Читать интересную книгу Эти загадочные животные - Ирина Царева

Но вот как-то родители девочки, отдавшей его нам, подверглись нашествию мышей, и им срочно понадобился Афоня. Кот, всегда доброжелательный к соседям, категорически не давался в руки своей бывшей хозяйки, и пришлось мне самой нести его к ним в дом.

Едва я опустила его на пол, как он пулей промчался через всю комнату на лоджию и выпрыгнул со второго этажа на улицу. Не простил измену.

Из письма Винюковой Л. П., г. Ульяновск

Мудрость жизни

Это письмо прислала мне Зинаида Ивановна Сметанюк, живущая в Краснодарском крае в станице Ирклиевской. Она сама убористым почерком уже нетвердой старческой рукой исписала карандашом три листа. Заканчивалось письмо коротенькой фразой, приписанной молодой рукой чернилами: «Бабушке 85 лет». И в этих нескольких словах гордость и любовь к заслужившему их старому человеку.

«Я работала в совхозе, — пишет Зинаида Ивановна, — и жила у одной старушки, даже не имевшей двора, только маленький домик. А через дом от нее был большой, хорошо отгороженный двор, который сторожил огромный злой пес. Его все боялись, потому что, говорят, он загрыз семимесячную телку и свинью и что слушался только хозяина. Я никогда не видела эту собаку, но даже мимо двора, откуда слышался лай, боялась ходить.

И вот однажды я проходила мимо рынка и услышала, что там громко кричат люди. Потом увидела бегущих мужчин с жердями. Они и другой народ бежали за огромной рыжей собакой. Увидев меня, собака изменила направление своего бега и бросилась ко мне. Мне стало очень страшно. Собака прыгнула, но мягко, не сшибая с ног, и, обхватив лапами, прижалась ко мне. Подбежавшие люди уже не могли ее бить, потому что я тоже обхватила ее руками, и если бы ее били, то покалечили бы меня. На меня ругались, требовали, чтобы я прогнала ее от себя, но пес начал скулить, заглядывая мне в глаза и вылизывая лицо.

Люди кричали: «Отдай, отдай собаку! Она уже заела телку и свинью, а теперь вырвалась со двора и еще кого-нибудь заест!» Но я не могла этого сделать. Она все лизала мне лицо и не отпускала меня. И мне стало очень ее жалко. Так мы простояли долго. Накричавшись, народ постепенно разошелся. Тогда я сбросила ее лапы с плеч и груди и сказала ей: «Домой! Домой!»

Собака отбежала метров на пятьдесят и оглянулась. Я помахала ей рукой на прощание. Она тут же вернулась, снова облизала мне руки и лицо и куда-то умчалась…

Прошло полгода. 28 декабря был 30-градусный мороз, снег по колено, ночь. Полная луна светила с неба, и было светло как днем. Я в то время работала на молотилке. Молотили люцерну (это полагается делать только в сильные морозы). Закончив работу, в 4 часа утра все разошлись. Я тоже направилась домой.

Когда до дома оставалось метров триста, откуда ни возьмись выбежала стая собак, их было больше десяти — 12 или 13. Они окружили меня кольцом и со злобным лаем придвигались ко мне. Я стала кричать, плакать, звать на помощь, поняла, что меня загрызут. Это было недалеко от дома, окруженного высокой изгородью.

Никто из людей не откликнулся, но в этом дворе загремела цепь, яростно залаяла собака и вдруг перепрыгнула через забор, волоча за собой цепь и вырванный кол, к которому была привязана. Я не успела разглядеть ее, увидела только, что она очень большая, и, испугавшись еще больше, села на снег, вся скорчилась и закрыла голову руками…

Вокруг стоял визг, лай, я приоткрыла лицо и увидела, как пес с цепью на шее схватил одну из собак и бросил мертвой на снег. Там уже лежали две другие. Оставшиеся с визгом и трусливым лаем стали отступать, а пес подбежал ко мне и стал меня лизать. А потом отошел на шаг и три раза с поднятым вверх хвостом опустил голову, как будто поклонился.

На звуки собачьей драки и мои крики вышла старушка — моя хозяйка. Быстро она ходить не могла, но поспешила к своей собаке, тоже крупному кобелю, и отвязала его, чтобы он мог мне помочь. Пока она успела это сделать, все уже было кончено. Наш пес бросился ко мне, и я очень испугалась, что две собаки сцепятся между собой. Но этого не случилось. Собака моей хозяйки подошла к моему спасителю и вдруг сделала то же самое, что и он: подняла трубой хвост и три раза наклонила голову. И они вместе, толкаясь боками, побежали впереди меня к дому. Вот тогда я и разглядела, что спасший меня пес — это рыжая собака, которую я защитила на рынке ранней весной…

Прошло 13 лет. Я уже давно уехала из того совхоза и вернулась в отпуск навестить старых друзей.

С тремя женщинами и двумя девочками мы шли по тропинке, когда увидели ползущего нам навстречу пса. Он был очень старый, слабый, совсем седой. На брюхе он подполз ко мне, заскулил и стал лизать мои ноги, а когда я наклонилась к нему — руки и лицо. Женщины сказали: «Ты узнаешь его? Это тот пес, которого ты спасла на рынке. Теперь он уже не опасен и хозяин не держит его на цепи».

А собака лизала мне руки, и из ее глаз текли настоящие, как у человека, слезы. У меня с собой ничего не было, чтобы ему дать, только один кусочек сахара. Но у него не было сил и его взять в рот. Я раскрыла его пасть и положила в нее сахар. Он держал его во рту и не глотал, только плакал. Плакала и я. Плакали мои спутницы.

Я поспешила в дом, чтобы принести ему поесть, но когда вернулась, собаки уже на тропинке не было.

На следующий день я уезжала. Собаку я так и не увидела больше…

Конечно, все знают, что собака — друг человека, и мое письмо покажется вам ерундой, но прошли годы, я уже даже не помню сколько, а этот пес все стоит перед моими глазами, как напоминание о том, что люди и животные должны помогать друг другу в этой тяжелой жизни…»

Собачья преданность и лебединая верность

В свое время маленькая заметка о собаке, опубликованная в газете «Комсомольская правда», потрясла всю страну. В редакцию ежедневно приходили мешки с письмами. Журналисты удивлялись: ни одна серьезная статья не вызывала столько эмоциональных откликов, сколько эта небольшая история в 150 строк об овчарке, имени которой никто не знал.

Ее заметил журналист Юрий Рост на летном поле Внуковского аэропорта. Собака стояла возле трапа прилетевшего самолета и внимательно осматривала каждого выходившего пассажира. Журналист выяснил, что это продолжается вот уже два года. Собака не уходит с летного поля, встречая каждый «Ил-18». На другие самолеты она внимания не обращает. Кто-то из работников Внукова помнил, что оставить пса прямо у трапа хозяину пришлось из-за того, что без какой-то там справки его не пустили в самолет.

Собаку гнали с поля, но она не уходила. Ее пытались выловить работники санэпидемстанции — не удалось. За два года к ней привыкли. Ее уже не прогоняли, уважая за твердость духа и непроходящую любовь к предавшему ее человеку. Летчики оставляли псу корм и отходили, так как овчарка никого не подпускала к себе близко. Были желающие взять ее в свой дом, ее пытались зазвать в теплое помещение и взять на довольствие в аэропорту — но она не желала новых хозяев. Исхудавший, с впалыми боками, и в снег и в дождь, на пронизывающем ветру стоял на летном поле верный пес и ждал, ждал, ждал.

Почему же эта, казалось бы незамысловатая, история так потрясла читателей «Комсомолки»?

Многие люди тогда словно очнулись, вдруг впервые осознав, что наши меньшие братья могут любить и страдать так же, как и мы. И даже еще сильнее. Сравнивая себя с этой собакой, многие понимали, что не смогли бы так, не выдержали бы.

А преданная хозяину и преданная им собака не знала, что стала знаменитой. Она ждала и дождалась. Узнав из прессы о ее судьбе, хозяин вернулся за ней.

И овчарка еще раз доказала, что в своем благородстве смогла превзойти человека. Многие писали в редакцию «Комсомолки», что такого хозяина надо просто «расстрелять на месте». А собака простила его.

История ставшего знаменитым внуковского пса — подтверждение тому, что лохматые и пернатые создания способны страдать и радоваться, любить и прощать, как и люди. А в чем-то они даже превосходят нас по силе и красоте чувств, ведь недаром же лебединая верность, собачья преданность или орлиная гордость стали для людей символом высоких чувств и моральных качеств. Впрочем, спектр чувств, присущий нашим меньшим братьям, настолько широк, что, как и у людей, включает в себя огромное разнообразие оттенков — от белого до черного.

Кокетка

В 1980 году моей суперэлитной карликовой пуделихе Маркизе было два года. Претенциозное это имя, разумеется, придумали ей не мы — клуб настоял. У них там свои правила: от имен папы и мамы берутся определенные буквы, еще что-то добавляется, чтобы звучало, — и имя готово. В доме у нас она была Маркой, Манькой, даже Марухой. Она знала все свои имена, только последнее не любила — воспринимала как предисловие к выволочке. В душе же всегда оставалась Маркизой. Бабский ее характер с аристократическими вывертами с каждым днем проявлялся все заметнее.