Читать интересную книгу "Добро заражённого города - Патрикеев Д.Н."

class="p1">— Забудь. Ты уже заплатил за это. Конец связи.

Жигуль сел в машину последним и достал газету с журналом из рюкзака.

— Чёрт, рация в багажнике что ли?

— На поясе, Гарик, — пошутил Купец.

— Мощная, имею ввиду, — нетерпимо ответил Жигуль.

— А, чёрт, Гарик, да, с добром она была.

— Чёрт, — сматерился Гарик.

— Расслабься. Если бы лагерь хотел сказать что-то важное, долбил бы нам, пока не ответили, — пожал плечами Радист.

— Будем надеяться. Дай-ка её, переложу в рюкзак.

Глава 15

Писарь так никого и не увидел. Мысли о том, что Володя не врал про кровопролитие, грели его душу. Терять людей было рано. Нужна была веская причина.

Они потеряли ход времени, на часы уже никто не смотрел, а отчёты стали не нужны. Всё и так было ясно.

— Лодочник, — сматерился в рацию Лысый, — что у вас, почему молчишь?

— Соля объяснил другим группам, в чём дело, за них можете не волноваться. Если что-то случится — они нас поддержат. Про решение Володи принести эту зелень за мир он тоже сказал.

— За мир? Он был на нашей территории. Надеюсь, Соля донёс этот факт?

— Я лично слышал. Соля донёс факт доходчиво и членораздельно.

— Со Стеклом не связывались больше?

— Слушали их волну. Было пару порывов к мести, но они быстро улеглись.

— Вот бы раньше сказал, Лодочник, — с раздражением сматерился Лысый.

Писарь услышал шаги на лестнице и, оставив рюкзак у окна, быстро перебрался ко входу в комнату, стараясь не показываться лишний раз в окно.

— Писарь? — это был Рыжий, который, не смотря на то, что старался не шуметь, говоря шёпотом, топал и шуршал одеждой и рюкзаком на весь этаж.

— Здесь. Что случилось?

— Сейчас.

Рыжий зашёл в квартиру и как только оказался за пару метров от входа в комнату, Писарь шепнул:

— Пароль.

— Сто, — запнулся Рыжий.

— Сто один.

Десять: "Я в заложниках", — сто: "Всё хорошо, я свой". Коды по сотням, от 100 до 900, хоть и использовались в военном деле, с которым большинство сталкеров были знакомы не понаслышке, редко использовались в полной мере. Коды 200 и 300 — самые распространённые.

В системе "пароль-отзыв" для идентификации "свой-чужой" у "жигульских" использовались только 3 пароля: 10, 100, 200 — где последний код дублировал значение военного обозначения груза. Конечно, Писарь, а затем и Радист ознакамливали состав с другими кодами, но в обиход по причине небольшой необходимости, они не пошли. Скорее всего, их значение даже не запомнились.

Отзывом было названное значение плюс один, если всё хорошо. Иначе, пароль использовался в качестве отзыва. Применялась такая система крайне редко. Для Рыжего этот раз был вторым, поэтому когда он услышал от Писаря заветное слово — растерялся. Из головы на мгновение пропала вся теория.

Рыжий полусогнутым пробрался в комнату к Писарю. Тот уже вернулся к окну и высматривал "стеклянных".

— Говори уже!

— Лысый думает, нужно продолжать работать.

— Тоже об этом думал. Они не пойдут. Точнее, не здесь, — эта мысль уже давно клевала Писаря изнутри, но высказывать её вслух было страшно. На вопрос: "Зачем тогда мы здесь сидим", — разумно выглядящего ответа не было. "Потому что иначе нельзя. Потому что нужно попытаться сделать хоть что-то. Потому что засесть здесь — первое, что пришло мне в голову". Глупо.

— Лысый тоже так думает. Да и я тоже. Куда отступим?

— Да никуда. Обнесём здания на границе, если "стеклянные", — Писарь выругался, — нам что-нибудь оставили.

— Ещё что-то Лысому передать?

— Начинайте работать вместе, парой.

Рыжий кивнул и бодро удалился в неудобной с виду позе. Толку от неё сейчас было немного, но Писарь, не стал уходить в полный рост.

Выйдя в прихожую, где и лежал труп, Писарь выругался вслух от досады. Нужно было стащить с него всё, что можно, а лишь затем идти в комнату. Отложив оружие на тумбу, Виктор подошёл к телу, снял с него рюкзак, кобуру и осмотрел нательные карманы.

Рядом с телом Голова хранил деньги. Золота Писарь не нашёл. Учитывая "срок службы" этого сталкера, глупо было бы рассчитывать на хоть какой-нибудь куш золотом. Денег, по прикидкам, было в районе 100 тысяч. На откупные не тянуло вообще. Потайные карманы брюк Писарь тоже проверил, но в них ничего не нашёл.

Кроме сентиментальных и сакральных вещей, которые Писарь оставил при теле, при Юре больше ничего не было. Даже запасные магазины к своему, как оказалось, ПМ, он хранил в рюкзаке. Лишь по этому факту можно было судить всю группу Володи Стекла.

Следом Писарь сел на тумбу, подвинув автомат и, нагнувшись к полу, начал перебирать рюкзак. Полезного было мало, в основном дешёвые вещи, которые Голова намеревался, скорее всего, продать, настолько неприменимы в сталкерском быту они казались. Были среди его добра и книги. Виктор напряг губы от недальновидности Юры и покачал головой. Книги, статуэтки, безделушки и прочий хлам отправились на пол.

Наконец-то Писарь "докопался" до запасного магазина, который сразу же ушёл в карман куртки. В сочетании с кобурой и пистолетом Головы, неплохая находка. На самом дне лежали акварельные краски. Судя по всему, он их взял первым — те были аккуратно уложены на дно. Они отправились на пол, к остальному добру.

На несколько секунд задумавшись, Писарь заключил, что не может быть настолько мало вещей у сталкера и принялся ощупывать и тщательно осматривать рюкзак в поиске заначек, потайных карманов и скрытых отделений.

Потайной карман всё же был найден. Самодельные, ненадёжный и глупый. Юра вспорол швы снизу и запихал туда небольшой целлофановый пакет. Писарь равнодушно извлёк тайник и осмотрел содержимое: какой-то кулон, лист бумаги и небольшой пакетик с небольшим, с ноготь, золотым слитком.

Виктор извлёк самое ценное, слиток, и спрятал его в потайной карман штанов. Остальное бросил на пол. Нацепив позже кобуру Юры, затем вынув пистолет, проверил его. Похоже, Голова не чистил его вовсе. Вернув оружие в кобуру, Писарь прихватил свой автомат и вышел из комнаты.

Юра Голова уж очень напоминал жертвенного агнца, единственная роль которого была — проверить "жигульских" на вшивость. По прикидкам Писаря, здесь были как минимум двое. Вероятно, Юре приказали оставить здание, но он не послушал. Может, обстоятельства были и другими, Писарь не брался судить.

— Лодочник, — послышался голос Лысого