него, прошлась взад-вперед, в задумчивости жестикулируя:
– То есть и Темновит, и император ваш Флавий – все знают, что через Катю Гореславу сыскать можно?
Берендей кивнул:
– Можно и так сказать…
Ярослава продолжала:
– Вот и выходит, что Кате надо раньше всех Гореславу найти. А коли Темновит Катю-то споймает? Неужто по следу не идет?
Ярослава с сожалением осознала, что не подумала об опасности раньше и поисками своими могла привести врага к Кате. Посмотрела на Берендея с ужасом. Тот покачал головой – успокоил как мог:
– Данияр огневушку рассыпал, след замел, а меня запер внутри этого храма, внутри иглы, а иглу в заподкладку плаща своего припрятал. – Ярослава кивнула. – Да только времени все одно мало, в беде Катя-то, точно тебе говорю: ее след в тумане начал теряться, не слышу я ее… Вот уже который час пошел, как не слышу.
Антон заметил, как Ярослава подобралась, насторожилась, хоть и продолжила спрашивать с беспечностью в голосе:
– Так ты для того меня к себе позвал? Чтобы я замочек с заклятия Поводыря сняла и тебя освободила? – Берендей в ответ на ее слова обезоруживающе широко улыбнулся. – Так не умею я… – сообщила Ярушка. – Я ведунья смертная, а он – маг из числа первородных, силой Велесу равный…
Светловолосый юноша воровато огляделся, посмотрел на Антона, но, видимо, не приняв его за серьезного свидетеля, прошептал:
– Вот за что люблю тебя, так за смышленость твою, Ярослава, за ум твой и глаз наметанный… Говоришь – и как в воду глядишь: замочек-то на меня поставлен. А ты ведунья, смертная… Чуешь разницу?
Ярослава лукаво усмехнулась:
– Чую. Теперь чую. – Что-то в ее взгляде заставило Антона насторожиться. Берендей же, не заметив подвоха, просиял. – Говори, как отпереть.
– Говорю же: он в заподкладку плаща своего меня воткнул, а ты с алатырем. Он путь откроет и проведет. Как сюда провел, так и отсюда.
Ярослава хмыкнула, снова достала из сумки камень – Антон теперь смотрел на него во все глаза: что такое алатырь-камень, он слышал, и не раз… в сказках.
– А он что… настоящий? – прошептал, рассматривая поблескивающий кристалл на ладони девушки.
Ярослава глянула на него коротко, фыркнула, но отвечать не стала. Снова очертила круг в воздухе, встала в его середину.
– Значит, мы сейчас внутри плаща Поводыря, так? – уточнила. Берендей с готовностью кивнул. – Ну, добре…
Склонившись над камнем, девушка прошептала:
– Одна тропка, две калитки. Троекратно помолюсь, на четыре сторонки поклонюсь, а на пятую – провалюсь до чертогов навьих, до моста Калёного[20], до реки Огненной, что живой водой полна по правому берегу да мертвой – по левому. Пройду, прошагаю, зарею обернусь, в землю поклонюсь. Отворяй врата мне, верный бел-горюч камень!
И верно: камень в ее руках раскалился добела, заискрился красными всполохами, осветил лицо Ярославы. А в лучах его Антон успел разглядеть земли мрачные, сырым пеплом засыпанные да огненной рекой, будто лавой, освещенные. Открыв рот, смотрел, как марево, мелькнув, сменилось знакомым, человеческим пейзажем: белые скалы, руины средневекового поселения, тощие, не укрытые листвой ветви и неестественно синее небо. Ярослава поймала его взгляд, поманила к себе. Позволив рассмотреть видение, спросила строго:
– Куст видишь? Вот тот, тощий, у тропинки. – Антон кивнул. – Иди на него, да не мешкай, в междумирье не останавливайся!
Ярослава опустила камень, положила его под ноги. Видение тут же разрослось в полный рост Антона. Молодой человек, помедлив мгновение, подошел к самому его краю, застыл, словно у зеркальной рамы, заглянул внутрь: вот под ногами пол каменный, плиты ровные, золотистые. Тонкая полоска огненной дымки, а за ней – песок серый, пепел вперемешку с костями и мертвой листвой. А за ним – еще одна огненная рамка, и за ней тропа горная, у которой покачивал ветвями тот самый тощий куст.
– Глаз не закрывай, – услышал за спиной голос Ярославы и почувствовал, как она легонько подтолкнула его вперед.
Антон послушно вытаращил глаза, потому что хотелось зажмуриться от страха, и шагнул вперед. В нос ударил горячий серный запах, а следом – уже знакомый, чистый и легкий, как перышко, горный, пропитанный солнцем и вешними травами. Тело будто на плотную пелену нарвалось, Антон почувствовал, как невидимая преграда сопротивляется, не пуская к кусту. Он смотрел на него безотрывно, как и советовала Ярослава, тянулся к нему руками. Ветки ближе. Еще, еще… Пальцы уже почти смыкаются над набухшими почками, липкими от смолы. Еще одно усилие, последний рывок.
Антон вывалился на острые камни горной тропы, ударился плечом об угол старого дома – штукатурка осыпалась мелким крошевом. Не успев сообразить и оглядеться, он кубарем полетел вниз, успев вцепиться в тощие ветки того самого куста, к которому направила его Ярослава. А ноги болтались над пропастью.
– Катя-я! – отчего-то слетело с его губ.
В это время Ярослава важно двинулась следом за ним из Храма Доли. Уже шагнув за его пределы, ступив на покрытую мертвой листвой землю Нави, девушка обернулась к Берендею, выставила вперед свободную руку, не позволив ему ступить за собой следом, – на ладони другой уже горел подхваченный с пола алатырь, – проговорила строго:
– А ты, любый мой, здесь побудь… – и толкнула его от себя.
– Ярослава! – опешил Берендей.
– Прав Поводырь, тебя отыскать проще простого, только ступи на землю людскую, – деловито объяснила Ярушка. – А по тебе и Катю найдет Темновит. Посему посиди-ка ты здесь да не буди лихо, пока оно тихо.
У Берендея глаза загорелись, лицо побагровело от гнева:
– Ярослава!
Но девушка непреклонно покачала головой. Взмахнув рукой, она закрыла за собой проход, шагнула в мир людей… и тут же провалилась в бездну. Успев коротко взвизгнуть, она зацепилась за протянутую руку Антона, почувствовала, как кто-то более сильный тащит ее за шиворот вверх. Тесьма на горловине больно впилась в шею, ноги путались в поисках опоры, а глаза видели только невероятно синее небо, нагромождение гор и пыльный кувшин, шатко застывший на уступе.
– Да Хаос вас поглоти! – услышала она стон Данияра над головой.
А в следующее мгновение наконец спина почувствовала опору, руки вцепились в крепкие корни замершего над пропастью куста. Горло чуть отпустило, стало возможно дышать. Ярослава, перевернувшись, встала на колени. Пальцы инстинктивно ослабляли ворот, рот хватал воздух, пропитанный пылью и терпкими травами.
– Живы?! – раздался требовательный окрик Данияра. Ярослава неуверенно кивнула, покосившись на Антона: парень с ошалелым лицом и круглыми от ужаса глазами пялился в пропасть, из которой только что их вытянул Данияр.
– Живы… – просипел он, сглатывая липкую слюну.
– Какого лешего вы?!. – Данияр хотел выругаться, но вместо этого махнул рукой и