Все перестали жевать и уставились на Гермиону. Даже Рон перестал двигать челюстями, в кое-то веки случилось нечто, отвлекшее его от еды.
— Ссоры нам сейчас не нужны. Мне необходимо кое-что выяснить. Я вчера отправила Буклю к Дамблдору с просьбой принять меня. И вот… ответ. Обожаю твою сову Гарри, она просто прелесть…
— Гермиона, а может нам не надо, не стоит… вмешиваться… — открыл, было, свой рот Рон.
— Рональд, подготовь, пожалуйста, к вылету на 20.00 сегодняшнего вечера наши четыре метлы…
— А ты вообще знаешь, с какого конца на метлу садятся? — Съязвила очнувшаяся Джинни.
— Дорогая! А ты снова с нами! И я, кажется, сейчас кое чьим «концом» занимаюсь. Не так ли? — Достойно парировала Гермиона.
* * *
Проводив около шести вечера Гермиону, Гарри, Рон и Джинни находились в общей гостиной факультета. Вокруг стояло обычное гриффиндорское столпотворение, и спокойно поговорить было просто не возможно. Гарри заметил, что Дин с Симусом куда-то направились, Невилл сидел за столиком у окна, разбираясь с каким-то стреляющим иголками кактусом, Джинни только что отошла от него, где они решали вопрос о возможности наполнить растение ядом кураре и использовать в качестве мины-ловушки, органичной части систем заграждений вокруг Хогвартса. Нет, Джинни не бузила и не психовала. По-видимому, слова, в которых её обвиняли, ну, слегка намекали, о буйном подростковом помешательстве, достигли цели. И она ссорилась с Избранным спокойно, без истерик а ля Лав-Лав, молча. Достойно. Просто его игнорировала. Спальная мальчиков освободилась. Гарри позвал с собой Рона, они поднялись с диванчика. Поттер на пороге не удержался и произнёс: — Джинни, ты с нами? Она подняла голову, впервые за весь день, посмотрев ему в глаза, вздохнула и встала из кресла.
Они сидели втроем в спальне мальчиков. Все знают, что основатели Хогвартса решили, что девочки гораздо порядочнее мальчишек, и лестницы, и ревуны не срабатывали. Наверное, вместе с ключом от серебряного «пояса верности» Кандиды Когтевран в озеро улетело и кое-что гораздо большее. После знаменитого рыцарского парада.
Рон и Джинни сидели на кровати напротив и смотрели на Гарри. Он понимал, что первым говорить придется ему. Он начал издалека. Вспоминал все шесть лет обучения в Хогвартсе. Начал с жизни у Дурслей. Отметил, что Джинни самая первая из девочек Волшебного Мира, которую он очень внимательно разглядывал через окно в купе поезда. Рон ещё не зашёл в купе. Сказал, что очень надеялся, на игру отражения в стекле, что Уизли не заметили, на кого он тогда с интересом смотрел. Джинни впервые за весь день слегка улыбнулась. Гарри необходимо было выговориться. Но, постепенно, он подошёл и к серьёзным вещам. Он подвёрг подробному анализу все его личные поединки с Волан-де-Мортом. Джинни и Рон очень внимательно слушали его, не прерывая ни на секунду. И вот он, самый главный момент исповеди Избранного:
— У меня нет тайн от моих друзей. От Гермионы, Рона и… Джинни. Только прямой запрет Дамблдора… не позволяет мне объяснить всё до конца. Надеюсь, Гермиона сейчас решает именно эту проблему. Миона прирождённый дипломат и хитрец, она должна найти выход. Джинни, не мучай меня…
Его любимая тихо пересела с кровати Рона к герою и обняла его.
* * *
Гермиона, назвав пароль каменной горгулье, прокатилась стоя на вращающейся каменной винтовой лестнице, выйдя на площадку перед дверью в директорский кабинет, перевела дух и собралась с мыслями. Она протянула руку, чтоб постучать, но дверь сама гостеприимно распахнулась, её явно ждали. Грейнджер зашла в кабинет и сразу же увидела сидящего за рабочим столом, улыбающегося директора, но его небесно-голубые глаза за очками-половинками пристально рассматривали гостью. Гермиона один раз уже была в рабочем кабинете директора школы, когда готовилась стать пленницей озера перед вторым туром Турнира Трёх Волшебников.
— Так-так, кого же я вижу, староста Гриффиндора явно решила посетить меня не с отчётом о состоянии дел и проделанной работе… — улыбаясь, произнёс директор, поднимаясь из кресла, и лёгким движением волшебной палочки, создав изящный стул с розовой обивкой напротив директорского стола. — Присаживайтесь моя милая гостья, предсказанная, но всё равно неожиданная. Она несмело подала навстречу руке директору свою руку, и он с легким кивком головы и явным удовольствием на лице пожал её.
— Сэр, спасибо, прошу прощения, я осмелилась только потому, что я не могу смотреть, как страдают мои лучшие друзья. — Произнесла Гермиона, присаживаясь на стул. — Гарри держит данное вам слово, а Джинни, она…
— А она как всегда настойчива в достижении поставленной цели?
— Нет, она просто молчит, смотрит в сторону, её просто подменили…
— Не буйствует? Не бросается обвинениями? Значит, девочка выросла…
— Сэр, она замечательная волшебница! Любой из нас троих не задумываясь, доверил бы ей свою жизнь…
— Как, впрочем, и я…
— Сэр, я понимаю, может быть, в её детской обиде сквозит эгоизм, она всю жизнь сражается с шестью братьями, но у неё железный характер, а если глянет, в глазах сталь…
— Милый взгляд Молли Уизли, я этот взгляд уже видел, в этом кабинете, несколько лет назад, да, пару лет назад…
— Я тогда ушла готовиться к погружению в озеро, а она осталась, и что я потом только не делала, чтобы узнать, о чём вы говорили, но она, простите, никогда…
— Никогда не проговорилась, моя девочка, я просто потрясён, да, для неё это важно, очень важно, но оставим немного интриги, хотя, я вижу, что в отношениях вашей четвёрки очень многое изменилось…
— Сэр, они любят друг друга, искренне… нежно…
— Гермиона Грейнджер! Я очень стесняюсь, я не могу сказать вам, о чём я говорил с Джинни тогда, это очень личное, тайное, она открыла мне душу, и, к сожалению, эту тайну сможет открыть вам только сама Джинни… если решит, что уже можно…
— Сэр, но я хотела бы попросить совсем о другом…
— О тайне крестражей, о том, как решил Волан-де-Морт проблему Бессмертия и почему я запретил Гарри Поттеру говорить об этом с Джинни?
— Да, профессор… на них больно смотреть, Гарри в отчаянии, но он очень любит вас, очень ценит, но… он страдает…
— Так получилось, что я довольно долго думал об этой новой проблеме, безусловно, Джинни ревнует теперь тебя к информации…
— Сэр, а разве она ревновала меня, к кому — либо…
— Ну, в этом вопросе вы разберётесь сами, со своей лучшей подругой. С самой близкой подругой, ведь ближе не бывает? Так?
Гермиона густо покраснела. Еще немного, и её каштановые волосы станут ярко-красными, и Молли Уизли на законных основаниях сможет её удочерить, получить ещё одну дочку, не такую буйную как Джинни, но тоже не подарок…