— Еще немного — и наступит полный паралич, — сказал врач.
Лев Суханов: «Сначала Борис Николаевич наотрез от «ножа» отказался, поскольку знал, что это за операция. Ведь при неудачном ее исходе можно на всю жизнь остаться парализованным. У нас в Союзе после таких операций люди проводят по полгода в больнице. На строгом постельном режиме. Случись подобное — прощайте выборы, прощай работа, борьба…»
Вскоре в Москве должен открыться российский съезд народных депутатов. С ним были связаны все надежды Ельцина.
— Сделайте мне новокаиновую блокаду, — сказал Борис Николаевич, — и я полечу в Москву…
Разыскали русского врача. Его заключение не обнадеживало:
— Лететь Ельцин уже не может, и пока такие операции у нас проходят с серьезными осложнениями.
«Чувствую, — вспоминал сам Борис Николаевич, — весь низ тела парализован, не могу двигаться… Хирург говорит: выход только один — немедленно делать операцию, иначе паралич. До Москвы вам не долететь, полностью отнимутся ноги. Потом их уже восстановить не удастся».
Виктор Ярошенко заявил, что, как доверенное лицо Ельцина, берет всю ответственность на себя и дает согласие на операцию. Директор госпиталя вызвал адвоката, составили необходимый документ. Ярошенко и Суханов поставили свои подписи.
Виктор Ярошенко: «Началась сложная, многочасовая операция. Под микроскопом предстояло освободить нерв от осколков раздробленного межпозвоночного диска. Малейшее неосторожное движение могло обернуться для Ельцина полным параличом».
Известный нейрохирург Жозеф Льёвет обещал, что через четыре-пять дней Ельцин встанет на ноги. Потом по телевидению он показал раздробленный диск, извлеченный из позвоночника. Операция прошла удачно.
2 мая Ельцин встал и отбросил костыли. 3 мая он уже ходил по больнице и встречался с журналистами.
— Пора лететь в Москву, — сказал он.
Возвращались назад с пересадкой в Лондоне.
Виктор Ярошенко:
«Я связался с Лондоном, где нам предстояло пересесть с самолета испанской авиакомпании «Иберия» на аэрофлотовский. Просил, чтобы нас встретил посольский врач, а в салоне самолета оборудовали лежачее место.
Сотрудники «Аэрофлота», казалось, все предусмотрели. Только вот как пройдет эта пересадка — об этом почему-то не позаботились. Ельцину пришлось спускаться по лестнице в аэропорту. Врачи категорически запретили подобные передвижения, потому что они вызывали смещение позвоночника и сильные боли. Даже когда он лег в кресло, которое стюардессы оборудовали для него, принял болеутоляющее лекарство, все равно по его лицу я понял: очень плохо».
5 мая Ельцин вернулся в Москву. В аэропорту его встречали тысячи людей с цветами.
Виктор Ярошенко:
«Когда мы приземлились, нас ждала «скорая помощь». Но Ельцин, стиснув от боли зубы, наотрез отказался сесть в нее и ехать в больницу.
И с трудом пошел к выходу.
Лавина народа, бросившаяся навстречу Ельцину, вызвала у всех нас скорее страх, чем восторг. Любой толчок для Ельцина мог оказаться роковым. Коржаков подоспел вовремя и заслонил будущего президента».
Ленинградская молодежная газета «Смена» написала, что в аварии испанского самолета виноват КГБ. Его сотрудники в Испании испортили бортовую энергосистему. Тема покушения на Ельцина обсуждалась годами. Многие люди были уверены, что Горбачев приказал чекистам избавить его от опасного соперника. КГБ заявил, что не имеет отношения к инциденту с самолетом и считает публикацию в ленинградской «Смене» клеветой.
После возвращения в Москву неприятности продолжали преследовать Ельцина.
Он всегда мечтал иметь свою машину. Работая в Госстрое, купил «Москвич». Но сам не ездил, хотя водительские права получил давно, еще в Свердловске. Его возил Коржаков. А однажды Ельцин не выдержал… Во время съезда народных депутатов Ельцин охотно позировал фотографу за рулем своего «Москвича». Потом вдруг взял и поехал. Суханов и Коржаков еле успели сесть к нему в машину.
«Взяв с места в галоп, — вспоминал Суханов, — шеф ринулся на выезд из Кремля и выехал на оживленную улицу Москвы. Я-то знал, что навыков вождения у него почти никаких. Когда-то, правда, немного водил грузовой автомобиль, но никогда не управлял легковой машиной…
Клянусь памятью матери, я еще никогда не испытывал такого страха, какой я испытал на родных московских улицах, в машине своего любимого шефа… Все наши уговоры остановиться были проигнорированы. Бросив озорной взгляд в нашу сторону, он сказал:
— Кому здесь страшно, прошу выйти…
С великой нервотрепкой мы наконец доехали до его дома. От волнения мы так взмокли, что хоть выжимай рубашки!»
В тот раз обошлось, но Ельцин все-таки попал в аварию — недалеко от своего дома. Правда, не он сидел за рулем. Произошло это так. Машина сопровождения повезла семейного доктора Анатолия Михайловича Григорьева на работу. А тут Ельцину срочно понадобилось уехать.
Когда он жил на 2-й Тверской-Ямской, то, чтобы не крутиться, его машина пересекала улицу Горького (теперь Тверская) в неположенном месте и совершала запрещенный левый поворот. Напротив его дома ставили сотрудника ГАИ, чтобы он вовремя останавливал движение и пропускал машину Ельцина.
Нарушение правил уличного движения рано или поздно приводит к печальным последствиям. Так и произошло в тот день.
«Поскольку мы были без машины сопровождения, — вспоминает Ельцин, — не все водители увидели предупреждающий жезл инспектора ГАИ. Нам бы притормозить, подождать, пока все остановятся. Но водитель глядит на меня, я автоматически делаю ему знак рукой: давай вперед! Он газанул, объехал большой фургон, и вот уже впереди просвет, как вдруг — страшный удар! И дикая боль в голове…»
Водитель «Жигулей» не увидел сотрудника ГАИ и врезался в «Волгу» Ельцина, причем с той стороны, где сидел Ельцин, — он расположился рядом с водителем.
Лев Суханов:
«Борис Николаевич ударился головой о кузов, а вмятой вовнутрь дверью его ушибло по ноге и бедру. Водитель «Волги» растерялся и потерял управление, в результате чего машина свернула с дороги и на скорости врезалась в забор, которым был обнесен реконструируемый дом…
Водитель в этой сумятице нечаянно ударил Бориса Николаевича локтем в грудь, в результате чего образовалась большая гематома. Удар «Жигулей» был настолько мощный, что Коржакову пришлось, что называется, с мясом выдирать переднюю дверцу — ее намертво заклинило…»
Коржаков доставил Ельцина домой.
Сам Борис Николаевич вспоминает: «Дома, увидев меня, стала тихо оседать на пол Наина: вид у меня был тот еще — кровь, лицо белее мела… Врачи констатировали: легкое сотрясение, серьезных нарушений нет». Ельцина пришлось все же отправить в больницу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});