [60].
Семнадцатого августа мы вышли на мыс Адэр и осмотрели море с высоты более тысячи футов [305 м]. Картина открылась безрадостная: к северу от мыса Барроу вода простиралась до самого берега и, хотя она уже затягивалась, было ясно, что этому льду доверяться нельзя.
Внимательно осмотрев окрестности мыса к востоку и западу от него, мы собрали несколько эрратических образцов, Левик положил в сумку труп замерзшего пингвина, чтобы произвести вскрытие, и мы направились к дому. Под влиянием солнечных лучей со склона утеса уже начали сходить камни. Это означало, что в летний сезон здесь следует ожидать камнепада.
Зная по опыту, как долго образуется морской лед около мыса Адэр - наша партия наблюдала этот процесс еще осенью, - мы без долгих размышлений решили, что для путешествий по морскому льду на север необходима лодка или другое плавучее средство. Наша тяжелая норвежская лодка, почти совершенно плоскодонная, для использования вдали от побережья не годилась, и Кемпбелл задумал сделать взамен нее какую-нибудь посудину, которая обладала бы двумя важнейшими качествами: легкостью и плавучестью. Врожденная изобретательность, уже не раз выручавшая нас, подсказала ему мысль сделать из прочного брезента покрышку в виде кокона с отверстием посередине для гребца, пропитать ее для непроницаемости рапсовым маслом и натянуть на походные сани. Первые "гидросани" мы окрестили "Адели". Осенью, когда их спустили на воду, они оказались вполне остойчивыми и очень легкими - при помощи тонкого бамбукового шеста, заменявшего весло, на них можно было развить вполне приличную скорость. Однако для перевозки грузов они были слишком малы. Пришлось создать еще одну модель, усовершенствованную. Брезентовую покрышку сделали намного больше - между ее верхом и санями теперь свободно помещался скатанный спальный мешок, - а кроме того, значительно увеличили высоту надводного борта. Вторая лодка получила название "Великая западная" - мы собирались ее использовать в следующем походе, на запад [61]. Она сидела очень высоко в воде, было видно, что в ней помимо команды поместится несколько сот фунтов груза. И действительно, когда ее попробовали нагрузить до верха, она оказалась на удивление остойчивой - в ней можно было спокойно передвигаться, не рискуя упасть в воду. Таким образом, при очень незначительных затратах труда и времени мы получили лодки, на которых могли со снаряжением в несколько приемов перебираться через разводья. Абботт тут же, не теряя времени, начал мастерить аналогичную, но более легкую покрышку на сани для второй партии. Для нее он использовал все тот же шторный материал, попавший в немилость. Покрышки "каяк" [62] для главной партии, хорошо пропитанные маслом, весили соответственно всего 15 и 20 фунтов [6,8 и 9,1 кг] и в сложенном виде занимали на санях очень мало места.
Тогда в походах нам не пришлось воспользоваться самодельными лодками, но они очень пригодились летом на мысе Адэр. Годом позднее, когда партии надо было перебросить склад из глубины бухты дальше по берегу, предприятие увенчалось успехом несомненно лишь благодаря аналогичному каяку, сделанному по модели Кемпбелла. На нем участники партии пересекли быстро расширявшуюся полынью.
Восемнадцатого августа южный ветер снова грозил превратиться в бурю, но, к счастью, этого не случилось и не окрепший еще морской лед уцелел. Ветер на несколько минут достиг ураганной силы и так же внезапно, как налетел, стих. На этот раз мы стали свидетелями явления, наглядно продемонстрировавшего коварное поведение ветров всякого рода на участках, находящихся под высокими утесами мыса и защищенных ими. Незадолго до кульминационной точки урагана наступило полное затишье, взорвавшееся вихрями, которые неслись со скоростью уж никак не меньше 60 узлов. Мы видели вихри своими глазами, как на картодиаграмме [63], так как в них и за ними двигались столбы осколков льда и снега, взметенные ветром на огромную высоту - их конец терялся где-то в тумане, нависшем над этой необычной картиной. Формой снежные столбы сильно напоминали водяные смерчи, двигались параллельно друг другу, разделенные большим расстоянием, одновременно мы видели их не меньше двенадцати.
Было очень странно стоять в абсолютном затишке около хижины и смотреть, как справа и слева в нескольких ярдах от нас несутся белые колонны. Когда ближайшая к нам пролетала мимо, воздух слегка подался по направлению к движущейся массе. И все же казалось, что эти красивые завихрения лишены силы, пока одно из них не направилось прямо на нас. Все мигом влетели в дом, а когда через несколько секунд вихрь достиг хижины, по ней словно ударил могучий кулак и все вокруг окуталось бешено крутящимся снегом.
Теперь с каждым днем становилось светлее, и с возвращением солнца следовало ожидать появления животных и птиц, в первую очередь тюленей Уэдделла [64], на следы пребывания которых мы наталкивались в течение всей зимы, и императорских пингвинов [65]: им пора было выходить на поиски богатых пищей вод, где они могли бы подкормиться перед ежегодной линькой.
Борхгревинк сообщает в своей книге, что первые партии этих птиц появляются весной, и Левик, ведавший у нас зоологическими наблюдениями, завел журнал и распорядился, чтобы все старались записывать в него как можно больше. Журнал начинался с памятки авторам записей, я ее приведу, поскольку она в сходных обстоятельствах может быть полезна будущим морякам-естествоиспытателям:
"Участникам партии предлагается заносить в журнал все интересные наблюдения над птицами, тюленями, китами и т.д., и помечать записи своими инициалами. Следует помнить:
1. Не выдавай за факт ничего, в чем у тебя нет абсолютной уверенности. Если у тебя есть хоть какие-то сомнения, пиши: "Мне кажется, я видел", а не "Я видел"; или "Я думаю, это было", а не "Это было". Но всякий раз дай понять, сильно ты сомневаешься или не очень.
2. Наблюдая за животными, постарайся их не тревожить. Это особенно относится к пингвинам, так как чрезвычайно важно дать им обосноваться в совершенно естественных условиях, без каких-либо помех с нашей стороны, и к гигантским буревестникам, которые осенью, после того как мы на них охотились, стали более пугливыми.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});