Читать интересную книгу Клео. Как одна кошка спасла целую семью - Хелен Браун

— Желаю удачи, — мило улыбнулась психотерапевт, когда я дрожащей рукой вывела свою подпись на чеке. — И запомните, вам нужно открыться.

* * *

Возможность привести ее совет в исполнение подвернулась через несколько недель, когда старая приятельница на благотворительном обеде познакомила меня с Найджелом, недавно разведенным бизнесменом. Я читала в нашей газете про то, чем занимается Найджел. Его корпорация напоминала великана с необузданным аппетитом, маниакально пожирающего маленькие компании. Незнакомый тип, к тому же, наверное, не семи пядей во лбу, а говорить может только о деньгах. Но к этому времени у меня уже появился изрядный опыт интервью с незнакомцами. Я убеждала себя, что смогу, если потребуется, разговорить даже домового паука и обнаружу в его характере интересные черты. Подружка уверяла, что Найджел классный и вообще он — то, что надо. Я не совсем поняла, что она имела в виду. У меня тысячу лет не было свиданий.

Наверное, правила давно поменялись. Сказать по правде, тогда, в глубоком прошлом, правило было только одно: не позволяй ему слишком многого, пока он хотя бы не намекнет, что хочет — или может захотеть — на тебе жениться. За годы, проведенные в захолустье, свидания, кажется, превратились в безумную помесь скотоводства с шопингом в супермаркете.

В вечер встречи с Найджелом я нервничала так, что руки ходили ходуном. Ноги тряслись и подгибались в коленках, и я опасалась, что не продержусь и не сумею дойти до цели свидания на одну ночь, если только я все правильно понимаю и встреча вообще будет развиваться именно так.

Чувствуя мою нервозность, Клео взяла на себя роль гостеприимной хозяйки: изящно закрутив хвост, вышла навстречу Найджелу и потерлась о его ноги. Кавалер оказался очень высоким, величественным, с рыжеватыми усами. Я напряглась, поскольку не была уверена, что растительность на лице входит в мой сценарий свидания на одну ночь, однако в голове эхом отозвался голос психотерапевта: «Нужно открыться!»

— Кошка! — Брови Найджела взлетели, как графики фондовой биржи. — У меня вообще-то аллергия.

Извинившись, я заперла Клео в спальне, а Найджел тем временем неловко присел на краешек дивана. Я налила ему бокал посредственного белого вина — единственного, какое смогла отыскать в буфете.

— Я люблю собак, — сообщил гость, рассеянно стряхивая с диванного подлокотника кошачьи волоски, реальные и воображаемые.

— Я тоже, — ответила я, стараясь исправить положение. — По крайней мере, теоретически. У нас была чудесная псина, золотой ретривер, но сейчас она переехала жить к моей маме. Она уже совсем старенькая. В смысле, собака.

— Собаки более непосредственны, — добавил Найджел. — Я как-то споткнулся о кошку и сломал себе лодыжку.

— Какой ужас! — Я старалась не улыбаться, представляя себе, как напыщенный Найджел летит кувырком, наступив на кошечку. Тут я заметила краем глаза, что дверь бесшумно приоткрывается. В дверном проеме появилась четвероногая тень. Мне всегда казалось, что Клео наделена врожденным талантом открывать двери — она легко справлялась с любой преградой с первого раза, когда, еще в Веллингтоне, котенком оказалась закрыта в ванной.

Осмотревшись, она, улыбаясь, как Чеширский кот, устремилась к Найджелу и в мгновение ока вспрыгнула ему на колени, сбросив на ковер бокал с вином. Найджел вскочил и принялся отряхивать брюки. Я пыталась его успокоить: брюки остались сухими, только на полу небольшое пятно от вина, вот и все. Он снова уселся, скрестил длинные ноги.

— По-моему, ты ей понравился, — сказала я, глядя, как Клео вьется и только что в узел не завязывается вокруг шеи напрягшегося гостя. — Ой, прости, я забыла про аллергию. Сейчас… Давай-ка ее сюда.

— Да нет, ничего, — пробормотал Найджел, вынимая из кармана носовой платок. — Мне вполне удобно. Может, она почуяла, что от меня пахнет Рексом. Это мой доберман. Очень сильная, непосредственная собака.

— Да, — ответила я, теряясь в догадках, удастся ли нам продвинуться в сторону чего-то хоть отдаленно напоминающего разговор. — Да, собаки такие… непосредственные.

— В этом смысле собаки больше похожи на мужчин, — бросил реплику Найджел. — Тогда как кошки скорее напоминают женщин, не находишь? Ты могла бы написать об этом книгу.

Внезапно лицо Найджела стало темно-пурпурным, приобретя цвет австралийского шираза,[10] глаза выкатились из орбит и обратились к потолку. На миг — ужасный миг! — я решила, что это аллергическая реакция, такая сильная, что он не может дышать. Нужно немедленно вызывать «скорую помощь»!

Найджел воздел руки к небу, будто проповедник. Губы его искривились от отвращения.

— Твоя кошка, — прохрипел он, — только что… меня… описала.

* * *

Когда позвонила мама, я не стала посвящать ее в историю о свидании на одну ночь. Это было неуместно в любом случае. Голос у мамы был усталый и огорченный. Прогулки с Ратой становились для нее затруднительны. В прошлые выходные они спустились вниз под горку, к пляжу, а на обратном пути собака не смогла преодолеть подъем. Мама сказала, что ей пришлось нести Рату в гору на руках. Рата — зверюга не мелкая. Как маме удалось ее поднять — для меня загадка. Ветеринар поставил диагноз: эмфизема.

На работе утром в понедельник Николь попросила сделать ей огромное одолжение. Ее сосед по съемной квартире через пару недель женится. Они с невестой оба из Штатов, и здесь у них недостаточно знакомых, чтобы достойно отметить такое событие, гостей набирается совсем мало.

— Прошу тебя, приходи, умоляю! — приставала она. — Побудь хоть часик, больше никто не просит, просто для того, чтобы комната казалась полнее.

Ее убежденность в том, что я способна заполнить собой полупустое помещение, не показалась мне лестной. И вообще мне совсем не улыбалась перспектива единолично изображать массовку. Но обе мы знали, что в этот пятничный вечер мне больше некуда пойти и нечем заняться, ну разве что поиграть в конструктор «Лего», пока дети у своего отца.

— Умоляааааю!

Церемонию молодые задумали совершить на закате, на ступенях городского музея. Солнце нерешительно топталось над горизонтом, как социофоб, когда я припарковала машину и стала карабкаться на холм, к музею. Подняв глаза, я издали увидела новобрачных. Невеста была настоящая Барби. А ее избранник выглядел как Кен. Но мое внимание привлек другой мужчина. Он был весьма привлекателен. Точнее, необыкновенно хорош собой. Не просто смазливый молодчик с рекламы лосьона после бритья, а одухотворенный, умопомрачительный — такими бывают только греческие боги. Или геи.

Разумеется, гей, думала я, любуясь копной ухоженных волос над высоким загорелым лбом и широкими плечами, которые выгодно подчеркивал костюм превосходного покроя. Или женат. А если нет, то наверняка имеется девушка.

Назвать это любовью с первого взгляда было бы преувеличением. Страсть с первого взгляда — так точнее. А когда на его очках полыхнуло солнце и я рассмотрела ярко-синие глаза, меня захлестнуло другое чувство, не такое плотское, но при этом даже более мощное — чувство узнавания. Хотя мы не встречались раньше в этой жизни, но почти наверняка знали друг друга в предыдущих наших существованиях. Да, он был незнакомцем, а мне вот казалось, что я его знаю глубоко, досконально.

Прием по случаю бракосочетания состоялся в доме сэра Эдмунда Хиллари.[11] Кажется, кто-то из коллег жениха оказался родственником знаменитого альпиниста. Сэра Эда дома не было, он, как всегда, совершал какие-то подвиги на другом конце земного шара, однако гостеприимно предоставил свой дом для свадебного приема. Непритязательный, скромный дом, такой же, наверное, как и его хозяин. Стены были приятного желтого цвета, внутреннее убранство отличали хороший вкус и чувство меры. Здесь не было ничего случайного, каждая картина, даже каждый коврик ручной работы явно хранили истории, значимые для владельца.

К тому времени, когда лучший в мире гей/женатый/ имеющий девушку мужчина подошел и представился (Филип с одним «п»), я уж и думать о нем забыла. Слишком хорош, чтобы быть реальным. Узнав, почему он так атлетически сложен (недавно демобилизовался после восьми лет армейской службы) и чем собирается заниматься (хочет попробовать себя в банковском деле), я поняла, что у нас не может быть будущего. Чтобы добить меня окончательно, он доверительно сообщил мне свой возраст. Двадцать шесть. Практически дитя, на восемь лет моложе меня. Не был женат, не разводился, детей тоже нет — он показался мне выходцем из другого мира (может, все-таки гей?). Я ему практически в матери годилась. И все равно, как же он был хорош, а главное, свободен от этих кошмарных комплексов, обременявших практически каждое знакомое мне существо мужского пола. А ведь я не забыла совет дамы-мозгоправа. Если выпить побольше вина и потом не проболтаться ни одной живой душе и если он сойдет с ума настолько, что обратит на меня внимание… Словом, это идеальный кандидат для свидания на одну ночь.