Читать интересную книгу Пасынки судьбы - Олег Рой

Не без помощи ангела-хранителя Петр Песков хорошо окончил гимназию и без особых препятствий поступил в Консерваторию. Он был веселым малым и отнюдь не чуждался радостей студенческой жизни, однако природные задатки и забота хранителя позволяли ему всегда оставаться в числе первых учеников. Как ни веселы были вечеринки, где рекой лилось пиво, а если повезет, то и шампанское, и пелись хором любимые студенческие песни, такие как «Гаудеамус», «Крамбамбули, отцов наследство» или «Золотых наших дней уж немного осталось», но занятий Петя не пропускал, учился исправно и был у педагогов на хорошем счету.

– Вы, Песков, молодчина, – с пафосом говорил ему наставник. – Многие ваши товарищи думают, что раз Господь наградил их способностями, то этого и достаточно. Отнюдь! На одних способностях далеко не уедешь. Истинный талант должен трудиться денно и нощно – только тогда он имеет право зваться истинным талантом! Трудитесь, друг мой, трудитесь как можно больше – и вам воздастся по заслугам!

Петр прислушивался к советам своих учителей. И после Консерватории ему – опять-таки не без участия ангела-хранителя – крупно повезло. Молодого, подающего надежды баритона пригласили в Большой театр – для начала, разумеется, не в качестве исполнителя партий, а только в хор. Но и это было крупной удачей.

Увидев своего красавца-сына в первый раз на сцене в опере «Демон», Клавдия Саввишна не могла сдержать счастливых слез. Музыка Рубинштейна и знаменитое «Ясное солнышко в небе покажется, будет дороженьку нам освещать» в исполнении мужского хора казались ей ни много ни мало ангельским пением в раю. А ее хранитель и хранитель Петра, хоть и посмеивались над ее наивными мыслями, но тоже были очень довольны.

Став взрослым человеком, Петр, носивший теперь звучный псевдоним Ижорский, по-прежнему относился к жизни легко, по-прежнему любил красивые вещи, веселье, развлечения. И не стеснялся принимать помощь от маменьки – его жалованья хориста, конечно, не хватало на то, чтобы вести тот образ жизни, к которому он привык. Его ангелу это не очень-то нравилось, но еще больше его настораживала излишняя свобода в отношениях его подопечного с женщинами. Слишком уж со многими барышнями, вдовами и замужними дамами Петя водил знакомство, и слишком уж часто эти женщины менялись. Впрочем, к чести Ижорского надо сказать, что расставался он со своими пассиями легко, не обманывая ничьих надежд и не оставляя разбитых сердец. Но Клавдию такое положение вещей сильно огорчало. Она очень боялась, как бы ее любимый сыночек не стал таким же, как его ветреный отец.

– Ничего, – утешали ее соседки. – Эта беда еще не беда. Молодой он у тебя, горячий. С возрастом все пройдет. Женится – остепенится.

И Клавдия Саввишна, которой очень хотелось в это верить, опять и опять шла к Малому Вознесению и молила Пресвятую Богородицу, чтобы Петенька поскорее женился, да чтобы жена попалась хорошая и чтобы все в их семье было складно да ладно.

И настал день, когда мольбы ее были услышаны. Однажды Петр перед репетицией заглянул в недавно отстроенное на месте сгоревшего новое здание магазина «Мюр и Мерилиз» за новым галстуком и увидел скромно одетую миловидную барышню, примерявшую шляпку. Девушка была ему знакома – она тоже пела в хоре Большого театра.

– Вам очень к лицу! – заметил он, подходя к ней со спины.

Барышня обернулась и вспыхнула до корней рыжеватых волос, убранных в косу вокруг головы.

– Ах, это вы, Петр Васильевич… Я… э-э-э, право же, не ожидала… увидеть вас… здесь… Так вы действительно считаете, что эта шляпка мне идет? – нашлась она наконец.

– Вы в ней просто обворожительны! – заверил Ижорский и столь выразительно посмотрел на юную особу, что та совершенно стушевалась.

– Благодарю вас! – пролепетала барышня и зарделась пуще прежнего.

Ангел, улыбаясь, наблюдал эту сцену. Он знал эту девушку – ее звали Сашенькой. Знал и ее хранительницу – высокую красивую женщину-ангела с великолепными черными, как вороново крыло, волосами по прозвищу Тайна. Они были дружны, частенько с удовольствием болтали, когда встречались на спектаклях и репетициях, и хранительница Сашеньки уже успела рассказать своему приятелю о чувствах юной певицы к ее подопечному. Девушка давно была неравнодушна к знойному красавцу-баритону.

Пока хористы обменивались любезностями, их ангелы тоже беседовали между собой.

– Смотри, смотри! – подмигнула Тайна. – Ну что? Похоже, у них что-то завязывается… Наконец-то! А то Саша моя уже вся извелась…

– Не торопись с выводами, – отвечал, качая головой, Ираэль. – Мой, к сожалению, пользуется излишним успехом у прекрасного пола…

Петр тем временем вынул из жилетного кармана часы фирмы Павла Буре и со щелчком поднял крышку.

– Однако, Сашенька, нам пора, а то мы опоздаем на репетицию! Упакуйте барышне эту шляпку! – велел он приказчику.

– Извольте-с, с нашим удовольствием-с, – отвечал тот. – Восемь рублей-с.

– Так дорого! – ахнула Сашенька. – Нет-нет, я не буду ее покупать…

– Ну как же так? – возразил Петр. – Нельзя отказываться от такой премилой вещицы. Ведь эта шляпка как будто специально была сделана для вас!

И прежде чем девушка успела что-то возразить, он вынул из бумажника золотой червонец. Приказчик с поклоном протянул Саше картонку:

– Извольте получить-с. Носите на здоровье-с!

– Ах, Петр Васильевич, мне право так неловко, – сконфузилась юная певица.

– Что вы, Сашенька, не стоит беспокоиться! Считайте это подарком от меня к минувшей Пасхе. А сейчас не изволите ли поторопиться – «Аскольдова могила» нас с вами дожидаться не будет.

И он галантно подал ей сложенную кренделем руку. Пунцовая от смущения и счастья, Сашенька оперлась о нее, и артисты отправились в театр, а их ангелы-хранители поспешили за ними.

– Ну что я тебе говорила! – Тайна слегка ткнула приятеля в бок.

– Подожди, это еще ничего не значит! – возражал тот. – Увидишь, с него станется – вскружит бедной барышне голову, да и бросит.

– Ха! Пусть только попробует! – возмутилась Тайна. – Нет уж, теперь он никуда от нас не денется… Слушай, но и ты не плошай, ладно? Помоги уж мне, не в службу, а в дружбу. Сон навей, пошепчи на ухо, что нужно…

Ираэль пожал плечами.

– Я, конечно, попробую… Но сомневаюсь, что из этого что-то получится.

– А ты не сомневайся, – заверила его Тайна. – Я привыкла добиваться своего.

Тайна оказалась права. В чем уж тут было дело – то ли действительно это было ее заслугой, то ли чистота, наивность и искренняя любовь Сашеньки сумели пленить избалованного женским вниманием Петра, да только вскоре в театре и впрямь заговорили о предстоящей свадьбе Пьера Ижорского с Сашенькой Якушевой.

Донельзя обрадованная, Клавдия Саввишна помогла молодым снять небольшую квартирку в Кисельном переулке, и Ижорские зажили душа в душу. Похоже, что Петр действительно нагулялся и остепенился, во всяком случае, он очень привязался к своей «милой Александрин» и хранил ей верность. Клавдия Саввишна ставила в Малом Вознесении благодарственные свечки и дожидалась внуков, а Ираэль радовался счастью своего подопечного. Теперь он дни и ночи проводил в обществе Тайны, охранявшей Сашеньку, и симпатия между двумя ангелами быстро переросла в прочные отношения. Они полюбили друг друга с той же силой чувств, которая связывала и их подопечных.

Сашенька обожала мужа и окружила его такой же заботой, какой когда-то маменька. Так же, как и Клавдия Саввишна, она была уверена, что у Петеньки необыкновенный голос, великий талант и его обязательно ждет большое будущее. Летними вечерами, сидя в маленькой гостиной на обитом ситцем диване, супруги подолгу мечтали о том, как Петр Ижорский получит первую роль и прославится на всю Россию. А за спиной у них стояли их ангелы-хранители, держались за руки и улыбались друг другу.

Но, как известно, ничто не вечно под луной, а уж счастье – тем более. Вскоре Петр, к неудовольствию как жены, так и хранителя, завел дружбу с неким Платоном Варфоломеевым – не кончившим курса студентом. Когда-то тот изучал философию, но потом бросил Университет и увлекся оккультными науками, спиритизмом и тому подобными вещами, бывшими в то время в необычайной моде. Ираэль был недоволен этим знакомством, прежде всего потому, что хранитель Варфоломеева не принадлежал к их миру – а худшей характеристики человека для ангела и быть не может. Сашеньке тоже не нравился новый друг ее мужа.

– Какой-то он неприятный, Петя, – говорила она. – Взгляд тяжелый, и в глазах что-то нехорошее… Едва он только взойдет, как мне сразу становится не по себе.

Но Петр не слушал жены. Он был просто очарован новым знакомцем и с увлечением внимал его рассказам, особенно когда тот рассуждал о потустороннем мире и могуществе неведомых сил.

Однажды приятели допоздна засиделись в трактире Тестова, и Варфоломеева вдруг потянуло на откровенность.