Читать интересную книгу Крестоносцы - Режин Перну

Рассказы о паломничествах, гораздо более поздние, чем эпоха крестовых походов, перечисляют, что стоит из предосторожности взять с собой в море. Некий Греффин Аффагарт рекомендовал тем, кто хочет, как и он, совершить путешествие в Святую Землю, взять на корабль циновку «для смолы» (от смолы, коей пропитаны были палубы (и «два небольших сосуда, один для пресной воды Св Николая, поскольку она лучше всего сохраняется на море, а другой — для падуанского вина, которое хорошо пить в жарких странах ибо оно некрепкое», он советовал также запастись «соленым мясом, вроде окорока или бычьих языков, сыром, маслом, несколькими маленькими горшками для приготовления пищи в случае необходимости, свежим хлебом на семь или восемь дней, сухарями, фигами, виноградом, миндалем, сахаром и особенно небольшим флаконом фиалкового сиропа из розового варенья или чем иным по совету врача для желудка на случай его расслабления»34.

Наконец, прибыв в Святую Землю, скромный крестоносец мог вступить в армию какого-либо сеньора, а также воспользоваться добычей либо иной удачей после сражения. Очень часто и богатые крестоносцы были счастливы получить случайную поддержку. Об этом рассказывают хронисты, начиная с первого крестового похода, как, например, при описании постройки стен Антиохии: «Рабочие, не имевшие достаточно средств, чтобы трудиться бесплатно, получали жалованье, на что шли пожертвования набожного народа Ни один государь, действительно, не имел таких богатств, чтобы оплачивать используемых людей, за исключением, правда, графа Тулузского, который всегда снабжался деньгами обильнее, чем все другие. Поэтому он за счет своей казны оплачивал все расходы людей, которых содержал, не нуждаясь в помощи народа, и было немало знатных людей, которые растратили все свои средства, взятые в поход, и получали от него жалованье».

«Давно уже до нас доходит эхо проповедей вашего святого учения, чему мы весьма рады. Чтоб вы могли с большей пользой исполнять свою службу проповедника, особенно ради помощи Иерусалиму, мы решили дать вам полную власть привлекать в качестве помощников как черных, так и белых монахов, а также регулярных каноников, кого сочтете способными к проповеди…»

Именно в таких словах папа Иннокентий III через своего легата Петра Капуанского предоставлял право проповедовать и искать себе в этом деле помощников Фульку де Нейи.

Пример Петра Отшельника показал, чего можно добиться в феодальную эпоху словом проповедника. Но Петр Отшельник не был одинок. Он сам, Робер д'Абриссель и другие проповедники первого крестового похода имели много последователей, среди которых есть громкие имена, и прежде всего, имя Св. Бернарда, чей крест в Везеле по сей день хранит память о нем. К несчастью, ни одна из его проповедей крестового похода до нас не дошла. Слова, которые по этому поводу позднее вложили в его уста, полностью апокрифичны. Но зато мы знаем о деятельности других проповедников и о том, как они составляли свои проповеди.

В первое воскресенье Рождественского поста 1199 г. большая толпа народа собралась в маленьком округе Арденн, который называется Асфельд (около Ретеля), а раньше назывался Экри-сюр-Эн. Граф Шампанский Тибо III проводил там большой турнир, на который собрались все бароны его домена и соседних сеньорий.

Миниатюры из рукописей дают нам понять, что собой могли представлять такие турниры, самые знаменитые из всех миниатюры «Турниров короля Рене», хотя и на два века более поздние, являются блестящим свидетельством красочных праздников, какими были встречи подобного рода. Улицы, по которым проезжает кортеж, выстланы коврами; на доспехах рыцарей сверкающие плащи, покрывающие также и лошадей; гербы, по которым все узнают проезжающих всадников или, по крайней мере, к какому роду они принадлежат, по краям поля сражения возвышаются затянутые красным сукном трибуны, вымпелы на копьях, развевающиеся на ветру знамена и, наконец, платья «дам и барышень», приглашенных быть свидетельницами рыцарской доблести, — все сияет радугой цветов средневековой геральдики: золотым, серебряным, красным, черным, пурпурным и зеленым. Звуки труб, крики толпы, ибо это и дни народной радости, и толпа, также изображенная на миниатюрах, предстает в одеждах не менее ярких цветов, чем одежда самих сеньоров. Все это создает картину безудержного ликования.

Турнир в Экри собрал всю высшую знать Шампани, начиная с самого графа, мужа Марии Шампанской, дочери прекрасной Альеноры Аквитанской и сестры как короля Франции Филиппа Августа, так и короля Ричарда Английского По бокам от них все те, чьи имена один из присутствующих, а именно сам Жоффруа де Виллардуэн, перечислил в своей «Хронике», из которых наиболее знаменитыми были Луи де Блуа и Симон де Монфор.

Постепенно в толпе воцаряется тишина в ожидании выезда на поле ристалища первых рыцарей. Но в этот день ожидание затянулось, и вдруг вместо желанной пары, какую в ту эпоху образовывали всадник со своей лошадью, одинаково заботливо наряженные и украшенные, все с удивлением увидели, как на поле решительным шагом устремился почтенный клирик с живыми глазами, который «прочитал проповедь, зажегшую в сердцах любовь к Господу Богу». Она произвела сильное впечатление и на толпу народа, и на баронов. Взволнованные словами неожиданного проповедника, рыцари стали один за другим снимать свои парадные турнирные шлемы и, склонившись перед проповедником, начали принимать крест.

Фульк де Нейи, прервавший веселое празднество и давший ему непредвиденное завершение в Экри-сюр-Эн, был человеком неординарным. Простолюдин, низкого происхождения, он стал священником и получил приход Нейи. Поначалу он был плохим кюре, ведшим рассеянную, порочную жизнь, но затем неожиданно преобразился — он вообще был человеком непредсказуемым — и стал ревностно выполнять свои пасторские обязанности.

В это время епископ Парижа Морис де Сюлли, построивший собор Нотр-Дам, побуждал свое духовенство к усердной службе и предписывал читать проповеди каждый день, а не только по воскресеньям и праздникам. Фульк, послушный епископским указаниям, начал регулярно проповедовать, но в своей проповеднической деятельности он сразу же столкнулся с затруднениями: прихожане, которые в ту эпоху свободно выражали священникам свои мнения, поставили ему в упрек недостаток образования.

Приняв этот упрек, Фульк отправился в Парижский университет изучать теологию; под руководством Петра Песнопевца он столь хорошо усвоил науку, что стал магистром и вновь начал проповедовать. Но его прихожан в Нейи было трудно удовлетворить. В течение двух лет на его проповедях они часто прерывали его и даже оскорбляли. И вновь все изменилось неожиданно, когда ему явился дар проникать в души: «Его слова, как острые стрелы пронзали сердца грешников, исторгая из них слезы раскаяния», — писал его современник Рауль Коггесхолл. Несколько раз по приглашению Петра Песнопевца люди приходили в церковь Сен-Северен слушать кюре из Нейи, ставшего самым великим проповедником своего времени.

Его стали приглашать повсюду. Он проповедовал не только в Нейи и Париже, но и во Фландрии, Брабанте, Нормандии, Пикардии, Шампани, Бургундии. По обычаю того времени, он проповедовал на публичных площадях, на перекрестках дорог, собирая вокруг себя большие толпы, как некогда Петр Отшельник. Он имел успех как у народа, так и у образованных людей. «Бог в своем милосердии избрал этого священника как звезду в ночи, как дождь во время засухи, чтобы взрастить свой виноградник», — писал о нем епископ Акры Жак де Витри, который сам был знаменитым проповедником. Ему приписывали дар творить чудеса, один богач пригласил его на обед, но каково же было изумление присутствующих, когда, открыв блюда на столе, нашли на них лишь змей и жаб; в другой раз раскаявшийся ростовщик решил доверить ему свои сокровища, но когда они пришли в тайник, то увидели, что там одни змеи.

Иногда, впрочем, он навлекал на себя гнев аудитории, поскольку поносил грешников безжалостно, особенно ростовщиков и скупцов Ему даже угрожали, а в городе Лизье бросили в тюрьму за то, что он обвинил суровыми словами, как обычно, в продажности городское духовенство. «Вся Франция ощущала действие его проповедей».

Вся Франция и даже за ее пределами, если верить анекдоту, маловероятному, представляющему его сурово бранящим короля Ричарда Львиное Сердце. Фульк убеждал его «избавиться от своих трех дочерей» «Ты лжешь, ханжа, у меня нет дочерей», — отвечал король. Но тот утверждал, что король имеет трех дочерей — Гордыню, Чревоугодие и Сластолюбие. «Хорошо, — сказал король, — пусть будет по-твоему, я отдаю гордыню тамплиерам, чревоугодие цистерцианцам, а сластолюбие — всему духовенству».

Чтобы завершить портрет мужественного проповедника, созданный современниками, добавим, что, хотя он легко впадал в гнев, тем не менее он был очень милосердным; по просьбе проституток, желавших искупить свои грехи, он основал цистерцианский монастырь Сент-Антуан близ Парижа, а из даров, что ему подносили, он наделял приданым тех из них, кто собирался выйти замуж.