Читать интересную книгу Диалоги - Валентин Свенцицкий

Неизвестный. Да. Личная жизнь, действительно, как бы получает основу при таком понимании Промысла. Но вот тот последний вопрос, о котором я как-то упомянул раньше, все же остается в силе.

Духовник. Последний ли он?

Неизвестный. Кажется, последний. Но, однако, невозможность ответить на него может разрушить и все воздвигнутое тобою здание.

Духовник. Каков же тот вопрос?

Неизвестный. Я всегда недоумевал, в чем, с точки зрения церковной, лежит смысл мировой Истории? Вот ты говоришь о Промысле Божием. О том, как Божественная сила ведет человека ко спасению. Ну, а жизнь мира! По нашему учению, истинная жизнь в Церкви. Мир во зле лежит. Но Церковь — горстка людей. Неужели культура, наука, искусство, все, в чем живет этот во зле лежащий мир, — пустая комедия? Неужели весь смысл существования этого громадного злого, но прекрасного «мира» только в том, чтобы соблазнить благочестивых христиан? Неужели он «проклят» и больше ничего?

Духовник. Я предвидел твой вопрос. И без ответа на него наше здание действительно было бы незавершенным.

Неизвестный. И ты мне на него ответишь?

Духовник. На него ответит Церковь. А мы постараемся сделать надлежащие выводы из этого ответа.

Неизвестный. Мне важен не церковный авторитет, а истина.

Духовник. Там, где нет церковного авторитета, — нет истины.

Неизвестный. Да, да. Теперь я не возражаю против этого.

Духовник. Прекрасно. В следующий раз мы будем говорить о прогрессе и конце мировой истории. Это и будет ответ на твой вопрос.

Диалог девятый О ПРОГРЕССЕ И КОНЦЕ МИРОВОЙ ИСТОРИИ

Духовник. Что же такое прогресс? В чем, с точки зрения церковной, лежит смысл мировой истории? Неужели культура, наука, искусство — все, что создал мир, — пустая комедия? Ведь ты так ставишь вопрос? Я понял тебя правильно?

Неизвестный. Да, правильно. И мне думается, что вопрос этот в то же время и самое убийственное возражение против христианства.

Духовник. Почему?

Неизвестный. Потому, что безвыходное положение для разума. Или надо признать мировую историю бессмысленной комедией, и тогда все, чему учит Церковь, окажется истиной; или надо признать бессмысленным христианское учение, и тогда истиной окажется то, что создал мир. Но так как величие христианства все же более отвлеченное и менее осязательное, чем величие, созданное миром, то совершенно ясно, что человек выбирает последнее.

Духовник. Да, громадное большинство действительно поступит так. Оно отвергнет истинное учение Церкви и примет мирскую ложь, но совсем не потому, почему ты думаешь. «Безвыходного положения», о котором ты говоришь, на самом деле не существует. Мировая история, с точки зрения христианской, совсем не «бессмыслица». И ошибка неверующих людей заключается вовсе не в том, что они признают смысл исторического процесса, а в том, что они ложно его понимают.

Неизвестный. Но почему же тогда громадное большинство должно непременно отвергнуть истину?

Духовник. На это в слове Божием есть совершенно определенный ответ.

Неизвестный. А именно?

Духовник. «…За то, что они не приняли любви истины для своего спасения. И за сие пошлет им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи…» (2 Фес. 2, 10–11).

Неизвестный. Пусть так. Но от этого церковное учение о смысле мировой истории не делается для меня яснее.

Духовник. Конечно, и я его тебе его разъясню, но сначала ответь мне на вопрос: сам прогресс, как какой-то процесс, в котором совершенствуется жизнь, ты считаешь несомненным фактом?

Неизвестный. Разумеется.

Духовник. Что же такое прогресс, с точки зрения людей неверующих? В чем смысл мировой истории, если ничего, кроме материи, не существует и все жизненные явления — не что иное, как физико-химические процессы, в которых по неизменным законам комбинируются атомы вещества?

Неизвестный. Неверующие люди на этот вопрос отвечают так: смысл мирового прогресса в постепенном улучшении жизни.

Духовник. Какою же мерою определяется улучшение или ухудшение жизни?

Неизвестный. Наслаждением. Культура увеличивает власть человека над природой, усложняет потребности и дает более полную возможность удовлетворить их. А это делает жизнь все более приятной и содержательной. Блага культуры доступны пока не всем, но дальнейший прогресс уничтожит неравенство, и тогда все будут наслаждаться одинаково. Таким образом, смысл прогресса лежит в постепенном увеличении наслаждений жизнью и в постепенном уничтожении неравенства в распределении этих наслаждений.

Духовник. Тот признак «улучшения», который указываешь ты, совершенно недостаточен.

Неизвестный. Для неверующих людей он кажется достаточным.

Духовник. Он достаточен только для тех практических задач, которые ставит перед собой большинство, а не для действительного уяснения смысла прогресса. Большинство стремится не к достижению высших духовных состояний, а к удовлетворению своих страстей и потому увеличение этих страстей и возможность более полного их удовлетворения, естественно, кажется этому большинству «прогрессом», то есть «улучшением жизни».

Неизвестный. Но почему же увеличение наслаждений не может осмыслить мировой прогресс?

Духовник. По трем причинам. Во-первых, надо еще доказать, что культура, действительно, увеличивает общую сумму наслаждений, а не уменьшает ее. Ведь увеличиваются не только наслаждения, но и страдания. И едва ли возможно теоретически доказать, что увеличение наслаждений идет быстрее, чем увеличение страданий. Во-вторых, понятие «наслаждение» крайне субъективно. Жизнь в больших городах, где можно пользоваться всеми благами культуры, многим кажется ужасной, и они бегут от нее к жизни менее культурной, но более соприкасающейся с природой. Значит, наслаждение благами культуры не может быть признаком общеобязательным. И в-третьих, если бы мы и признавали несомненным и общеобязательным увеличение наслаждений с развитием культуры, это не могло бы осмыслить мировую жизнь потому же, почему самые утонченные наслаждения не могут осмыслить жизнь отдельного человека.

Неизвестный. Мы, кажется, пришли с тобой к тому, с чего начали.

Духовник. И это вполне естественно. Ведь мировая жизнь складывается из жизни отдельных людей. И все, что мы говорили с тобой о человеке, имеет прямое отношение к человечеству. Мы видели, какое значение при вопросе о смысле жизни имеет идея бессмертия. Если смерть — конец бытия вообще, то жизнь человеческая, как не имеющая оправдания в высшей цели, является бесцельной, а, значит, и бессмысленной. Такою целью, дающей смысл всему ряду явлений, из которых слагается человеческая жизнь, может быть только вечность. Потому что только вечность, как беспредельное, может быть целью самой в себе. Все это в полной мере относится и к жизни человечества. И эту жизнь также может осмыслить лишь высшая цель, лежащая за пределами изменчивого ряда явлений. Разница только в том, что когда мы говорили об отдельном человеке, бессмысленность его жизни была совершенно очевидна потому, что неизбежность смерти у всех перед глазами. А когда вместо «человека» мы подставляем понятие «человечество» или еще более широкое понятие «мир», неизбежность смерти отодвигается в неопределенную даль, и потому бесцельность скрывается за некоторым туманом. Но ведь сколько нолей не складывай — их сумма всегда будет ноль. И в какую даль ни отодвигай бесцельность, она никогда от этого не станет целью. Попытки ввести моральный момент в атеистическое учение о прогрессе — совершенно безнадежны. Здесь так же, как и в вопросе о личной жизни, коль скоро все сводится к физико-химическим процессам, ни о какой морали не может быть и речи. Если у отдельных людей нет свободного выбора, если они только «комбинация атомов», если каждое действие их причинно-обусловлено, как всякое явление физического мира, то и мировая история — такой же механический процесс, где нет ни правых, ни виноватых, где нет ни смысла, ни цели, ни прогресса, ни регресса, а есть механическое чередование причинно-обусловленных фактов.

Неизвестный. Возможно, что ты прав. Я вовсе сейчас не склонен защищать материалистическое понимание истории. Но несостоятельность одной теории еще не доказывает состоятельность другой.

Духовник. Да, не доказывает, и не для этого я говорю тебе о бессмысленности понятия прогресса при материалистическом мировоззрении. Я хотел лишь установить, что всякое положительное решение вопроса о смысле мировой истории непременно должно быть религиозным. И разногласия могут быть только в понимании этого религиозного смысла.