- Что ты собираешься делать дальше?
Ответом стало длительное молчаливое раздумье жреца. Внучка не встревала, хотя во всей ее позе угадывалось напряженное ожидание. Немира успела собрать со стола, вынести использованную воду, но ее дед все еще не высказал свои планы.
- Ты, не думай, я вас не брошу, - Малк мыслил, что это подсобит жрецу в принятии какого-то решения. К тому же, вымолвленное являлось правдой. Ну, как можно оставить еле дышащего старика и совсем молоденькую девицу сражаться против целого войска мавров? Тем паче, Малку некуда было податься - как вернуться домой он не ведал.
- Я уже однажды принял решение. Оно оказалось неверным - и за это поплатилась целая деревня. Боле я не стану ничего делать без совета с богами. Поэтому сейчас надобно сотворить только одно: подняться на вершину горы и там, в храме, помолиться. Ты тоже пойдешь со мной. За то, что ты сделал для меня и моей внучки, за твое доброе сердце, ты имеешь полное право попросить у богов то, что тебе надобно. И они наверняка исполнят это. Только просить можно лишь об одном.
- Дед...
- Не надобно, Немира. Он уже доказал верность своему слову и преданность. Он не станет просить того, чего не следует.
Малк, желая выразить благодарность жрецу за сказанное, только и прохрипел:
- Когда выдвигаемся?
- Скоро, но только в храм нельзя в таком виде, - старик обвел перстом довольно плачевный вид Малка, а потом и свой, - души нам остров очистил, а банька тела от грязи отскребет. Пойдем со мной.
Жрец вышел из пещеры, но возвращаться на тропу, которая их сюда привела, не стал. Наоборот, он последовал дальше, словно хотел опоясать гору посредине. Но пройдя совсем немного, остановился. Малк впервые в жизни увидел баню, вырезанную в горе. О таком он точно никогда не слыхивал.
- Послушай, а кто же соорудил ее?
- Теперь уже никто и не ведает. Она такая же старинная, как и сама гора, и весь этот остров. Возможно эта земля вообще самое древнее место на всей матушке-земле.
Старик вошел внутрь, жестом позвав за собой юношу. Недра бани выглядели совершенно обычно. Разве что не требовалось воду таскать. Она подавалась по какому-то хитроумному механизму. Как только помещение оказалось достаточно растопленным, Малк и старик скинули с себя лохмотья и, почти полностью забыв обо всех выпавших на их долю невзгодах, стали наслаждаться парком. Удовольствие омрачало только воспоминание о том, что по окончании омовения придется сызнова облачиться в грязное тряпье. Но, к великой радости вместо рваных обносков, Малк обнаружил льняную рубаху, штаны и почти новехонькие сапоги из прекрасно выделанной кожи. Никак Немира позаботилась. Старика ждал балахон и каверзни.
- Ну, вот теперь, пожалуй, можно и перед богами предстать, - заявил жрец как раз, когда Малк расправил узел на красиво вышитом поясе. - Идем.
Они вышли из бани, миновали пещеру, даже не заглянув внутрь, и стали подниматься по тропе к самой вершине горы. Жрец молчал. Малк тоже. Парень раздумывал, о чем ему молить богов. Просьб у него имелось много: и Ладу, и деревни спасти, и самому домой вернуться. Но юноша знал, что молить дозволено только об одном. Что же выбрать? Первое, что отмелось само по себе - возвращение домой. Малк не посмеет просить об этом, пока есть куда более важные вещи. Молить только о Ладе, значило бросить деревни в беде. Да и кто может с уверенностью сказать, что завтра нечистик сызнова не попытается напасть на его любую? Отдать предпочтение своей деревне или селу жреца юноша тоже не смел. На одной чаше весов лежали жизни его родных и знакомых, на другой - возможно всех людей, живущих на земле.
- Скажи, а ты не можешь попросить у богов спасти свою деревню и очистить ее от пришлых мавров?
- Нет, не могу, - вздохнул старик.
- Почему?
- В храме можно просить только один раз в жизни. Я уже делал это.
Тогда Малк попросит за старика. Хотя, нет. Просто очистить деревню от мавров - недостаточно. Нужно оградить доступ к живой воде. Ни жрец-старик, ни его смекалистая внучка не сумеют дать должную защиту источнику. А когда мавры не смогут добыть живой воды, они сами покинут здешние места.
С этими мыслями Малк шагнул на последнюю ступеньку и ахнул. Пред глазами явился великолепный круглый храм из какого-то диковинного белого камня. Исходящее во все стороны шелковистое сияние, дивные формы, затейливые украшения не просто восхищали, они поражали красотой. По разумению юноши именно в таком месте и должны были жить боги. Жрец уверенно проследовал меж колонами, а Малк никак не решался ступить дальше, даже с очищенной душой и хорошенько вымытым в бане телом.
- Ну же, не мешкай, - бросил через плечо жрец.
Малк неуверенно опустил ногу в новом сапоге на чудесный белый камень, потом вторую. А затем последовал за стариком. В конце концов, жрец обладал мудростью и не стал бы приводить сюда сына мельника, ежели б того не дозволялось. Капище и внутри было прекрасно. И хотя здесь не горело ни единой лучины, свет лился ото всюду.
- Ты хорошо продумал свое желание?
- Да, - твердо заявил парень.
- Тогда проси!
- Но мы же не принесли ни одного дара.
- Здесь этого не нужно, проси!
Сын мельника неуверенно прошел в центр и стал молить. Слова произносил рот, но лились они из самого сердца, из самой души:
- Отец наш, Род, матушка, Макаш, великое Навье34! Молю вас, оградите источник живой воды от тех, кто желает блага только для себя, от тех, кто ищет в нем вечной жизни. Оградите его и от того, кто захочет уподобиться вам и получить великую силу воскрешения, - Малк на мгновение бросил взгляд на ошеломленного старика и тут же продолжил с еще большей уверенностью. - Молю вас, пошлите к источнику нового верного охранителя, а этому человеку и его потомкам даруйте свободу.
Юноша смолк и покорно ожидал решения богов. Услышали ли они его? Захотят ли ответить? Выполнят ли желание? Малк сызнова глянул на старого жреца, тот словно окаменев, но, не утратив ошарашенного выражения лица, тоже ждал. Минута... Две... Время как будто загустело и превратилось из быстрой воды лесного ручейка в еле движимый кисель. Три... Четыре... Ничего не происходило. Юноша ждал, старик тоже не двигался с места. Пять... Неужели богам неугодна мольба? Шесть...
И тут часть потолка распахнулась и в и без того светлый зал вошло само солнце. Глаза перестали что-либо различать, но не болели так, когда вдруг решаешься смотреть на дневное светило. Внезапно Малка окутал гомон дивных голосов, на фоне которых, даже песнь Зазовки показалась бы всего лишь тарахтением раздолбанной телеги:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});