следить за всеми перемещениями членов комиссии и соответствующим образом настраивать местных жителей всюду, где те только могут появиться.
Поэтому когда иерусалимская делегация прибыла в большую, богатую и хорошо укрепленную деревню Яфу, местные жители стали кричать, что у них хороший стратег, которого они всячески поддерживают, а незваным гостям лучше поскорее убраться не только из их деревни, но и вообще из Галилеи. Ионафа и его людей эти крики выводили из себя, но взяться за мечи они не решились. Вместо этого они последовали в другую деревню, затем в третью и четвертую, но всюду их ждал такой же прием. Так они пришли в Сепфорис, где их встретили более или менее радушно. Но, как уже говорилось, будучи проримски настроенными, жители этого города желали иметь дело с посланцами из Иерусалима и с Иоанном еще меньше, чем с Иосифом, а потому отказались говорить о последнем ни плохого, ни хорошего. Таким образом, выходило, что Иоанн в своем письме Синедриону лгал, по меньшей мере, в том, что галилеяне ненавидят Иосифа как тирана — все свидетельствовало о том, что, напротив, он очень любим местным населением.
Когда члены комиссии со свитой добрались до деревни Асохис и местные жители снова стали проклинать их и славить Иосифа, Ионаф, решив (отчасти, видимо, справедливо), что речь идет о хорошо проплаченном фарсе, велел сопровождавшей его страже избить наиболее активных участников демонстрации палками.
Из Асохиса иерусалимцы направились в Габару, где их встретил Иоанн Гисхальский со своим войском. Когда Иосифу донесли об этом, он понял, что воевать с комиссией все же придется и, оставив в лагере на границе небольшой гарнизон, прибыл с большей частью армии в Йодфату, расположенную всего в 8 километрах от Габары.
Вскоре после прибытия он направил своим противникам следующее письмо: «Если вы хотите, чтобы я непременно пришел к вам, то в Галилее двести четыре города и селения: я приду в какой хотите из них, кроме Габары и Гисхалы — ибо первая родина Иоанна, вторая же ему друг и союзник» (ЖО, 45:235).
Ионаф, Хнания Иозар, Симон и Иоанн решили на это послание уже не отвечать, а вместо этого созвали совещание, с тем чтобы решить, что делать дальше.
Иоанн заявил, что демонстрируемая Иосифу поддержка населения — не что иное, как устроенный им же спектакль, и он в каждом населенном пункте знает немало тех, кто пылает ненавистью к коменданту. Следовательно, надо написать им, чтобы они, во-первых, готовились присоединиться к восстанию против Иосифа, а во-вторых, отослали в Иерусалим письма с требованием объявить Иосифа «врагом народа», ну, а после того, как Синедрион это сделает, никто больше сына Маттитьягу поддерживать не решится.
Предложение было утверждено, а около девяти вечера к Иосифу перебежал некий Захи, один из участников этого тайного совещания, и сообщил о принятом там решении.
Иосиф, не медля, приказал расставить посты на всех дорогах и арестовывать любого, у кого будет найдено какое-либо письмо, заковывать его в колодки и охранять, а письма доставлять ему. Одновременно он отправился в Габару, велев собрать возле нее побольше своих сторонников, владеющих оружием.
Снова собралась огромная толпа, снова Иосиф произнес страстную речь, и снова собравшиеся стали громко выражать ему поддержку, «называя благодетелем и спасителем». И вновь Иосиф, поблагодарив, призвал ополчение проявлять сдержанность — просто стоять лагерем на равнине и ждать его дальнейших приказов, а он тем временем попытается уладить дело без пролития братской крови.
И вновь Иосифа трудно заподозрить в лицемерии: допустить, чтобы что-либо случилось с послами, он не мог. Ему было крайне важно, чтобы те вернулись в Иерусалим целыми и невредимыми, а желательно, чтобы еще и обвинили во лжи и в своих бедах Иоанна Гисхальского.
* * *
В тот же день, когда Иосиф устроил смотр своим силам, он получил донесения о том, что его солдаты перехватили нескольких курьеров, пытавшихся доставить послания от его противников в Иерусалим. Письма эти, по его словам, «были полны лжи и ругательств». Теперь он с чистой совестью двинул свою армию на Габару, в которой в полном составе находились иерусалимская делегация, а также Иоанн Гисхальский с небольшой группой своих людей.
Узнав о появлении Иосифа, Иоанн отправился в родную деревню, чтобы как можно скорее привести своих бойцов на подмогу, а члены комиссии вместе с сопровождавшими их «командированными» и наемниками заперлись в стоявшем посреди городка замке с высокой башней, принадлежавшем Иисусу, который, судя по всему, был главой местного совета, а де-факто — правителем города. Заперев все двери замка, кроме одной, они наивно рассчитывали, что вскоре возле нее появится Иосиф со своими гвардейцами, и тут дверь закроется, отсекая Иосифа от свиты, и он окажется в ловушке. Все это выглядит очень странно, но, похоже, эти Ионаф и его люди и в самом деле не понимали, что за то время, пусть и недолгое, которое Иосиф провел в Галилее, он превратился в многоопытного политика и какого-никакого военачальника, научившегося просчитывать куда более сложные ходы своих врагов, спинным мозгом чувствующего опасность и прекрасно умеющего расставлять ловушки.
Именно поэтому Иосиф не поспешил к открытым воротам замка, а сделал вид, что отправляется спать. Ионаф и его люди, решив, что он и вправду лег спать, вышли на улицу и занялись агитацией среди ополченцев в надежде убедить их в том, что Иосиф совершенно не справляется с занимаемой должностью и его нужно срочно сменить. В ответ вооруженная толпа стала громко возмущаться, советуя иерусалимцам не лезть в дела Галилеи; и если до этого им с Иосифом жилось совсем неплохо, говорили они, то не надо мешать им так жить и дальше, так что никакого другого лидера, кроме него, они не хотят.
Услышав стоявший на улице шум, Иосиф поспешил выйти из дома, в котором остановился, и тут толпа, по его словам, буквально взорвалась аплодисментами и одобрительными криками. Внезапно обнаружив себя в окружении разъяренной, да еще и вооруженной толпы, Ионаф и его люди стали подумывать о том, как бы поскорее ретироваться, чтобы выйти живыми из этой переделки. Однако Иосиф дал знак толпе замолчать, а затем очень вежливо и доброжелательно попросил гостей остаться. И те, еще раз оглянувшись вокруг, поняли, что будет лучше, если они выполнят эту просьбу.
Тем временем Иосиф отдал указание расставить караулы на всех подступах к Габаре, чтобы не дать отряду Иоанна внезапно появиться в городе, а затем взял слово.
Вначале он напомнил о том первом письме, которое ему отправили «комиссары» из столицы и в котором они утверждали, что прибыли для того, чтобы рассмотреть его распрю с Иоанном. При этом Иосиф показал толпе это письмо, так что отпираться было