Абэ оказался в комнате, замерев на коленях, уже в следующее мгновение.
— Проводи их в Канагаву. Нет, доставь их к главному гайдзину лично, в Иокогаме, и приведи назад отступника Хирагу.
— Хеллоу, Джейми! Пора обедать! Вчера вечером ты сказал, чтобы я зашла за тобой в час дня! — Морин улыбалась ему с порога его кабинета. Она была в капоре, красиво одета, щеки раскраснелись после короткой прогулки по набережной от фактории Струана. — Ты сказал, в час, чтобы пообедать в этом вашем клубе.
— Сейчас пойдем, девочка, — рассеянно произнес он, заканчивая письмо к своему эдинбургскому банкиру о совместном предприятии с сёей и прилагая к нему вексель на предъявителя, полученный от Тесс Струан, чтобы занести сумму на счет. Мне необходимо каким-то образом поговорить с Накамой-Хирагой, как только его разыщут, думал он. Дьявольщина, куда он мог подеваться? Боже, надеюсь, он не сбежал, как все полагают. — Присаживайся, Альберт собирается присоединиться к нам. — Он был настолько погружен в свои проблемы, что не заметил выражение разочарования на её лице.
Этот его новый кабинет располагался в здании «Гардиан» на Хай-стрит, недалеко от Пьяного Города. Он был гораздо меньше его кабинета у Струанов, но из окна открывался приятный вид на залив, а всякому торговцу было важно иметь возможность наблюдать за прибытием и отправлением кораблей. Кабинет был ещё не обставлен, не считая рабочего стола и трех стульев и полудюжины ящиков для бумаг. Стопы книг и коробок, пачки чистой бумаги, ручки, новые гроссбухи, которые он стянул до прибытия его заказа из Гонконга, были в беспорядке разбросаны повсюду. На столе громоздились новые горы бумаг, писем, заказов и большое количество почтовых отправлений, возвещавших об открытии его новой компании и готовности принять деловые предложения. Все это было необходимо подготовить к отплытию «Гарцующего Облака».
— Ты хорошо спал?
Он запечатал письмо, едва слыша её.
— Да, спасибо, а ты? — И взял следующее.
Эти письма переписывали два португальских клерка в своём кабинете дальше по коридору, рядом с помещением, где стоял печатный пресс. Клерков ему одолжил Мак-Струан, пока он не подберет себе постоянный персонал.
— Альберт славный малый, не правда ли? Я предупредил его, что мы, может быть, опоздаем, — все так же рассеянно заметил он. Если бы он мог выбирать, он обошелся бы без клуба и попросил одного из клерков сделать ему бутерброд или заказал бы что-нибудь из китайской пищи, которую они ежедневно заказывали в Пьяном Городе. Через полчаса он отложил ручку в сторону.
— Пошли? — бодро произнес он.
— Да.
— Что случилось? — спросил он, увидев выражение её лица.
— Ну-у, дружок, я-то надеялась пообедать вдвоем, нам о многом нужно поговорить — ясно, что вчера вечером для этого не было времени. Вечер, впрочем, удался на славу, нет?
— О да. Эти казацкие танцы — потрясающе красивое зрелище. Времени на разговоры у нас предостаточно, извини, я не думал, что это важно.
— Анжелика тоже была потрясающе красива, да и многие из твоих друзей, Марлоу и Сеттри! — Она игриво рассмеялась.
Облегченно вздохнув про себя, он расслабился, взял пальто, шляпу и открыл дверь.
— Я рад, что тебе понравилось.
— Ты выходил вчера, после того как мы попрощались на ночь.
Защитная маска вернулась на лицо слишком поздно, и на щеках заалел виноватый румянец.
— Да… э… да, выходил.
— Я постучалась в твою дверь, и мне никто не ответил — мне просто хотелось поговорить, я не устала. Ты сказал, что устал.
— Ну да, я устал, но потом оказалось, что не очень, так мы пойдем?
— Да, я проголодалась. — Они вышли на променад. Набережная была почти безлюдна. День был не из лучших, море неспокойное, пронизывающий ветер. — Здесь не так плохо, как в Глазго в это время года, — приятным голосом заметила она, беря его под руку.
— Это правда, но этот холод долго не продержится, скоро настанет самая замечательная пора, весной и осенью здесь лучше всего. — Она не стала развивать разговор на опасную тему, и он задышал свободнее. — Весна и осень здесь — лучшие времена года.
— Ты ходил в Ёсивару? — спросила она тем же приятным тоном.
Он почувствовал, как острая ледяная сосулька прыгнула из мошонки вверх, вонзилась в сердце и провалилась обратно, и тысячи ответов закружились у него в голове, наилучшим из которых был: «Если я захочу пойти в Ёсивару, клянусь Господом, я пойду туда, мы не женаты, но даже если бы я и был… и я говорил тебе, что не хочу жениться, по крайней мере сейчас, когда у моего нового бизнеса появился шанс на успех». Он уверенно открыл рот, чтобы сказать ей все это, но по какой-то причине голос его зазвучал сдавленно и виновато:
— Я… э, да, ходил, но это…
— Ты хорошо провел время?
— Послушай, Морин. Есть некоторые…
— Я знаю про Ёсивару, дружочек, и про мужчин, — сказала она доброжелательно и так, словно говорила о чем-то самом обычном. — Ты хорошо провел время?
Он остановился, сраженный наповал её мягким голосом и обращением.
— Я… ну, я полагаю… но видишь ли, Mo…
— Слишком холодно стоять на месте, Джейми, дорогой. — Она дружелюбно взяла его под руку, снова увлекая вперед, и продолжила: — Хорошо, стало быть, ты славно поразвлекся. Почему ты не сказал мне? И зачем было городить это вранье про усталость?
— Ну, потому что… — Вновь дюжина ответов, но его губы выдавили лишь: — Потому что это же очевидно, чёрт побери. Я не хотел… — Он не смог сказать: «Я не хотел делать тебе больно, потому что у меня было назначено свидание, я хотел повидать Нэми и одновременно не хотел, не хотел, чтобы ты знала о ней, и, если уж говорить начистоту, все прошло просто ужасно».
Когда он вошёл в их маленький домик, Нэми встретила его в своём лучшем спальном кимоно, их маленькое убежище сверкало чистотой, еда и саке стояли на столике, а она смеялась, была счастлива и предельно внимательна:
— Хейа, Дзами-сан, харасо васа видети! Срусать харосый новость с караба'рь. Васа зеница 'реди из Скоту'ранди, зеница хейа?
Он был ошеломлен тем, как быстро распространилась повсюду эта новость.
— Откуда ты это знаешь?
— Весь Ёсивара знаис! Вазный, neh? — радостно щебетала Нэми. — Два день я в Ба'расой Дом низка к'раница встречать скоро оку-сан васа.
— Э?
— Вазный, Дзами-сан. Када зеница? Вазный, стоба оку-сан не го-сан друзный, neh?
— Ты что, спятила? — вырвалось у него.
Она уставилась на него, не понимая.
— Почему сердитый, Дзами-сан? Оку-сан п'ратить теперь. Оку-сан п'ратить, Джами-сан, ийе? Вазный оку-сан не…