Читать интересную книгу Феерия для другого раза I - Луи-Фердинанд Селин

Алкоголь всего не объясняет… отравление красителями тоже… даже его мания закладывать!.. нет… не объясняет.

– Язык, друг мой!.. язык!

Надо бы вам полюбоваться на его язык, он мне показывал его… язык… длинный… почти как у висельника… вот почему он так хорошо играл на рожке!.. Так он считал!.. его язык! язык!.. чего он только им не выделывал!.. Он мог свернуть его трубочкой, сложить его вшестеро!.. в восемь раз… свернуть… только кончик!

– Все дело в языке!..

Уроки игры на рожке проходили весьма живенько! научитесь владеть языком! Девушки хотели научиться играть на рожке! играть на рожке, миленькие натурщицы!

– Держи язык вот так, как я! вот, смотри! Язык – вот так!

И целовал их взасос! Ах, Ромео, бедняжка-девственник! лестница из роз! смертельная отвага! а он, Жюль! его речи! его уроки игры на рожке! Если бы он хоть угощался! Такова жизнь!

– Язык сюда! ты, дурища, смотри!

Ах, эти Джульетты, на софе! свеженькие, трепещущие! и совсем голенькие! не достигшие и шестнадцати годков! пятнадцать!.. на рожке! сплетающиеся языки!.. уроки… миааау! мииииу!.. мяукающие, сладострастные звуки!

Он еще хныкал, грязный мерзавец!

Я хотел, чтоб он был несчастен, признаюсь в этом! я признаюсь!.. Ему нужны были ласки… ладно! Но чего я не принимал категорически, могу об этом сказать! что меня возмущало, так это когда он развлекался не с милой пышечкой!.. нет… не с одной из этих чудненьких пикантных малышек! нет! а с отвратительной уродиной! которая только что вышла из больницы, но не выздоровела, харкала кровью… Вот тут я загорался! я – врач, паталогоанатом, гигиенист! приверженец крепких мышц! Конечно же, меня это не касалось! но это меня выводило из себя!

Видите, какие у нас различные вкусы!

Доходяга Сарсель! его Сарсель!

– Ты любишь только мясо! Плям! Плям!.. ну и раззадоривал же он меня! грязно, злобно!.. принимался за дело как нельзя лучше! признаюсь! признаюсь! эта пританцовывающая! задыхающаяся от смеха! виляющая задом образина!.. эти рывки!.. эти культяпки!

Он заявлял:

– Девки, воспитанные в Сент-Онорэ! это же сливки! сливки!

Он мог все это себе позволить, Жюль! Искусство! Допускаю! Рожок! его несчастье! Я сам не играл… хотя музыка жила во всем! О! немного на пианино, левой рукой… да этого и не слышно было… и потом, я никогда не был груб, когда мы говорили о дамах! нужен не только шарм, нужна рядом кровь, аккордеон в Бойне, вот их вкус… а вот мне по вкусу оперетта, я, конечно же, много препарировал, но покойники меня не радуют… я счастлив только в оперетте, задорной, легкой, шелестящей, острой на язык, но с торжеством справедливости… И если я должен кого-то ревновать, то пусть это будет «Маленький герцог»… «Перикола»…*[413] А если однажды я превращусь в кровожадного мизантропа, то это придется дамам по вкусу, они любят кровь!.. но в ожидании этого будущего, тут, с приклеенной к табурету задницей, я рассуждаю… я рассуждаю… в канаве, что в десять раз темнее, чем хибара у Жюля! без газа, черт!.. без фонаря!.. без девок!.. Только заплесневелые стены, пропитанные водой! в десять раз хуже, чем у Жюля! хотел бы я на него посмотреть в тюряге, он бы сдох, спорим! Рожок – не рожок! Песня-плач! освежает! его кривая морда!.. если б он только заткнулся со своими грубостями! Сыграл бы он нам душераздирающие мелодии? заставлял бы задрыгать ногами всех этих придурков?… то есть, стенопроходчика!.. шлюху!.. других… вальсировать, биться головой… всех остальных!.. моих подонков-доносчиков… пусть доносят, танцуя польку, стучат, выбрасывая коленца, я их увижу, когда они будут возвращаться…

Ах, тетушка Эстрем!И вы!.. малыш Лео!Браво – для Клементин!Браво, Тото-храбрец!

В движении жизнь, не так ли? в движении! не тот, что сейчас с приклеенной задницей!.. не тот, другой, тоже, в своей гондоле!

К черту весь твой род!Прощай, засохший лист!Пусть ветром разнесет!

Эти последние строчки, словно кружащиеся листья! струящиеся воды! на три такта! четыре такта! да здравствует! да здравствует! Ура!

И суета забот!

Нужно заметить, что Жюль, мы ведь говорим об этом грязном негодяе, увечит людей, которых развлекает! вот в чем разница между нами!.. два разных характера!.. Спустись к нему ангел, он бы и с ним обошелся хуже, чем сутенер со шлюхой… У него была потребность оскорблять красоток, смущать их… он мешал юность со старостью, еще одна Мифология!..

– Мои Богини совсем не нервничают!.. Прижмитесь!.. прижмитесь покрепче, лапочки!..

Невозможные позы.

– Надо бы их изваять из какого-нибудь дерьма, слышишь! из дерьма! не из мрамора и бронзы!.. не из саксонского фарфора! барахло! Ах, мой Олимп! что выйдет из печи? Барахло!

Он видел свои модели только в печи! вмешался клиент… глаз там… в окне…

– Ну, чего?… чего?… вы?… похабник?… булочку?… окорочок, не хотите ли? красиво? нет? господин не любит пластику? не будет пластики! тогда герань?… Гуашь! Господину наплевать!.. Господин мешает!..

И снова ныряет под софу… там у него запас гуашей!.. и кричит из-под дивана…

– Переход Красного моря?… какой сюжет, а! говорите же!.. Какой сюжет?… Живые краски?… синие? желтые? вам больше нравятся бледные? тусклые? Ладно! вот! нимфы!

А! нельзя было медлить!

– Две тысячи!.. Вы узнаете, кто чего стоит!.. Время художников дорого стоит! Вы ничего не понимаете!.. если еще самому нужно объяснять и самому продавать!.. Ну уж, нет! а манеры! эти дамы голые! вы что, не видите?

Плевать на приличия!

Я знаю клиентов, которых он гнал от себя, десять! двадцать раз! Клиентов, действительно того не заслуживающих! очень приветливые люди! некоторых удручало поведение Жюля!.. его попойки!.. хуже! хуже! он их даже не узнавал! иногда… он облаивал их без объяснений!.. по-настоящему разбиравшихся в его искусстве!.. их гостиные снизу доверху были увешаны его картинами! только его произведениями! сотни статуэток! фрески!.. они находили оправдания всем его выбрыкам!.. они все ему прощали, почти все… Я видел, как они ждали… они не осмеливались подойти, переминались с ноги на ногу на углу улицы, трижды обходили Монмартр… прежде чем рискнуть заглянуть в его окно… многие из этих клиентов знали меня… они ждали меня в сквере Вентимилль,*[414] они смущались… я возвращался из Диспансера…

– Как он сегодня?

– Отвратительный!

Они его обожали.

– Он все еще пьян?

– Еще как!

Я всегда шел по улице Кюстин… по тупику Пилон… Вентимилль… они благодарили меня… если им улыбалась удача и удавалось застать его чуть хмельного в какой-нибудь светлый день… в хорошем настроении:

– Входите! Господа! Входите! Предлагаю выпить кофе! такого и у Абеца не сыщете! Я угощаю!

Бывало и так! «Мокко»!.. но люди как-то не осмеливались!.. робость перед Жюлем?… они предпочитали терпеливо ждать у окна… дегустация искусства «а ля фуршет»…

– О! Мсье Жюль – само совершенство!

– Я так рад, что вам нравится!

Из вежливости.

Ах, но как он их давил!

– Живее! это маленькая Танагра! Я ее вам обожгу после войны! Берите так, как есть! ах, мягкая? ну и что? мягкая? а вы – твердый?… это ваши деньги мягкие!.. ваши деньги!..

Пусть расплачиваются и убираются к черту! Оп! Болтуны!

Здесь, в этой дыре, я размышляю. Главная прелесть тюрьмы в том, что появляется возможность размышлять… горькие воспоминания?… они у меня есть!.. есть!.. но Жюль? я снова и снова думаю о нем!.. Я не уверен в том, что он ненавидел меня! А, вот! он меня ревновал! Конечно!.. и это временами было хуже ненависти!.. Он бы меня пристукнул… он не переносил меня и все, что связано со мной… завидовал моей медали!.. моим больным глазам! а мой 8-й этаж! и Арлетт, конечно же! он ревновал ко мне своих танцовщиц! пусть бы они саботировали его «уроки»… соблазняли его учеников… из окошка, вон там, торчит его нос, он подглядывал… поджидал…

– Эй! Эй!

…чтобы перешли к нему…

– Сюда! сюда, кокетки! мои цыпочки! у меня есть для вас конфетки!.. сладости! А вот сигареты с золотым обрезом! а вот апельсины из Валенсии! есть кофе! Вы же устали, милашки! Вы так устали!

Они пересекали улицу, заходили к нему поговорить!

– На два слова! только на два слова!

Они карабкались в гору от Оперы! Арлетт там? еще пригорок!.. Раз! Два! Девушки!.. Плиз!.. Пируэт! Пируэт! Тянитесь! Тянитесь! Арабеск! два оборота в воздухе! так! Три оборота! Так!.. Аттитюд! так!

Ах, если бы только знали, как они развращены! эти малышки! Жюль… софа!.. безе… волшебство! если выигрывал он! Прыжок! два прыжка! Оп! Окно! его окошечко… черт, это потому, что у него были пирожные «безе»! Безе – поцелуй! настоящие, с кремом! Поцелуй с кремом!

– Ложитесь, девочки! А вы поднимайтесь! вы уже здесь? запыхались! Ну ложитесь! мой карандашик! Раздевайтесь! Минутку! Секунду! Эскиз!

Он побеждал.

У него были припасены бабки! ромовые бабки!.. Арлетт могла быть изнасилована, избита! Глупышки! прогуливать! свои занятия! свое равновесие! свои пуанты!