- Это нечестно! – возмутилась девушка, злобно глядя на Клима, - ты заешь, что мне запрещено разглашать эту информацию!
- Тогда готовься к штурму, - ехидно улыбаясь, он направился к коллеге по Команде.
- Нет уж. Будет снег. В четверг. Доволен? – она раздраженно сделала глоток остывшего кофе. Пока мы практиковались, Маша, Эдгар и Кирилл успели выпить по паре чашек, наслаждаясь представлением. – Теперь моя очередь, да? – прищурив глаза с густо накрашенными ресницами, она обвела взглядом комнату в поисках жертвы. Я облегченно выдохнула, услышав не свое имя.
Как ни странно, игра пошла весьма бодро. Мы задавали друг другу странные вопросы, получали на них не менее странные ответы. Пока не было ни одного вызова. Снова наполняли бокалы и опустошали их. Чем выше поднимался градус в наших жилах, тем более горячими становились вопросы.
- Маша, имеют ли Мыслители право любить? – это был не личный вопрос, но каким образом он слетел с моих губ, я сама не понимала. Видимо, это все алкоголь. Он развязывает мой язык слишком сильно.
- Я не отвечу тебе, - сказала она, жестом приглашая меня к себе. Вот и всё. Мне предстоит штурмовать мозг опытного Мыслителя, чтобы получить ответ на вопрос, который меня, в общем-то, не интересовал. Или все-таки интересовал?
***
Одно движение и я мог бы остановить это. Эдгар вовремя заметил мой порыв и, с силой нажав мне на плечо, заставил сесть. Такого поворота событий я не ожидал. Что покажет ей Маша? Стук сердца отдавался в висках – плохой знак. Я нервничал. Безумно нервничал. Превратился в тонко натянутую тетиву, что вот-вот разорвется. Я был готов прям сейчас схватить Арину и утащить как можно дальше отсюда. Но вместо этого сосредоточился только на одной мысли: «Маша, не вздумай! Не показывай ей ничего лишнего!»
***
У вас никогда не возникало предчувствия, что вот-вот произойдет нечто важное? Оно манит тебя. Ты идешь к этому. Боишься, но идешь. Так я шла к Маше, так я поднесла руку к её голове, замкнула этот второй полюс и сосредоточила все силы, чтобы прорваться внутрь. Но никаких усилий не потребовалось…
Мы стояли в густом тумане, глядя друг другу в глаза. Мой испуганный взгляд и её спокойный, уверенный и, кажется, обреченный.
- Поздравляю. Ты здесь, - Маша развела руками и ухмыльнулась ярко-накрашенными губами, - я подарю тебе ответ на твой вопрос, но какой вопрос ты задашь сейчас, когда нас никто не слышит?
Я замерла в замешательстве. Да, она понимала меня лучше меня самой и вопрос, заданный при всех, звучал для неё иначе. Так, как должен был звучать на самом деле. То, что я боялась произнести вслух, она все равно услышала.
- Ты хочешь узнать, любит ли он кого-то? Хочешь узнать, почему я отношусь к тебе с такой подозрительностью? Не соперница ли я тебе? Я покажу, но хватит ли у тебя решимости это увидеть?
- Я хочу знать, - три слова. Все, на что я была способна.
Она махнула рукой и рядом со мной появилась самая обычная деревянная дверь. Никакой защиты, ничего. Просто подойти, дернуть за ручку и войти внутрь.
- Чего медлишь? Добро пожаловать.
Проявить малодушие сейчас, когда я в одном шаге от ответа? Ни за что. Пусть Маша и не может ответить на все вопросы, хотя бы на эти я должна получить ответ. И я открыла дверь.
В следующую секунду меня закружило в водовороте образов и ощущений. Я словно стала Машей и переживала вместе с ней всё, что видела. Невероятно.
Мягкая ткань хлопковой рубашки соскальзывает вниз, обнажая плечо. Легкий сквозняк прикасается к коже, через секунду её уже обжигают горячие губы. Они медленно продолжают свой путь к шее. Руки мягко проникают под рубашку и стягивают её прочь. Все мысли пропали из головы в тот момент, когда он вошел в комнату. Это для меня что-то новое, необычное, но совсем не пугающее. Я могла бояться с кем угодно, только не с ним. Он моё будущее, моя судьба и моя жизнь. Я знала это и была счастлива раствориться в нем без остатка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Наши полуобнаженные тела соприкасаются, обмениваясь теплом. Я сгораю от жажды его прикосновений. Хочется больше и больше. Вдыхать его запах, чувствовать его тело. Встречаюсь с его взглядом, наполненным темнотой и подчиняюсь его силе. Я готова нырнуть в неё с головой и утонуть там, если потребуется. Он отвечает на мои поцелуи с невероятным жаром. Мы падаем на кровать. Чувствуя тяжесть его тела, я окончательно теряю голову, все чувства сосредотачиваются на прикосновениях к коже и ожидании большего…
Я не хотела на это смотреть. Не хотела это чувствовать. Кажется, я кричала, махала руками и старалась вырваться. Каждое прикосновение, которое заставляло стон срываться с её губ, каждый поцелуй, запечатленный на коже – все это отдавалось во мне физической болью. Неимоверной, пугающей.
- Прекрати это!
Закричала вслух и открыла глаза. Окружающие испуганно смотрели на меня и укоряющее на Машу. Меня била мелкая дрожь, на лбу выступил холодный пот. Я мечтала исчезнуть, сбежать, испариться и, самое главное, навсегда забыть все, что увидела. Вы представляете, что значит видеть, как любимый человек целует кого-то другого? Страстно обнимает кого-то другого? А теперь представьте, что вам довелось еще и почувствовать то, что чувствовал этот или эта другая. Ощутить чужое желание, чужое наслаждение и чужую любовь, зная, что вам никогда этого не испытать. Эти руки никогда не обнимут вас с такой страстью, никогда не поцелуют и не уронят на прохладные простыни.
- Ответ на мой вопрос: «да», - мне он казался неуместным, но все ждали именно этого и разразились громкими аплодисментами.
- Какое противостояние и, о да, это блестящая победа Арины! – голосом комментатора хоккейного матча провозгласил Клим. Все вокруг радостно заулюлюкали, не замечая моего подавленного состояния. Хоть здесь повезло. Я чувствовала себя опустошенной, запутавшейся и бесконечно грязной. Словно подсмотрела ту ночь в замочную скважину и была застукана. Маша. Это был удар ниже пояса, сознательный удар, призванный растоптать меня и смести с дороги, как ненужный мусор. Она, в свою очередь, сохраняла до крайности невозмутимый вид, когда задавала Кириллу вопрос, заставивший меня залпом осушить свой стакан. Теперь я тоже слышала её иначе, так же, как и она меня:
- Командир, ты когда-нибудь жалел, что знаком со мной?
Я! Я жалею, что он знаком с тобой. Что это? Ревность? Обида? Зависть? Арина, умоляю, держи себя в руках. Да, ты только что увидела, как мужчина, который тебе нравится, занимается любовью с другой. Почувствовала это и хочешь удавиться, но не сейчас, не на людях. Для слез в подушку у тебя будет целая ночь и, возможно, не одна. Теперь существует только один путь – переступить через это. Перейти на другую сторону пропасти в одиночку. Без него.
- Нет, я не жалею, что знаком с тобой, - я слышала голос Кирилла как будто издалека. Конечно, не жалеет. О чем я вообще думала? Как я могла себе представить, что вчерашний пьяный бред может быть реальностью? Безумная!
***
Я не помню, как ответил на странный вопрос Маши. В моих ушах все еще стоял крик Арины «прекрати это!». Это был не гнев, это была мольба, словно её пытали, резали на части или жгли каленым железом. Что устроила ей Маша по ту сторону сознания? Что она показала? Я боялся даже представить. Нервно теребя в руках пустой стакан, я думал только о том, как бы поскорее все закончить. Будет странно, если я задам Арине вопрос сейчас? Думаю, нет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Арина, что ты делала вчера вечером? - абсолютно нейтральная формулировка, я старательно придумывал её, чтобы не вызвать никаких подозрений. Нелепый вопрос, требующий нелепого ответа. Но его я так и не получил…