Наверное, сыграл эффект неожиданности?
И неожиданности на этом не закончились.
Привыкшая сама заниматься своими руками и ногтями от маникюра Даша отказалась, но сидела рядом с Олесей, и не знала, что нужно делать, ведь присутствующие в помещении дамы решили пообсуждать свои или истории знакомых о пребывании в родильном отделении. Совсем запугивать Лесю никто не стал, но предостережений и жалоб было больше чем забавных моментов.
— У меня наушники есть, давай я тебе какой-нибудь фильм или передачу на телефоне включу? — предложила Дарья, верно предположив, что разговоры о родах Олесе надоели, но не представляя, о чём с ней можно поговорить ещё. Ведь они уже успели вспомнить, чем Наталья Васильевна угощала их на прошлом обеде, и сказать друг другу, во сколько со своих работ возвратятся Лариса и Вася.
Леся согласилась и оставшееся время смотрела серию чего-то турецкого.
И вот всё закончилось, и можно с чувством выполненного долга расходиться, но что-то дёрнуло Дашу спросить:
— Тебе такси или Троицкого вызвать?
Она не собиралась как-либо задевать подругу детства Ламановых, просто ей показалось, что нужно нарушить молчание, и она ляпнула первое, что пришло на ум.
В свою очередь Олеся Лисова не посчитала это попыткой укусить, но всё равно сказала:
— Не любишь ты меня.
Может быть, включалась особенно острая интуиция беременных, а может она всегда чувствовала, что Даша не очень понимает их с Васей дружбу.
Наверняка, задумавшись над этим вопросом всерьёз, она бы пришла к выводу, что тоже не радовалось бы, имей её мужчина нуждающуюся в мужской помощи подругу, любящую тискать его. Но такие размышления в её голове не бродили. В своём понимании Олеся брала только то, что ей предлагали, и как на это смотрит Даша, её не касается
— Смотря, какой смысл ты вкладываешь в это слово, — скучно начала Дарья. — Если не любишь равносильно ненавидишь, то это нашей ситуации не подходит. А если не любишь — это не испытываешь такой сильной привязанности как все остальные, то так и есть. Из общего у нас только Ламановы, мы обе пришли в их семью, но ты сделала это гораздо раньше и стала им родной, а я пока доросла до двоюродной, — понесло её на откровенность. — Но ты должна согласиться, я не обязана тебя любить. В конце концов, у нас ведь это взаимно.
Олеся не стала лепетать ерунду вроде того, что если Даша любит Васю, то должна любить и его близких, но и признавать правдивость сказанного не спешила.
— Я о тебе ничего плохого никогда не говорила.
— И я о тебе.
— Но думала? — не отстала беременная.
На этом моменте истины, когда Даша открыла рот, чтобы честно ответить, о себе напомнил Олесин телефон.
Заиграла та самая мелодия, которую она поставила на Василия Щербакова, чтобы сразу понимать, что ей звонит именно он, и выходить из кабинета или не просить Лариску принести оставленный в другой комнате аппарат, а бежать самой, чтобы не нарушить конспирацию.
Дарья с удивлением следила за изменениями на лице Олеси. Она растерянно нахмурилась, словно не могла понять, откуда звук, потом достала из сумочки свой телефон, взглянув на экран, удивлённо/испуганно распахнула глаза, и задёргалась, будто её разрывало и тянуло в разные стороны.
— На воздух хочешь? — обеспокоилась Даша. — Или в туалет нужно?
Леся кивнула, крепко схватилась за её руку и потащила с собой из вестибюля салона в тамбур между двумя дверями, где остановилась и, наконец, приняла входящий вызов.
Вырываться из её цепкой хватки, чтобы соблюсти нормы приличия и не подслушивать чужой разговор, было идиотством. С одной стороны доносилась ненавязчивая музыка, играющая в салоне, с другой шум улицы, но обе двери создавали достаточную шумоизоляцию, поэтому лучше всего Даша слышала Олесю. То, как она выдохнула: «Здравствуй», дважды на что-то ответила согласием, а через полминуты беспомощно спросила: «А что бы это изменило?», хмыкнула и сбросила.
А Даша, осторожно разжимая её пальцы на своём запястье, с опаской поглядывала на замершую Лесю.
«Здесь нужна Лариса, а не я. Такое не в моей компетенции! Хоть бы она плакать не начала, я же тогда не смогу её бросить… Пусть терпит до дома! — обратилась к вселенной она. — Почему я такая слабовольная идиотка?»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Тебе лучше пройтись или посидеть и отдохнуть? — не смогла долго молчать Дарья. — Ты разволновалась. Давай такси вызову, оно быстрее Димы прибудет. Поешь, отдохнёшь, и всё станет проще.
— Не станет, — отмерла и покачала головой Олеся. — Не надо мне такси, на автобусе доберусь.
— С пересадками получится.
— Тогда давай к вам, туда ближе будет.
«Тряпка, какая же ты тряпка!» — выговаривала себя Даша, придерживая для Олеси дверь своего подъезда. — И чем мне её угощать?»
— Давно я здесь не была, — проходя в квартиру, сказала Леся.
— Осмотрись, а потом чай на кухне попьём.
Осматриваться особо было негде, поэтому чайник не успел вскипеть, как она, потирая поясницу, тяжело опустилась на стул за кухонным столом.
— Хочешь чего-то существенного, или печенья и бутербродов будет достаточно?
— Достаточно.
И вот две девушки, ставшие Ламановым родными, пили чай и перебрасывались ничего незначащими фразами. Беседа могла бы стать интересной, спроси Даша, что это был за звонок, после которого Лесе поплохело и расхотелось одной возвращаться домой. Но девушка предпочитала не лезть в эту тему, ведь за сегодня ею было сказано достаточно. А вот Олеся решила добавить перчинки чаепитию, задав свой вопрос:
— А ты знала, что Вася меня любит? То есть, любил. Был влюблён.
— Мне он только о любви ко мне рассказывает. И давно это было?
— Пока тебя не встретил. Думаю, это стояло между нами, не давая подружиться.
— Ясно, — не очень хорошо скрывая сомнение, протянула Дарья. — Спасибо за информацию. Значит, скоро подружимся?
— Хочешь, прямо сейчас начнём? — вдруг хохотнула Леся.
«Жутковато как-то, — передёрнула плечами Даша. — Надеюсь, это не начало истерики».
Налаживать дружбу было решено путём разговора по душам. И нет, Дарья о своих отношениях с Васей не рассказывала, а вот Олеся рассказала, что у неё недолго имелся свой Василий.
Недодружба
Уже после выписки большой и крохотной Лисовых из роддома, Даша проанализирует тот их разговор недельной давности и придёт к выводу, что задачи делиться своей историей именно с ней у Олеси не было. Она год носила всё в себе, и ей просто нужно было выговориться хоть кому-нибудь, чтобы избавиться от напряжения и… Может даже очистить совесть и освободиться от негатива прошлого?
А в тот момент, сидя на их небольшой кухоньке, она могла только внимательно слушать и поражаться.
Как выяснилось, Олесины коллеги скинулись на подарок для собирающейся рожать сотрудницы и предоставили обязанность спросить, нужно ли что-то купить или лучше перевести денежную сумму, некой Сони. А это самая Соня поделилась этим со своим старшим братом Василием Васильевичем Щербаковым. И вот именно он позвонил Лесе и задал три вопроса.
Правда ли, что она беременна.
Является ли он отцом.
И почему она не рассказала ему об этом раньше.
Также Олеся рассказала об обстоятельствах их последней встречи с этим Василием на свадьбе.
— Так вот почему ты тогда так, — начала, но замялась на слове «напилась» Даша. — Что Вася за тобой до утра следил.
— Он меня зачем-то за лоб хватал над унитазом, — припомнила события той ночи Олеся.
— Это чтобы волосы не лезли, и ты от слабости не упала и не ударилась, — объяснила Даша, заботясь о которой Вася выработал такую хватку.
Что дальше говорить, она не представляла. Ситуация нестандартная, и ни такие между ними отношения, чтобы понимать, в чём нуждается собеседница.
Нужно поинтересоваться подробностями романа с Василием, показывая своё внимание к её жизни? Высказать своё мнение, посочувствовать, похвалить, поругать или сменить тему?