Но это, безусловно, Жанин Фаст собственнолично: черты узнаваемы, голос прежний, только взгляд перестал быть отрешенно-кротким, вовсе наоборот — уверенный, если не сказать повелевающий.
— Привел, — сказал Иннури. Оказывается, домовой прятался за полами одеяния Жанин. Медленно вышел вперед, смотрит виновато. — Рауль, я не мог отказать...
— Ступай, — проговорила ведьма, наклонилась и легонько подтолкнула Инурри в спину. — На тебя никто не в обиде, Etxeko... Ступай же.
Мэтр не двигался с места — интересно, что произойдет дальше? Великий толкователь снов Артемидор Далдианский во втором веке по Рождеству уверял, будто образы приходящие к человеку в ночных видениях являют собой организацию хаотических впечатлений, где главенствуют неистолкованные и непонятые символы — но что тогда должна символизировать Жанин, представшая в облике Королевы Селены, купающейся в призрачных струях лунного сияния?..
Ведьма отступила назад, к порогу, молча поманив рукой.
Жанин приглашает прогуляться? Отлично. Хвататься за сапоги незачем, во сне не замерзнешь, хотя снаружи морозец, а улицы покрыты наледью. Спустившись с крыльца Рауль не ощутил холода, пускай жесткие снежные крупинки и похрустывали под голыми ступнями.
Ночной Аррас был насыщен чужой, не-человеческой жизнью — ведьма и мэтр двинулись вверх по Иерусалимской, к кафедралу, чуть не каждом шагу встречая тех, кто обычно скрывается от взгляда смертных. Вот замер под аркой лазурный Orratz — существо бестелесное, нематериальное, подпитывающее свою странную жизнь магическими эманациями от волшебных предметов или энергией древних святилищ. Именно Orratz первым обратил внимание на приехавшего из Парижа Gizaki, обладающего редким Даром...
Возле дома богатого кузнеца и цехового старосты Эжена Дизье возятся пятеро хольтов — разновидность кобольдов, прижившихся среди людей. Малюсенькие, с ладонь, ушастые твари занимаются откровенным грабежом — через подвальную отдушину таскают металлические отливки. Зачем им железо, хотелось бы узнать?
— Серебро, — вдруг подсказала Жанин, хотя мэтр помалкивал и свои мысли не озвучивал. — Дизье не обеднеет...
Как интересно — настоящая гаргойль, магическое животное, давно и прочно считающееся вымершим, еще до царствования Карла Великого! Туловище как у толстобокой змейки, четыре лапки с коготками, удивительная голова — не то ящерица, не то собачка. Галлы-атребаты считали гаргойлей священными тварями, но в христианском мире полузмеям места не осталось.
«Я всех их вижу, — подумал Рауль. — Вижу, не применяя заклятий, хотя каждое из этих существ прибегает к мимикрии. Человек для Древних — злейший и опаснейший враг».
Удалось заметить еще кое-что. Разглядывая тайных обитателей города (не обращавших на Жанин и Рауля никакого внимания. Приняли за своих? Или это издержки красочного сновидения?) мэтр бросил взгляд назад, за плечо, и возле угла улицы Сен-Сернен различил человеческую фигуру.
— Постой, — Рауль схватил ведьму за рукав. — Жанин, видишь его?
Силуэт размывался, складывалось впечатление, будто смотришь сквозь нагретый жаровней воздух. Но мессир Ознар твердо знал, кто идет вслед по темным ночным улицам — Серенький. Таинственный человек из таверны Гозлена, обладавший секретом заклинания «Simulacrum». Цвет ауры прежний — муарово-пепельный, с бежевыми и коричневыми прожилками.
— Оставь, он нам не страшен, — прошелестела ведьма. — Не останавливайся, нельзя стоять, Дороги закроются...
— Дороги?
Жанин снова промолчала. Потянула за собой.
На многолюдной днем площади Мадлен пустынно и тихо. Впереди белеют здания монастыря Сен-Вааст, за которым поднимается шпиль кафедрального собора. А стократ выше колокольни базилики в беззвездном небе сворачиваются в неостановимый вихрь бурлящие облака, готовые низвергнуть лютую стужу на смертный мир.
Выходит, Инурри ничего не выдумывал?
Сон, сон. Это всего лишь сон. Неистолкованные символы и знаки, преследующие тебя. Запоминай. Тут, в осиянном невидимой луной бесплотном Универсуме, должна отыскаться разгадка!
Ведьма повела рукой и сама собой отворилась низкая дверь-калитка в стене монастыря. Ступени, ведущие в непроглядный мрак.
Рауль оступился, рассадил колено. Если бы не Жанин, успевшая поймать мэтра за ворот расшнурованного колета, шею бы свернул — в реальной жизни, разумеется. Колено начало подкравливать, но боли не чувствовалось и кровь не имела запаха.
— Не бойся, — сказала Жанин. — Иди след в след. Я зажгу огонь...
В правой ладони ведьмы вспыхнул желтоватый язычок пламени, исходящий из плохо обработанного кусочка янтаря. Колдовство.
Видимо, это был тайный подземный ход, но таковые обычно не выводят в центр города. Строили недавно, еще в нынешнем столетии, на плинфах, которыми выложены стены и округлый свод видны клейма аррасских и камбрайских кирпичников.
Ага, загадка подземелья оказалась весьма простой — через внешнюю дверь в кладовые обители Сен-Вааст доставлялись продукты: лестница вывела к череде обширных помещений под монастырскими постройками. Окорока, головы сыра, битая птица на сложенных у стен ледяных кубах. Винный погреб с огромными бочонками.
— Мне чудится, или нас кто-то преследует? — вслушался Рауль. Тихие шаги были прекрасно различимы.
— Оставь, — повторила Королева Селена, — Он одинок, несчастен и безвреден. Уже безвреден.
— Кто — он?
— Это сейчас неважно... Тебя ждут Дороги.
Возмутительная манера изъясняться недомолвками! Сварливый нелюдь Инурри и то пытается говорить более доходчиво!
И что, в конце концов, мы делаем в подвалах Сен-Вааста?
Очередная лестница, деревянная, наверх. Монахи за шестьсот семьдесят лет существования аббатства ухитрились построить небольшой поземный город, целиком приспособив его к своим нуждам: хранилища провизии, выводящие к реке закрытые желобы для стока нечистот. Темницы для нерадивых и согрешивших иноков, куда отправляют по приговору настоятеля, на хлеб и воду...
Когда святой подвижник Вааст в 667 году основывал по благословению апостола франков Ремигия Ланского[24] епархию в оставленном римлянами Атребате, и помыслить было нельзя, что затерянный в северных лесах крошечный монастырь впоследствии станет духовным центром графства Артуа и Фландрии. Город замкнуло кольцо стен, расширить кладбище обители стало невозможно, а потому истлевшие до костей останки вынимались из могил и переносились в оссуарий — череду естественных и рукотворных каверн под собором и монастырем. Десятки поколений братьев святого Вааста нашли здесь упокоение.
Рауль вместе с безмолвной Жанин шли по галерее мертвых: череп к черепу, кость к кости, прах к праху. Аккуратнейшее сложенные и рассортированные остовы, желтоватые отсветы на берцовых костях. Пустые глазницы, наблюдающие за незваными гостями.
Господи Иисусе, а они ведь и впрямь наблюдают! Смотрят!
И, что хуже всего, разговаривают.
«Мне он нравится, — возник из ничего старческий голос. — Напоминает графа Альтмара...»
«Альтмар знался с нечистой силой, — гнусаво возразил другой. — Сравнение неуместно, брат...»
«Перестаньте, — оборвал третий. — Времена изменились, и как знать, не пришел ли к ним антихрист, а против нечестивого воинства и владыки его выступит не каждый, но только муж крепкий духом и обладающий знанием!..»
— Не слушай голоса теней, — обернулась Жанин. — Истинные сущности погребенных далеко, дальше, чем ты способен вообразить. Говорят не они, а воспоминания, оставшиеся а мире тварном частицы созданного давно ушедшими людьми. Отбрось страх. Скоро мы придем.
Ведьма привела в подземелье под собором — справа и слева различаются вырастающие из плоти земли контрфорсы, основы вертикальных опор на которых держится колоссальное сооружение Сен-Вааста. Пол песчано-земляной, не выровнен и не замощен. В полутора десятках шагов дальше — грубо сложенная кирпичная перегородка.
— Дорога начинается отсюда, — Жанин указала взглядом на груду камней в центре. — Ты должен сам разглядеть.
Ярко-зеленый веселый изумрудный венец света поднялся над старыми валунами — сияние не беспокоило и не страшило, это волшебство не было враждебно человеку.
Ну конечно же! Старое капище галлов-атребатов! Круг камней! Источник, откуда черпали силу жрецы язычников!
— Дорога? — Рауль повернулся к ведьме. — Куда она ведет?
— Дорога не «ведет». Она дает ответы, господин. Сделай шаг вперед без боязни.
— А ты, Жанин?
— Пойду с тобой. Но теперь поведешь ты, Рауль.
* * *
Само собой разумеется, что «Дороги» исчезнувшего народа ничуть не напоминали дороги привычные, с межевыми столбами, наезженной колеей или каменными памятными крестами, на которых обычно изображался герб владельца земли, епископа или короля.