запоздало поинтересовалась она. – А по расцветке что? Определился?
- А вы мне зачем? – рассмеялся Малич-самый-старший.
Следующий час был посвящен горячему обсуждению цветовой гаммы и дискуссиям по поводу каждого цветка, который был бы достоин украсить подсобку семейства Маличей. Потом они это дело дружно распечатывали и вырезали, а после отправили Андрея Никитича в магазин за краской, пока сами разгребали территорию для творчества, стелили газеты и устраивали самый разнообразный погром в папиной квартире. А когда он приехал, снова пили чай, на сей раз приготовленный Жекой, чтобы набраться сил перед трудами праведными.
И Юлька все более ясно понимала, как скучала по ним. И как отчаянно скучала по своей жизни. Она смеялась, совершенно искренно, в то время как все сильнее хотелось расплакаться, уткнуться Женьке в плечо и все-все-все ей рассказать. Как раньше. Когда Богдан попал в больницу с аппендицитом перед тестированием, а Юлька – не спала всю ночь, в ужасе от того, что с ним может что-то случиться. Он тогда дотянул до последнего, даже резать пришлось. А накануне задалбывал ее звонками, на которые она не отвечала – они как раз поссорились. Если бы она знала, что это уже навсегда…
Закончив примерно наполовину, Юлька глянула на часы и спросила отца:
- Может, вам сегодня у меня переночевать? Тут до завтра запах будет.
- Вряд ли твой Ярославцев придет в восторг от такой перспективы, - подпридержал ее порыв Андрей Никитич.
И в этом он был прав. Ее главные мужчины – Димка и отец – почему-то так и не сошлись, и Юлька до сих пор не понимала, что не заладилось. Сестра его всегда больше интересовала в качестве родственницы, чем папа, но сестре уж точно было не до него. Но, тем не менее, она упрямо мотнула головой и проговорила:
- С чего ты взял? Пускай привыкает, раз сам нас домой перевез.
- Я не знаю, где ты его откопала, - без тени улыбки сказал отец, - и готов смириться с твоей неземной любовью, коль ты не нашла для себя ничего лучшего. Но чем меньше мы с ним пересекаемся, тем для тебя спокойнее.
- Но… - Юлька взмахнула ресницами, совсем не ожидавшая такой горячей отповеди, как ей показалось, на ровном месте, - но вы же никогда не ссорились, па! С чего ты?
- С того! Я не старый маразматик, чтобы ничего не видеть и не понимать…
- Па! – попыталась встрять Женя.
- Не лезь, - отмахнулся Андрей Никитич. – Один раз сказать имею право. Больше не буду. Так вот, чтобы мы и дальше не ссорились с твоим мужем, ограничимся парочкой общих праздников в год.
Юлька оторопело смотрела на отца и пыталась понять, что это сейчас было. Что-то же было. Потом невольно скривилась и проговорила:
- Только не говори, что ты тоже веришь во всякую ерунду, которую про него болтают. Уж ты-то…
- Я верю в то, что видят мои глаза. А что ты видишь, когда смотришь на себя в зеркало?
- Юльку Малич я вижу!
- О! Кстати! Поведай отцу, почему ты Малич.
- Папа! – снова вмешалась Женька. – Я ведь тоже...
- Да потому что мне не хотелось заниматься всей этой ерундой со сменой паспорта. Какая разница? – одновременно с сестрой воинственно воскликнула Юлька. – У меня диплом, все мои сертификаты, лицензия… в конце концов, уставные документы магазина – все на Малич. Нафига мне паспорт на Ярославцеву, а? А Димку и так все устраивает!
- То и странно.
- Поняла, - сухо кивнула она. – Больше не буду звать тебя к себе. Жека, значит, ты их забирай, задохнутся тут. Роман Романович, кажется, с папой отлично ладит, в отличие от моего Ярославцева.
- Юлька! – фыркнула Женька теперь на сестру. – Не выдумывай. Никто не задохнется, никто никуда не поедет. А Ярославцев твой и правда… Всей пользы от него, что Андрюшка есть.
- Чем вас не устраивает мой Ярославцев? Вы чего взъелись на него? Он хороший отец, он любит Андрея. Он… он квартиру покупает в «Соснах»! У нас все есть!
- Тебе этого достаточно? – спросил Андрей Никитич и даже очки на нос нацепил, вглядываясь в лицо дочери.
«Не, вот еще грудь третьего размера мне сделаем – и будет зашибись!» - мысленно взревела Юлька, но вместо этого только всхлипнула и каким-то чудом удержала себя в руках. Потому что ей вдруг страшно стало от того, что будет потом. Потом, когда она останется одна и разложит весь этот день на составляющие. Что у нее останется, чтобы держаться своей стороны правды?
И что у нее есть сейчас? С каких это пор она стала такой феерической плаксой?
- Я, наверное, домой поеду, - больным голосом проговорила она. – Только Стешу дождусь… Она скоро? Не звонила?
- Не звонила пока, - примирительно проговорила Женя, оказавшаяся у нее за спиной, и обняла за плечи. – Наверняка детвора там из нее веревки вьет, а она, как всегда, поддается.
- Она просто детей любит, - медленно проговорила Юлька, прикрыв глаза, и устроила голову на Женином плече.
- Ну вот пусть она пока их выгуливает, а мы с тобой, как порядочные Золушки, докрасим кладовку. А потом домой. И если захочешь – можно к нам.
- Просто к вам или на какой-нибудь семейный ужин?
- Просто к нам и устроим семейный ужин, - улыбнулась Женя. – Хочешь?
- Я бы девичник предпочла, меньше шансов пересечься с Ромиными детишками, - проворчала Юлька.
- У Ромы и дочки имеются, - улыбнулась сестра.
Юлька только пожала плечами. К Моджеевским ехать она не собиралась точно. Их и так стало слишком много в ее жизни. Она повернула голову и поцеловала Женьку в щеку, а потом отстранилась и шагнула к отцу, все еще внимательно глядевшему на обеих своих девочек. Порывисто обняла его и проговорила на ухо:
- Не сердишься?
- Сержусь, - скорчив хмурую физиономию, заявил отец. – Я тебя не для того растил, чтобы ты проживала свою жизнь без радостей и удовольствия. Поэтому бери в руки кисть и будем весело докрашивать кладовку. А семейный ужин устроим у нас, когда Стефания с нашим детским садом вернется.
- А что будем готовить? – лисой пискнула Юлька.
- Пельмени.
- О боже, только не говори, что ты задумал то, что у меня сейчас в