Читать интересную книгу Игра мистера Рипли - Патриция Хайсмит

Джонатану показалось, что Том Рипли искренне огорчен и не разыгрывает перед ними спектакль.

– Я должен купить газету. Вы поедете на кладбище? – спросил Том.

– Нет, не поедем, – ответил Джонатан. Том кивнул. Они сошли на тротуар.

– Я тоже. Мне будет не хватать Готье. Очень печально. Рад был с вами встретиться.

Рипли улыбнулся и пошел прочь.

Джонатану и Симоне надо было свернуть за церковь и выйти на улицу Паруас, которая вела к их дому. Соседи кивали им, коротко улыбались, а некоторые приветствовали: «Доброе утро». В обычное утро те же слова произносились другим тоном. Водители заводили машины, готовясь следовать за катафалком на кладбище, которое, вспомнил Джонатан, находится за больницей Фонтенбло, куда он часто ходил на переливание крови.

– Bonjour, мсье Треванни! Мадам!

Это был доктор Перье, бодрый, как всегда, и сиял он почти так же, как обычно. Пожимая Джонатану руку, он одновременно слегка поклонился Симоне.

– Как это ужасно, а?.. Нет-нет, этих парней еще не нашли. Но кто-то сказал, что номера на машине были парижские. Черный «ситроен». Это все, что известно… А как вы себя чувствуете, мсье Треванни?

Доктор Перье доверительно улыбнулся.

– Почти так же, – сказал Джонатан. – Жалоб нет.

Его порадовало, что доктор тотчас удалился, ибо он тревожился, что Симона знает – теперь он должен довольно часто видеться с доктором Перье по поводу препаратов и инъекций, а он не был у Перье с тех пор, как недели две назад отнес ему заключение доктора Шредера, которое пришло в магазин.

– Нам надо купить газету, – сказала Симона.

– Там, на углу, – произнес Джонатан.

Они купили газету в ближайшем киоске. Джонатан остановился на тротуаре, где еще толпилось довольно много людей, вышедших из церкви, и прочитал о «постыдном и позорном преступлении, совершенном молодыми хулиганами» поздно вечером в субботу на одной из улиц Фонтенбло. Симона читала через его плечо. В номере, вышедшем в конце недели, не успели написать об этом происшествии, поэтому заметка, которую они читали, оказалась первой. Кто-то видел большую темную машину, кажется, это был «ситроен», как минимум с двумя молодыми людьми, но о парижских номерах ничего не говорилось. Машина направилась в сторону Парижа и исчезла, прежде чем полицейские сумели организовать ее преследование.

– Это действительно ужасно, – сказала Симона. – Ведь во Франции не так часто скрываются после того, как сбивают человека…

Джонатан уловил в ее словах шовинистические нотки.

– Именно это и заставляет меня подозревать… – Она пожала плечами. – Разумеется, я могу ошибаться. Но нет ничего удивительного в том, что этот тип, Рипли, явился на заупокойную службу по Готье!

– Он… – заговорил было Джонатан и умолк. Он собирался сказать, что Том Рипли утром действительно выглядел расстроенным, что часто покупал принадлежности для рисования в магазине Готье, но спохватился, ведь он не должен был этого знать. – Что значит «ничего удивительного»?

Симона снова пожала плечами. Джонатан знал, что в таком настроении она может больше ничего и не сказать.

– Просто я считаю вполне возможным, что этот Рипли узнал у Готье о том, что я разговаривала с ним и спрашивала, кто первым начал распространять о тебе слухи. Я тебе говорила, что, по-моему, это Рипли, даже несмотря на то что мсье Готье об этом не заикался. И вот… эта… такая загадочная смерть Готье.

Джонатан молчал. Они были совсем близко от улицы Сен-Мерри.

– Но ведь это всего лишь слухи, дорогая. Разве стоят они того, чтобы убивать человека? Будь благоразумна.

Симона вдруг вспомнила, что нужно купить что-нибудь к обеду. Она зашла в charcuterie[86], а Джонатан остался на улице. Если посмотреть на то, что он сделал, под иным углом зрения, глазами Симоны, – убил одного человека выстрелом из револьвера и помог убить еще одного, – то ее можно понять. Самого себя Джонатан оправдывал тем, что эти два человека были преступниками и убийцами. Симона, конечно, на все это посмотрит иначе. Это ведь были живые люди. Симона кипятилась еще и оттого, что Том Рипли, может статься, нанял кого-нибудь, чтобы убить Готье, – ведь мог же он это сделать? Если бы она знала, что ее собственный муж нажимал на курок… Или все эти мысли навеяла на него заупокойная служба, на которой он только что присутствовал? Речь ведь на ней шла о святости человеческой жизни, хотя и говорилось, что на том свете еще лучше. Джонатан с иронией улыбнулся. Ох уж это слово – святость…

Симона вышла из charcuterie, с трудом удерживая несколько пакетов – сетку она с собой не захватила. Джонатан взял у нее пару свертков, и они отправились дальше.

Святость. Джонатан вернул Ривзу книгу о мафии. Если он когда-нибудь засомневается в своей правоте, ему нужно всего лишь вспомнить про убийц, о которых он читал.

И тем не менее Джонатана, поднимавшегося в дом по ступенькам вслед за Симоной, одолевали недобрые предчувствия. И все оттого, что Симона теперь так враждебно настроена по отношению к Рипли. О Пьере Готье она столько не думала, и его смерть не так уж ее расстроила. Она руководствовалась шестым чувством, замешенным на традиционной морали и защитной реакции жены. Она верила – это Рипли первым стал распространять слухи о том, что Джонатан скоро умрет, и Джонатан знал наперед – ничто не поколеблет ее убежденности, поскольку трудно найти человека, который мог бы стать источником распространения слухов, особенно теперь, когда Готье мертв и не сможет поддержать Джонатана, если бы он попытался выдумать другого человека.

* * *

Сев в машину, Том отбросил черный шарф и поехал в южном направлении в сторону Море, к своему дому. Жаль, что Симона настроена враждебно и подозревает его в причастности к смерти Готье. Том прикурил сигарету от автомобильной зажигалки. Он сидел за рулем красной «альфа-ромео», и его так и подмывало дать газу, но он благоразумно держал скорость.

Смерть Готье – несчастный случай, в этом Том был уверен. Происшествие страшное, пренеприятное, но все же – несчастный случай, если только Готье не был замешан в чем-то таком, что не было известно Тому.

Над дорогой стремглав промчалась сорока, необычайно красивая на фоне бледно-зеленой плакучей ивы. Выглянуло солнце. Том подумал, что надо бы остановиться в Море и купить что-нибудь – там всегда есть что-то такое, что требуется мадам Аннет по хозяйству или что она любит, но сегодня он не мог вспомнить ничего из того, что она просила, да и останавливаться ему не очень-то хотелось. Вчера ему позвонил из Море его постоянный поставщик рам и рассказал про Готье. Том, кажется, как-то говорил ему, что покупает краски у Готье в Фонтенбло. Том нажал на педаль газа и обошел грузовик, потом два «ситроена», шедших на большой скорости, и скоро оказался на повороте на Вильперс.

– Том, тебе звонили из другого города, – сказала Элоиза, когда он вошел в гостиную.

– Откуда?

Но Том знал, откуда. Наверное, это Ривз.

– Кажется, из Германии.

Элоиза подошла к клавесину, который занял почетное место возле застекленной двери, ведущей в сад.

Том узнал чакону[87] Баха, которую она играла, читая с листа.

– Перезвонят? – спросил он.

Элоиза повернула к нему голову, и ее светлые волосы разлетелись.

– Не знаю, cheri[88]. Я разговаривала с телефонисткой, потому что тот, кто звонил, хотел говорить только с тобой. Это снова он! – воскликнула она, услышав телефонный звонок.

Том бросился наверх в свою комнату. Телефонистка убедилась, что он и есть мсье Рипли, после чего послышался голос Ривза.

– Привет, Том. Ты можешь говорить? Ривз был спокойнее, чем в прошлый раз.

– Да. Ты в Амстердаме?

– Ага, и у меня есть кое-какие новости, которых не найдешь в газетах, но я подумал, что тебе они понравятся. Этот телохранитель умер. Тот самый, которого отвезли в Милан.

– Откуда это известно?

– От одного из моих друзей в Гамбурге. Он никогда меня не подводил.

Мафия сама распространяет такие слухи, подумал Том. Вот если бы он увидел труп, тогда бы поверил.

– Что-нибудь еще?

– Я подумал – смерть этого парня станет хорошей новостью для нашего общего друга. Ты знаешь, о ком я говорю.

– Конечно. Я понимаю, Ривз. А сам-то ты как?

– О, пока жив, – Ривз издал что-то похожее на смешок. – И еще занимаюсь пересылкой сюда своих вещей. Мне здесь нравится, и чувствую я себя здесь в большей безопасности, чем в Гамбурге. Да, кстати. Мне позвонил мой друг Фриц. Номер он узнал у Габи. Он сейчас находится вместе со своим двоюродным братом в каком-то городишке недалеко от Гамбурга. Бедный парень – его избили, выбили пару зубов. Эти свиньи хотели хоть что-то у него вытянуть… Понятно, чего они хотели, подумал Том, и ощутил сочувствие к этому незнакомому ему Фрицу – то ли шоферу Ривза, то ли курьеру.

– Фриц знал нашего друга только под одним именем – Пол, – продолжал Ривз. – К тому же Фриц описал его совершенно иначе – черные волосы, невысокого роста, полный, но я боюсь, что скорее всего они ему не поверили. Фриц вел себя очень хорошо, учитывая, как с ним обращались. Говорит, держался своей версии о внешности нашего друга до конца. По-моему, если кто и попал в передрягу, так это я.