Хотя религиозные законодательные тексты не приемлют развод, по свидетельству «Артхашастры» в древности он допускался, по крайней мере для браков, которые не были освящены торжественной религиозной церемонией. Такие браки могли расторгаться по обоюдному согласию в случае несовместимости; одна из сторон могла получить развод даже без согласия другой стороны, если та создавала для нее угрозу реальной физической опасности. «Артхашастра» разрешала развод освященного брака, в случае если женщину оставлял муж, но речь шла о временной мере, которая менялась в зависимости от обстоятельств и класса. Тем не менее подобные исключения не появляются в более поздних законодательных текстах; в гуптский период они были, вероятно, забыты, и в то время развод среди высших классов был практически невозможен. Между тем обычай разрешал разводиться низшим кастам, и, разумеется, он существовал уже в древности.
Многобрачие
В Индии, как и в других странах мира, простонародье было моногамным, хотя многобрачие было известно даже во времена «Ригведы». Напротив, среди царей и вождей было распространено многобрачие, так же как и среди многих брахманов и наиболее богатых представителей низших сословий.
Первые законодательные тексты не поощряли многоженства, по крайней мере как норму. Так, одна из дхарма-сутр категорично запрещает мужчине брать вторую жену, если первая имеет добрый нрав и родила ему сыновей. Другой, более поздний документ отказывает многоженцу в праве свидетельствовать в суде. «Артхашастра» устанавливает ряд мер, направленных на то, чтобы сдержать стремление к многобрачию, например выплату компенсации первой жене. Идеальную модель индусского брака представляют герой Рама и его верная супруга Сита, чью взаимную любовь никогда не нарушала другая женщина. Тем не менее упоминаний о полигамных браках так много, что это позволяет предположить, что они были частым явлением среди тех, кто мог себе это позволить.
Мужу предписывалось одинаково относиться к своим женам, но это правило, которое закон не мог заставить исполнять, обычно было психологически невыполнимо. Вынужденная жить в доме своего мужа, первая жена зачастую страдала при виде счастливой соперницы. Многие драмы придворного театра посвящены теме зависти и ревности старшей супруги к новой возлюбленной своего царственного мужа. Однако эти произведения всегда имеют счастливый конец: старая царица в итоге примиряется со своей молодой соперницей. В полигамной семье домочадцы не всегда были несчастны, и первая жена, особенно если у нее были дети мужского пола, смирялась с судьбой и играла роль главной супруги и хозяйки дома — роль, которая ставила ее на первое место при муже в домашних обрядах.
Если многоженство было в порядке вещей, то многомужие хотя и встречалось, но было абсолютно исключено в большинстве семей, принадлежавших к высшим слоям общества. «Брат, который берет жену брата, — гласит текст закона, — совершает грех, хотя кое-где случается, что девушку выдают замуж за целую семью». Классический пример многомужия приводит «Махабхарата», герои которой, пять братьев Пандавов, делили между собой красавицу Драупади. Несомненно, эпос основывался на реальной истории, и первым читателям он казался абсолютно естественным, в противном случае религиозные издатели непременно придумали бы четырех прекрасных сестер Драупади — по одной для каждого из братьев, чтобы остаться в рамках ортодоксальных предубеждений. Повсюду в индийской литературе встречаются ссылки на многомужие. Законодателям пришлось постараться, чтобы объяснить эту матримониальную аномалию, но мы знаем, что многомужие существует еще и в наши дни среди монголоидных племен предгорий и в некоторых низших кастах в Декане.
Желание иметь сына было таким сильным, что мужчина мог, не опасаясь за свою репутацию, взять другую жену, если первая была бесплодна, — и так далее; в этом случае многобрачие являлось религиозным долгом. Если же муж был бесплодным или импотентным, он должен был найти решение этой проблемы. В крайнем случае он мог обратиться к своим родственникам, в частности к брату, который занял бы его место на брачном ложе и зачал для него сына. Из эпоса и рассказов, повествующих о любовных связях, известно, что эту роль часто просили сыграть мужчин, известных своей святостью, и эта практика сохранилась до наших дней.
Точно так же, если мужчина умирал, не оставив наследника, брат занимал его место, чтобы обеспечить ему потомство. Эта практика левирата, или нийоги, была известна очень многим древним обществам, и о ней часто упоминают древнейшие индийские законодательные тексты. Однако еще до начала нашей эры этот обычай стал осуждаться, и средневековые писатели относят его к обычаям каливарджа, то есть устаревшим и отныне запрещенным.
Старость и смерть
Следуя букве священного закона, хозяин дома, у которого седели волосы и который уже имел внуков, должен был стать отшельником, оставив свою жену с детьми или увезя ее с собой в лес. Там, живя в скромной хижине приношениями сельских жителей и дарами природы, он должен был регулярно возжигать ритуальные священные огни и изучать упанишады, чтобы возвысить свою душу над земными вещами. Он мог ужесточать эти суровые условия жизни сознательным умерщвлением плоти. «Летом он должен подвергаться жару пяти огней, в сезон дождей жить под открытым небом, зимой носить мокрую одежду и таким образом постепенно сделать свое существование более суровым». Таков был этап ванапрастхи — отшельничества в лесу.
Однако до смерти оставалось пройти еще один этап. Когда старый человек удалялся от мира, он мог оставить свое лесное уединение, прекратить всякую ритуальную практику и стать санньясином (нищим бродягой), не имеющим ничего, кроме палки, кружки для сбора денег и лохмотьев.
Тем не менее не следует думать, что тех, кто в конце своей жизни следовал этим инструкциям, чтобы обеспечить себе спасение, было много. Большинство были довольны своим положением хозяина дома и надеялись на долгий и относительно блаженный период на небе после нового и счастливого рождения на земле — такую судьбу сулила религия домохозяину, следившему за выполнением обрядов и заветов ариев. Численность стариков, которые становились аскетами, была между тем достаточно высокой, несомненно, отчасти из-за нетерпения взрослых и женатых сыновей, торопившихся получить контроль над семейным достоянием. Еще и в наши дни не редкость, когда пожилой человек до конца следует этапам, установленным древними мудрецами, и заканчивает свои дни аскетом. Как правило, он находит уединение в сарае, расположенном недалеко от фамильного дома, или даже в изолированной комнате собственного дома.
Смерть, как и рождение, считалась нечистой. Все древние народы испытывали глубокое отвращение к контакту с трупом, и Индия не была исключением. Без сомнения, эта идея ритуальной нечистоты происходила из первобытной веры в демонов, но продолжала существовать в цивилизации, предшествующей классической Индии, тогда как ее обоснование уже забылось. Согласно священному закону, те, кто заботился о покойнике, обязаны были воздерживаться от любых внешних контактов, чтобы не осквернить других этой нечистотой; они должны были придерживаться очень строгого рациона питания и спать прямо на земле; им нельзя было бриться и поклоняться богам. Больше всего боялись индийцы встретиться с чандалами, в обязанности которых входило сжигать трупы.
Похоронная церемония была последним из всех таинств, которыми была отмечена жизнь индусов. Согласно наиболее распространенному арийскому обычаю, сразу после смерти тело доставлялось к месту кремации в сопровождении всей семьи во главе со старшими ее членами. Во время кремации читались священные тексты, семья траурной процессией обходила погребальный костер против часовой стрелки; затем все совершали омовение в ближайшей реке или озере, прежде чем возвратиться домой, и на этот раз самый молодой член семьи возглавлял процессию. На третий день после кремации пепел сожженного покойника собирали и бросали в реку, преимущественно в Ганг.
По правде говоря, существовали и другие погребальные обряды. Жители Хараппы хоронили своих мертвых; арии первое время не бросали в реку сожженные останки, а захоранивали их, если это были важные особы, и насыпали внушительный курган. Маленьких детей, телесно менее нечистых, чем взрослые, и еще не являвшихся полноправными членами арийского общества, чаще всего хоронили — и так поступают по сей день, — так же как и аскетов и членов некоторых низших каст южной Индии. Вероятно, эти обычаи были унаследованы от очень древних времен. Во многих текстах шмашана, или кремационное место, описывается как покрытое гниющими телами и привлекающее собак и грифов, но о самой кремации не говорится. Эти описания свидетельствуют о том, что, вместо того чтобы сжигать мертвых, их оставляли на съедение диким зверям, как это было заведено у персов. В этой практике важную роль играли соображения экономического порядка, особенно в регионах, бедных лесом; и по сей день бедные индийцы вынуждены довольствоваться недостаточно большим погребальным костром, на котором тело не сгорает полностью.