Читать интересную книгу Скороходова Т.Н. - Меч Судьбы

Шенв повел рукой в благословляющем жесте, пропел “пусть вас не оставит Жрица ”, и ушел в дом. Лить по нам слезы он явно не собирался. Вороная и Шеда оставались здесь, у хозяев. Если мы за ними в течение года не вернемся, холмовик отведет к своему племени, где их будут холить и лелеять. Страсть к лошадям у подземного народца была в крови. Одно утешение, животина у них как сыр в масле кататься будет… Ольга уронила мешочек, звякнувший злотыми, в протянутую ладонь гнома, и пошла к виднеющемуся в проеме ворот черному полю. Вздохнув, я кивнула Ногиру и догнала подругу.

Черная подмерзшая земля похрустывала под ногами. Если у дома Шенва еще встречались сухие стебельки, то чем ближе к лесу, тем более безжизненной казалась земля. Поднявшийся легкий ветерок сдувал тонкие белые полосы нетающего снега, застрявшего меж черных трещин земли, холодил лицо. Хрустнула первая тонкая корка льда, осыпались замерзшие навек иглы травы. Мы опустили на лица вшитую в капюшон прозрачную темно-коричневую ткань, уберегающую глаза ото льда и снега, и шагнули в лес.

Вела Ольга, уверенно держа только ей одной известное направление. Я то и дело озиралась на Севера. Быстро идти мы не могли - волк поскальзывался, шел медленно, осторожно. К унтам мы прицепили небольшие снегоступы, подбитые странным, похожим на длинноворсовый мех, материалом, но очень жестким и колючим. Чудо-мех шел полосами, перемежаемыми толстой кожей неизвестной мне рыбы-великана с крепкой крупной чешуей. Сбоку снегоступов торчал хитроумный механизм - если щелкнуть, на подошвах вырастал мех, который не позволял проваливаться в сугробы, если отжать - появлялась чешуя, не дававшая скользить по льду, хотя все равно смотреть под ноги надо было в оба. Стоило это чудо столько, что можно год безбедно жить целой деревне. Ольга, не моргнув глазом, отвалила мешок злотых оборотню, расхваливавшему товар, и впрямь отличный. У Севера такой палочки-выручалочки не было. У меня даже в мыслях не возникло оставить друга у Шенва, Вейр с Ольгой тоже не заикнулись ни разу о том, чтобы не брать его в лес. Да и, думаю, чихать Север хотел на наши благие намерения, буде бы мы решились их высказать.

Хрустела под ногами осыпающаяся трава, сверкали полупрозрачные листья боярышника и малины. Я тронула варежкой гроздь смородины, виднеющуюся сквозь корку льда. Послышался тихий шорох, осыпался снег, и ветвь упала наземь, разбившись на мелкие кусочки. К моему удивлению, снега почти не было, словно и не стояли века холодов. Почему так, я не знала, но высота сугробов меня волновала сейчас меньше всего. Противоестественная гнетущая тишина, нарушаемая лишь звуком наших шагов и дыхания, душила, заставляла нервничать. В мертвом лесу не пахло багульником, грибами и хвоей, не пели птицы и не мелькали беличьи хвосты. Царство покоя, холода и смерти. Нас пока никто не пытался сожрать, растерзать или заморозить, и я постепенно расслабилась. Не разглядев под тонким слоем снега коварный лед, с воплем съехала по небольшому склону, размахивая руками, прокатилась десяток шагов и остановилась, оглянувшись на друзей.

Север, судя по морде, пребывал в раздумьях, последовать ли моему примеру, или сползти на брюхе. Скользя разъехавшимися во все стороны лапами, он скатился с горки и остановился рядом со мной, еле собрав лапы вместе. Отряхнулся и улыбнулся во всю пасть, вывалив розовый язык. Судя по довольной морде, прогулка ему была только в радость, несмотря на лед. Вейр с Ольгой спустились изящно, красиво, подняв легкую снежную волну, словно всю жизнь учились кататься на снегоступах. Я смотрела и не верила глазам. Медленно, беззвучно дорожки наших следов принимали первозданный вид. Присев, тронула ледяные иглы. Осыпавшись на землю, крохотные сосульки полежали немного и, взмыв в воздух, снова превратились в траву, словно время пошло вспять. Теперь ясно, почему Хладный даже объединенным силам колдунов со жрецами не удавалось стереть с лица земли. И почему тут не занесло все сугробами до самого неба. Лес был, есть и будет до скончания веков такой, какой был в тот день. Время остановилось. От мысли, что это та самая трава и те самые деревья, среди которых шел последний бой Жизни с ледяной смертью, захватило дух.

Прошло пару часов, солнечные лучи, отражаясь ото льда и снега, вовсю жалили глаза, не спасала даже защитная темная ткань. У Севера бежали слезы, оставляя замерзающие хрустальные дорожки на серой морде. Мы остановились, чтобы передохнуть и отдышаться посреди небольшой полянки. Я с облегчением закрыла глаза. Полдня в пути, и ни одной живо-неживой души. И чего так все боятся? Страх понемногу отступил, оставив место здоровому или не совсем, смотря на чей взгляд, любопытству. Я открыла глаза. И едва сдержала вопль. Первая ласточка, накарканная мной, приближалась.

Медленно, страшно, волшебно и завораживающе красиво на нас летел призрак. Развевались на невидимом ветру длинные смоляные волосы, неземным огнем сверкали глаза на прекрасном лице богини. Дух замер перед нами. Вейр вскинул руку в жесте силы, Ольга вцепилась ему в рукав и прошипела:

- Не смей! Она не опасна!

Дух завис передо мной. Колыхались полы белоснежной мантии, шевелились на ветру пряди цвета воронова крыла. На лице жили одни глаза, взгляд которых, казалось, проникал в самую душу. Мне почудилось, что легкая улыбка скользнула по лицу эльфийки. Немного отлегло от сердца. Я поняла, что могу дышать, и опустила руку. Варежку я с перепугу снять не догадалась, иначе бы ее сожгло огнем боевых колец, которыми меня щедро снабдила запасливая вампирша. Я стащила рукавицы и положила в глубокий карман шубы. Надо смотреть в оба и быть начеку. Пусть мерзнут пальцы, но лучше быть живой с отмороженными пальцами, чем мертвой, но в варежках. Впрочем, мороз был вполне терпим. Если бы не защита глаз от снега, можно было бы снять капюшон и даже остаться в живых.

- Это Ириэлла, - тихо произнесла Ольга. - Она погибла одной из первых.

И откуда она все знает? В немногих уцелевших летописях той битвы о людях и нелюдях сказано раз, два и обчелся. Имена воинов и магов, казалось, давно канули в лету, как и сама битва. Если бы не Хладный лес, может, уже и забыли бы, как забыли ту войну, про которую мне поведал Леший. Одно дело знать, что погибла тьма народу, и совсем другое, когда названы имена павших. Обезличивание памяти убивает не только саму память, но и нас самих, превращая в нечто, родства не помнящее. А вампиры помнят и берегут.

Я посмотрела на колдунью. Значит, Ириэлла, Матушка-Земля ей пухом… Как же ей, наверное, хотелось жить! Такая молодая и красивая, ей бы жить-поживать, тем более, что эльфы живут сотни лет, но она выбрала смерть ради жизни. Сколько же их здесь таких? Тряхнув головой, я двинулась вперед по поляне, осторожно обойдя неподвижно висевший в воздухе призрак, который молча проводил меня глазами. И медленно, на ватных ногах, попятилась. Из подлеска вынырнул белоснежный волк. Второй, третий, один за другим стая выходила на поляну, не сводя с нас сверкающих тьмой глаз. Белые шкуры сверкали льдом, с оскаленных морд капала слюна, чтобы тут же превратиться в сосульки. Вейр стал рядом со мной, сверкнул на солнце меч. Засияла Ольгина спица, глухо зарычал Север, вздыбив шерсть.

Ириэлла метнулась к Северу, всплеснула руками в колдовском жесте и исчезла, словно в воду канула. Волка окутала голубоватая дымка, растаяв без следа. Серая шерсть заискрилась алмазным инеем, в янтарных глазах разгоралось синее пламя. Я словно воочию увидала восставшего из мертвых легендарного Хорта.

***

Я смотрела на врагов, крадущихся по снегу, и легко встряхивала руками в определенном ритме, активируя кольца силы. Ольга подняла меч-спицу, принявшую вид раскаленного лома. Кровавые отблески замерцали на снегу и ледяных ветвях. Север вскинул голову. Коротко, мощно взвыл и рванул к врагу. Огромный волк рассек белую волну четвероногой смерти и врезался в самую гущу.

Куча- мала каталась по поляне, то и дело натыкаясь на деревья и оставляя после себя неподвижные волчьи тела. Лишь изредка мелькал серый хвост или оскаленная морда Севера. Бой шел молча, без визга, рычания и скулежа. Слышался только хруст костей. И, кажется, мои крики. Мы не могли ударить, опасаясь навредить Северу, и в немом отчаянии смотрели на неравную битву. Тела усеяли поляну, казалось, победа за Севером, когда я увидела первое багряное пятно. Алая нить прошила снежную истерзанную простыню кровавыми стежками. Вейр выругался и бросил заклинание, разметав по деревьям и кустам ледяных волков. Я вновь заорала, но увидав, что Север не пострадал, ограничилась нецензурными выражениями вместо смертельного убийства одного дурного колдуна.

Север, покачиваясь, встал на разъезжающиеся лапы. Окровавленные бока вздымались, морда заиндевела, в глазах полыхала синим светом ярость битвы. Я выдохнула. Слава Матери! На его боку была лишь неглубокая рваная рана, больше я ничего ужасного не заметила, но ему грозила потеря крови, если драка затянется. Из куста выскочил белоснежный ледяной зверь. Север мотнул головой, щелкнул зубами, белый со странно вывернутой шеей отлетел прочь. Уцелевшие волки, полежав и очухавшись, поднимались на ноги и скрывались в лесу, поджав хвосты и свесив головы почти к самой земле, не глядя на нас.