Перед тем как отправиться в спальню Магды, Эсмонд задал доктору еще один вопрос.
— Не знаете ли вы какого-нибудь хорошего хирурга, который смог бы хоть немного сгладить рубцы, оставшиеся у нее после несчастного случая? — хмурясь, спросил он.
Доктор Ридпат шмыгнул носом, сощурил водянистые глаза и поправил на шее тугой воротник. Голова его под париком зачесалась, но, зная о щепетильности графа, он не решался поскрести ее в его присутствии.
— Разумеется, разумеется, — затараторил он. — Я непременно опрошу всех моих коллег в Лондоне. И представлю вашей светлости. Но прежде я все же хотел бы сам взглянуть на… м-м-м… больную.
Эсмонд провел его наверх. Уже перед самой дверью он обернулся и добавил:
— Попрошу вас не вступать с леди Морнбьюри в какие-либо посторонние разговоры, не связанные с вашей медициной, и вести себя с ней, как с настоящей больной. Думаю, она будет вам подчиняться. Я вам доверяю, доктор, и, если все получится, щедро награжу.
Старик поклонился. Когда граф повернулся к дверям, рука доктора воровато нырнула под парик и поскребла там заветное местечко. После этого он вошел в комнату графини.
Вялая и безразличная ко всему, Магда сидела в подушках. Эсмонд подумал, что, судя по ее виду, медицинский осмотр ей действительно не помешает. Одни впавшие глаза чего стоят… Их взгляды встретились. Увидев, как разом хлынула кровь к ее щекам, он почувствовал острое желание поскорей отвернуться, чтобы не видеть этих отвратительных шрамов. Однако голос его не дрогнул и даже прозвучал подчеркнуто заботливо:
— Доброе утро, дорогая. Вот, я привел нашего дорогого семейного врача, он тебя обследует. Миссис Фланель останется здесь и будет помогать. После осмотра мне лично сообщат о твоем состоянии.
Она ничего не ответила, но это мрачное молчание говорило больше, чем слова. На глуповатые вопросы доктора, когда он сел на край кровати и приступил к осмотру, Магда тоже едва отвечала.
Старик Ридпат отлично понимал щекотливость своего положения. Ему предстояло проявить величайший такт и умение. Однако уже через несколько минут ему стало ясно, что у леди Морнбьюри — сильный и здоровый организм, и она просто немного переутомилась. Получше питаться и побольше отдыхать — вот и весь рецепт в таких случаях.
Доктор проникся сочувствием к несчастной, ведь она совсем не была похожа на юную интриганку, которую он ожидал увидеть. Вне всякого сомнения, она сама стала жертвой какой-то грязной сделки. Доктор Ридпат внимательнейшим образом обследовал шрамы на ее лице и тщательно расспросил Магду о несчастном случае и о том, как заживали раны.
Когда-то в молодости Эдвин Ридпат увлекался лечением уродств и увечий. Теперь он вспомнил про одного очень талантливого врача, голландца по имени Питер Дик, которого в свое время приглашали к английскому двору оперировать какую-то придворную красавицу. Тогда в результате его операции на лице у нее почти не осталось следов увечья. Ридпат мог бы связаться с минхером Диком, если бы граф оплатил его приезд из Роттердама в Англию. Разумеется, не сейчас, когда девушка якобы болеет сифилисом, а потом, когда она уже сможет появляться в обществе…
С Магдой старик своими соображениями не поделился, так же как и она его ни о чем не спрашивала. Ее мрачная замкнутость только усугубляла положение. А поодаль, с чопорным видом скрестив на груди руки, стояла миссис Фланель, весьма довольная своей ролью компаньонки.
Наконец доктор Ридпат поднялся и объявил, что пошлет за некой Джемаймой Маусли — сиделкой, к услугам которой он уже неоднократно обращался и которой вполне можно доверять. Она будет следить за комнатой «больной».
При этих словах ресницы Магды дрогнули. Ей совсем не улыбалось ни с того, ни с сего превращаться в «больную». В Котсвольдсе она привыкла часто бывать на воздухе. Каждый день улучала момент, когда сэра Адама не было дома, и сбегала из дома. Оказавшись на воле, рвала в саду яблоки или пропадала на конюшне — кормила сеном своего любимого пони, — или бегала с мальчишками по полям. И теперь ей совсем не хотелось сидеть взаперти, даже в такой красивой комнате, да к тому же еще быть прикованной к постели.
— Мне придется лежать в постели, сударь? — спросила она старика.
Его кустистые брови сошлись на переносице. Затем он погладил бородку.
— Не обязательно. Это будет видно. Посмотрим. Желаю вам поправляться, ваша светлость. Завтра вечером я приду опять и приведу сиделку Маусли.
Когда он ушел, Магда не знала, плакать ей или смеяться.
— Маусли[8]! — сказала она миссис Фланель. — Вот так имечко! Представляю, какую «мышку» он завтра приведет… А впрочем, я привыкла к мышам — у нас в доме их было полно…
— Разумеется, миледи, — надменно сказала миссис Фланель и величавой походкой вышла из спальни.
Как только она скрылась за дверью, Магда тут же впорхнула в свой розовый, отороченный мехом пеньюар и, как любопытное дитя, принялась обследовать свою золотую темницу.
На стенах висело много прекрасных картин. Магда долго не могла на них налюбоваться. На каминной полке она обнаружила великолепный дрезденский фарфор. Французские золотые часы в стеклянном футляре заворожили ее своим тиканьем и плавными движениями маятника. Она погладила прохладный атлас штор, распушила босой ногой пушистый ворс ковра. Умывальник черного дерева был украшен фарфоровым вазоном для цветов. Увидев изящный туалетный столик, Магда сразу же присела за него и принялась перебирать прелестные бутылочки с духами. Затем расчесала волосы серебряным гребнем и слегка подушила подбородок.
Эта комната соединялась небольшим коридором со следующей, которая оказалась очаровательным будуаром. Стены ее имели восемь углов и были обтянуты светло-голубым атласом. Несколько милых французских акварелей гармонировали с ореховой мебелью, видимо привезенной из Парижа еще до войны для леди Морнбьюри. Кроме того, здесь стояли секретер из атласного дерева с золотым орнаментом и небольшой письменный стол с приготовленной чернильницей и бумагой. Но самое главное, здесь были книги. Целая полка книг! От обилия цветных кожаных переплетов у Магды разбежались глаза. Здесь были авторы, которых она не могла найти в библиотеке Уайлдмарша, но о которых много слышала от старого учителя. Ведь многие классические издания, жадный до денег, сэр Адам попросту продал за ненадобностью. А здесь в ее распоряжении была такая библиотека, что прямо дух захватывало. Сняв с полки один томик, она принялась с жадностью листать его. За этим ее и застал незаметно вошедший Эсмонд.